Simfosaur

Сериал про депутата Наливкина из Уссурийска был? :) https://youtu.be/VLxvc_ifnB0

Панорамы города сейчас очень быстро становятся историей.

OMG слава KPSS

Мрак. Вместо тысячи слов. Клуб НКВД. Ирония судьбы, ухмылка даже, ухмылочка.

Сняли забор вокруг заливки шахты коллектора на перекрёстке Калинина - Павленко, жить становится лучше, жить становится веселей:

Андрей Витальевич Мальгин: https://www.facebook.com/andmalgin/posts/1788659468008945

https://youtu.be/R20VX7B4hBs

Петропавловская площадь, начало 80-х: Александр Ефимов собрал панораму из фотографий К.А. Шарапова.

Скан довоенной открытки хорошего разрешения:

Тема т.н. "красного террора" после бегства Врангеля раскрыта в докладе к.и.н. Николая Зайца, специалиста по истории Гражданской войны в России. К вопросу о красном терроре в Крыму в 1920-21 гг. Писать о красном терроре в Крыму после освобождения его от Врангеля и просто, и сложно. Просто — потому что количество надежных данных по этой теме немногочисленно, определенные факты хорошо известны и не допускают разночтений даже в трудах достаточно ангажированных исследователей. Сложно — потому что в исследовании этой темы остаются очень значительные лакуны, которые сейчас нельзя закрыть, а политическая актуальность этого вопроса при отсутствии знакомства с ним за пределами узкого круга специалистов порождает большое количество мифов и домыслов. Вкратце вся конкретная информация по поводу крымских расстрелов сгруппирована в исследованиях историков белого движения А.С. Пученкова и А.В Ганина, а также некоторых других исследователей[1]. 21 ноября 1920 г. была создана Крымская ударная группа при Особом отделе ВЧК Юго-Западного фронта во главе с заместителем начальника отдела Е.Г. Евдокимовым. Их задачей было проведение массовой чистки плененных врангелевцев на основании указаний Ф. Э. Дзержинского. 16 ноября он телеграфировал начальнику ОО Юго-Западного и Южного фронтов: «Примите все меры, чтобы из Крыма не прошел на материк ни один белогвардеец. Поступайте с ними согласно данным Вам мною в Москве инструкциям. Будет величайшим несчастьем Республики, если им удастся просочиться. Из Крыма не должен быть пропускаем никто»[2]. Как правило, этот документ рассматривается как доказательство того, что последующие репрессии в Крыму проводились на основании указаний центра. Однако нужно отметить, что содержание этих указаний так и остается неизвестным, они на данный момент не найдены и не опубликованы, хотя они могли бы значительно прояснить причины красного террора в Крыму. Насколько можно судить по многочисленным мемуарным и документальным свидетельствам, первые недели после прихода Красной Армии на полуостров прошли более-менее спокойно, однако очень скоро начались массовые расстрелы арестованных и задержанных офицеров. Эта работа проводилась тройками из состава руководителей местных Особых отделов армий, дивизий и фронтов. Разбирательство, насколько это можно понять, проводилось весьма поверхностно, и обычно расстреливались представители «контрреволюционных слоев» — в первую очередь врангелевские офицеры, полицейские, приставы, чиновники, реже казаки, студенты, представители аристократии и т.д. Подобные формулировки фигурируют как в воспоминаниях, так и в немногих сохранившихся архивных документах. Об этом сохранилось довольно свидетельств, в том числе и со стороны советских руководителей. Так, председатель ВРК Севастополя С. Крылов писал: «Для очистки Крыма и в частности Севастополя от этой нечисти центральными карательными органами были присланы чрезвычайные органы — ударная группа Особого отдела Южфронта, Особотдел 46-й дивизии, Особотдел Черназморей и Реввоентрибунал Черназморей. Все эти органы в конечном счете быстро сделали порученное дело, но некоторые работники, которым была дана неограниченная чрезвычайная власть, натворили много ошибок и даже злоупотреблений. Особенно неистовствовал ничего не хотевший признавать Особый отдел 46-й дивизии. С ним, главным образом, получился острый конфликт. Его отделение в Балаклаве безвинно расстреляло несколько человек, сотрудники отдела чрезвычайно безобразничали, в Севастополе отдел производил массу беспричинных арестов»[3]. Врач при Особом отделе ревкома Феодосии С. В. Констансов жаловался в ЦК: «Через два или три дня после окончания первой регистрации военных была назначена новая регистрация, которая производилась Особой комиссией по регистрации 6-й армии и Крыма; этой регистрации подлежали наряду с военными также юристы, священники, капиталисты. Все военные, только что зарегистрированные и амнистированные, были обязаны вновь явиться на регистрацию. Регистрация продолжалась несколько дней. Все явившиеся на регистрацию были арестованы, и затем, когда регистрация окончилась, тотчас же начались массовые расстрелы: арестованные расстреливались гуртом, сплошь, подряд; ночью выводились партии по несколько сот человек на окраины города и здесь подвергались расстрелу. В числе расстрелянных оказались и офицеры, и рабочие, и врачи, и мелкие военные чиновники, и советские служащие, и больные, и здоровые — без разбора»[4]. Сохранилось и много жалоб на то, что в числе расстрелянных часто попадались необходимые советской власти специалисты, безвинно пострадавшие рабочие и т.п. элемент[5]. Эти быстрые массовые расстрелы, в ходе которых, как показывают разрозненные материалы, было расстреляно абсолютное большинство арестованных без достаточного разбора, произвело крайне негативное впечатление и на население, и на руководство крымских органов, и даже на часть крымских парторганизаций, что с недовольством отмечала, в частности, Р. Землячка[6]. Количество жертв расстрелянных до сих пор остается загадкой. То, что жертв было много, не вызывает сомнения, однако отсутствие общих данных сослужило плохую службу. Благодаря сведениям, попавшим за границу, в белой эмиграции распространились утверждения о десятках тысячах жертв, которые после перестройки в итоге надолго утвердились в научной и публицистической литературе. Так, имеет большую популярность оценка белоэмигрантского историка С. П. Мельгунова, который называл цифры от 50 до 150 000 расстрелянных. Эта цифра ничем особенным не подтверждена, так как даже он признавал, что не обладает данными по этому вопросу, а ряд сообщений о терроре в крымской прессе, на которые он ссылался, оказался в итоге вымышлен[7]. Другой белоэмигрантский источник дает цифру также в 52–53.000 чел.[8] Большую популярность приобрело письмо М. Х. Султан-Галиева Сталину с жалобами на расстрелы, в котором упомянуто, что, «по отзывам самих крымских работников», расстреляно около 20 000–25 000 человек, из них до 12 000 человек только в Симферополе[9]. Все эти оценки сугубо приблизительны и ничем не подтверждены. Существует также опубликованное письмо заместителя председателя Крымского ревкома Ю. П. Гавена от 14 декабря 1920 г. в ЦК РКП(б). В нем есть жалоба на то, что по вине главы Крымского ревкома Б. Куна расстреляны около 7000 человек, подверглись арестам 20 000 человек[10]. Этот документ тоже весьма сомнителен и подлинность его никогда не проверялась. Во-первых, как мы видели выше, вина за расстрелы падает в основном на Особые отделы, в которым Б. Кун никакого отношения не имел. Во-вторых, в этом документе Гавен похваляется тем, что сам уничтожил тысячи офицеров во время зимы 1917–18 гг. Между тем ныне достоверно установлено, что за это время на Черноморском флоте расстреляно было не более 250–300 чел.[11], причем эту цифру отлично знал и приводил сам Гавен[12]. Имеет ли место подделка документа, недобросовестное цитирование, или иная причина — сказать сложно, но документ пока выглядит недостоверным. Более того — вопреки многочисленным утверждениям, которые идут еще со времен белоэмигрантской периодики, в распоряжении исследователей вообще нет никаких убедительных данных о том, что Б. Кун и Р. Землячка имели какое-то серьезное отношение к проведению политики террора в Крыму. Доступные сейчас немногочисленные документы дают меньшие, хотя тоже очень значительные цифры. Начальник Особого отдела 13-й армии И. М. Данишевский телеграфировал Е. Г. Евдокимову 27 ноября 1920 г., что задержано и приговорено за сутки 273 белогвардейца, из Феодосии 29 ноября сообщали о расстреле 136 человек. Состав — практически все офицеры, военные чиновники, полицейские и приставы. Начальник ОО 9-й стрелковой дивизии П. Зотов докладывал В. Н. Манцеву 8 декабря 1920 г. о том, что из зарегистрированных в Феодосии белогвардейцев «в количестве приблизительного подсчета — 1100, расстреляно 1006 человек. Отпущено 15 и отправлено на север 79 человек». В Керчи — из 800 человек расстреляно около 100, «… приступлено к регистрации бежавшей с севера буржуазии <…> думаю, что нужно будет расстрелять в обоих городах до 100 человек»[13]. Есть также документы о единовременном расстреле в Джанкое 28 ноября 1920 г. 320 офицеров[14], а также относительно недавно СБУ рассекречено дело КрымЧК за 1921 г. В числе документов есть ведомость ОО побережья Черного и Азовского морей, переданная в июле 1921 г. По ней, из 3161 арестованных расстреляно 437 чел., также еще 211 — освобождены, 47 — отправлены в лагерь, 4 — на Север, 26 — на Донбасс и т.д.[15] Данные цифры уже примерно соответствуют стандартным пропорциям контингента ЧК в годы войны, так что можно говорить о том, что ситуация с проведением террора стабилизировалась. Известно, например, что на апрель 1921 г. за Особым отделом 46 дивизии в Севастополе значилось 106 заключенных в концлагерь[16]. А рядовые военнослужащие армии Врангеля, судя по отрывочным данным, не подвергались расстрелам, будучи мобилизованными — точь-в-точь как это было ранее при фильтрации армий Деникина и Колчака. Существует также публикация отрывочных списков расстрелянных, осуществленная бывшим работником прокуратура Украины Л.Н. Абраменко[17]. Они немного дополняют количество расстрелянных в других городах: Симферополь — 2065, Керчь — 624, Феодосия — 550, Севастополь — 57, Евпатория — 153, Бахчисарай — 24, Ялта — 810, Джанкой — 255. Общее количество расстрелянных в этих списках составляет, по ручном пересчету, 4534 чел. Если дополнить это другими данными, можно оценить количество жертв террора более чем 5 тыс. Это, разумеется, не полная цифра, но она позволяет определить хотя бы приблизительно охват репрессий. Причем, как показывают данные, наибольшее количество расстрелянных относится, судя по всему, к Особым отделам, которые и проводили террор. Крымские органы ЧК, которые начали организовываться после освобождения Крыма от Врангеля, играли тут многократно меньшую роль. Довольно долгое время КрымЧК вообще не могла организоваться. Еще 21 января 1921 г. Оргбюро ЦК РКП (б), рассмотрев просьбу Крымобласткома, постановило: «Создать в Крыму сильную ЧК с подчинением ей всех особотделов Крыма (армии и флота), признать необходимым особые отделы армии и флота подчинить Крымчека»[18]. Начинается ввод представителей ревкомов или ЧК в местные особотделы.И лишь с весны 1921 г. после соединения с Симферопольской ЧК — Крымская ЧК смогла развиться на ее базе. На заседании Симферопольской ЧК под председательством Е. Евдокимова 18 апреля она была реорганизована в Крымскую областную ЧК. Особые отделы 4-й армии и Черного и Азовского морей были ликвидированы, и вместо них создан общий Особый отдел при КОЧК[19]. Как показывает отчет КрымЧК за 1921 г., всего ею был расстрелян 441 чел. Из них: за контрреволюцию — 128 чел, за принадлежность к антисоветским партиями — 18, за шпионаж — 4, за должностные преступления — 44, за спекуляцию — 2, уголовников — 18, бандитов — 227 чел.[20] Окончательно пограничные особые отделы были включены в состав местных органов ЧК с октября 1921 г. На данный момент наибольшая цифра, которая выглядит правдоподобно, зафиксирована в наградном документе на имя Е. Г. Евдокимова, которому и посвящена отдельная публикация А. В. Ганина[21]. В этом документе в числе перечисления заслуг Евдокимова сказано, что «во время разгрома армии ген. Врангеля в Крыму тов. Евдокимов с экспедицией очистил Крымский полуостров от оставшихся там для подполья белых офицеров и контрразведчиков, изъяв до 30 губернаторов, 50 генералов, более 300 полковников, столько же контрразведчиков и в общем до 12 000 белого элемента, чем предупредил возможность появления в Крыму белых банд». Причем вскоре после составления документов была по рекомендации командующего войсками Украины и Крыма М.В. Фрунзе составлена вторая, расширенная редакция наградного документа, причем первая формулировка в ней была приведена почти дословно: «Предпринятой экспедицией под руководством т. Евдокимова в Крыму был очищен Крымский полуостров от оставшихся врангелевцев и в результате были расстреляны до 12 000 человек, из коих до 30 губернаторов, больше 150 генералов, больше 300 полковников, несколько сот контрразведчиков, шпионов, в результате предотвращена была возможность появления в Крыму белых банд». Разница в употреблении терминов «расстреляно» и «изъято» уже позднее породило некоторую путаницу среди исследователей, думавших, что речь идет об одном и том же документе. Это объясняет также, почему 50 генералов неожиданно превратилось в 150. Разумеется, данный документ тоже не может быть надежным и убедительным свидетельством, так как имеет больше пропагандистский, чем фактологический характер, вдобавок очевидно нацеленный на увеличение заслуг представляемого к награде. Это видно хотя бы из того, что предотвратить создание «белых банд» в Крыму на самом деле не удалось, и они продолжали существовать до 1925 г. Мотивы, по которым слово «расстреляно» изменено на более общее «изъято» (которое с одинаковым успехом можно применить и к расстрелянным, и к высланным) — остаются неизвестными. Стоит отметить, что документы на награждение Евдокимова составлял вр. и. д. начальника Особого отдела ВУЧК С. С. Дукельский, который одно время был сотрудником и соратником самого Евдокимова во время его работы на Украине. Спорность документа понимает и сам публикатор А.В. Ганин, но он считает, что это «минимальная из известных цифр репрессированных, которая представляется заслуживающей доверия»[22]. Учитывая известные ныне документы, общий масштаб контингента арестованных офицеров, принадлежность абсолютного количества расстрелянных Крымской ударной группе — скорее стоит признать, что это верхняя возможная цифра. Но в любом случае, с автором можно согласиться в том, что это единственная вызывающая доверие оценка, которая может базироваться на знакомстве автора документа с реальной обстановкой. Было бы также не совсем верно сказать, что политика подобного истребления продолжалась в Крыму постоянно. Как видно из отрывочных документов, с весны-лета 1921 г. благодаря взятию под контроль региональных Особых отделов и организации ЧК террор вводится в организованное русло и становится подконтрольным, поэтому количество расстрелов явно снижается. В июне 1921 г. в Крыму начала работу Полномочная комиссия ВЦИК и СНК РСФСР, благодаря которой началась проверка деятельности и чистка некоторых чекистов, некоторых из которых были расстреляны, включая видных работников — например, председатель Старо-Крымской ЧК, некоторые сотрудники Феодосийской ЧК. Руководитель секретно-оперативного отдела ЧК Керченской ЧК Суворов за взяточничество был присужден к расстрелу, но в итоге за фронтовые заслуги ему уменьшили срок до 5 лет[23]. Но думается, вопроса о расстрелах офицеров это уже не касалось, так как пик офицерских расстрелов должен был пройти еще в конце 1920 г. Итак, подведем итоги. Красный террор в Крыму проходил по разному. Первое время наиболее жестокие его проявления были связаны с деятельностью особых отделов, которые занимались массовыми расстрелами пленных врангелевских офицеров и представителей других наиболее опасных для советского режима социальных слоев: полиции, аристократии и т.п. В ходе этих расстрелов было истреблено как минимум 5 тыс. человек, а общая оценка числа расстрелянных доходит до 12 тыс., если не больше. При этом, несмотря на то, что рассмотрение красного террора в Крыму принадлежит практически сплошь исследователям антисоветских взглядов, включая даже откровенно ангажированных, все же из представленного ими материала видно, что подобная политика продолжалась в течение сравнительно короткого периода. Скорее всего, ее пик пришелся на первые месяцы, а то и недели работы Особых отделов. В дальнейшем масштаба красного террора сильно уменьшились в связи с истреблением плененного офицерства, и далее уже встал вопрос о регламентации террора в рамках организации ЧК и борьбе с криминальными и другими негативными явлениями в составе самой ЧК, в чем ничего экстраординарного по меркам того времени не наблюдалось. Вопрос о том, почему в итоге произошли крымские расстрелы, весьма масштабные даже по тем временам (аналогичных по масштабам репрессий не производилось ни в армии Деникина, ни в армии Колчака) — является на данный момент дискуссионным. В любом случае сейчас исследователи вынуждены оперировать крайне небольшой документальной базой, поэтому изучение этого сюжета требует дальнейшей планомерной и масштабной проработки и поиска архивных документов. Доклад прозвучал на конференции 14-15 ноября 2020 г. «100 лет Перекопской победы» (Симферополь) [ссылка] Примечания 1. Абраменко Л. М. Последняя обитель. Крым, 1920–1921 годы. Киев: МАУП, 2005. 480 с.; Ганин А.В. Между красными и белыми. Крым в годы революции и Гражданской войны (1917–1920) // История Крыма. М., 2015. С. 326; Ганин А.В. Наградные документы чекиста Е. Г. Евдокимова как источник по истории Всеукраинской Чрезвычайной комиссии и красного террора в Крыму в 1920–1921 гг. // Славянский альманах. 2018. № 3–4. С. 201–214; Зарубин А. Г., Зарубин В. Г. Без победителей. Из истории Гражданской войны в Крыму. Симферополь: АнтиквА, 2008. 728 с.; Соколов Д.В. Организация и деятельность органов ВЧК в Крыму в 1920–1921 гг. // Революция и мiръ. Электронный информационный бюллетень. №3. 2017. С. 63–72; Пученков А.С. 1920: агония белого Крыма // Россия на переломе: войны, революции, реформы. XX век: Сб. статей. СПб.: Лема, 2018. С. 196. 2. Ф.Э. Дзержинский — председатель ВЧК-ОГПУ. 1917–1926 / сост. А.А. Плеханов, А.М. Плеханов. М.: Международный фонд «Демократия», Материк, 2007. С. 215. 3. Пученков А.С. 1920: агония белого Крыма // Россия на переломе: войны, революции, реформы. XX век: Сб. статей. СПб.: Лема, 2018. С. 196. 4. Ганин А.В. Наградные документы чекиста Е. Г. Евдокимова как источник по истории Всеукраинской Чрезвычайной комиссии и красного террора в Крыму в 1920–1921 гг. // Славянский альманах. 2018. № 3–4. С. 202. 5. Реабiлiтованi iсторiєю. Автономная республика Крым. Симферополь: ИПЦ «Магистр», 2004. Кн. 1. С. 58. 6. Сорокин А., Григорьев С. «Красный террор омрачил великую победу Советской власти…» // Родина. 2016. № 8. С. 117. 7. Мельгунов С. П. Красный террор в России 1918–1923. М.: СП «PUICO», «P.S.», 1990. С. 66. 8. Красный террор в годы Гражданской войны. По материалам Особой следственной комиссии по расследованию злодеяний большевиков / Сост. Ю. Г. Фельштинский, Г. И. Чернявский. Москва: Терра: Книжный клуб «Книговек», 2013. С. 298–299. 9. Усов С.А. «Россия опять может очутиться перед фактом потери Крыма…» (докладная записка М. Султан-Галиева) // Крымский архив (Симферополь). 1996. № 2. С. 86. 10. Скоркин К. В. На страже завоеваний революции. История НКВД — ВЧК — ГПУ РСФСР. 1917–1923. М.: ВивидАрт, 2011. С. 906 11. Павленко А.П. Офицеры Черноморского флота России в революции 1917 г. и начале Гражданской войны (март 1917 г. — апрель 1918 г.). Дисс… к.и.н. Екатеринбург, 2015. С. 188–214. 12. Гавен Ю. Первые шаги Советской власти в Крыму // Революция в Крыму. Симферополь, 1923. № 2. С. 53. 13. Русская военная эмиграция 20–40-х годов. Документы и материалы. Т. 1. 1920–1922 гг. Кн. 1. М.: Гея, 1998. С. 235–236. 14. Реабiлiтованi iсторiєю. Автономная республика Крым. Симферополь: ИПЦ «Магистр», 2004. Кн. 1. С. 61. 15. https://urokiistorii...D0%A7%D0%9A.pdf 16. Островская И.В. «Оставить эти концентрационные лагеря для… господ…» // Военно-исторический журнал. №8, 2011. С. 48. 17. Абраменко Л. М. Последняя обитель. Крым, 1920–1921 годы. Киев: МАУП, 2005. С. 199–451. 18. Ревкомы Крыма. Сборник документов и материалов. Симферополь, 1968. С. 45–46. 19. Ишин А.В. Организация и деятельность органов советской власти, осуществлявших борьбу с вооруженным антибольшевистским движением на Крымском полуострове в 1920–1922 годах // Культура народов Причерноморья. 1998. №3. С. 158. 20. Реабiлiтованi iсторiєю. Автономная республика Крым. Симферополь: ИПЦ «Магистр», 2004. Кн. 1. С. 53–54. 21. Ганин А.В. Наградные документы чекиста Е. Г. Евдокимова как источник по истории Всеукраинской Чрезвычайной комиссии и красного террора в Крыму в 1920–1921 гг. // Славянский альманах. 2018. № 3–4. С. 201–214. 22. Там же. С. 211. 23. Симбирцев И. ВЧК в ленинской России. 1917–1922. М.: Центрполиграф, 2008. С. 106. https://scepsis.net/...ry/id_4005.html

Там при Советах погранчасть была, погранотряд.

Ялта, рынок, начало 90-х: Менялы у входа фильтруют население:

Сообщение Rumlin перенес в тему "Интересные факты из истории Симферополя".

Небольшая заметка из "Красного Крыма", но много цифр, да и конец 30-х - редкость. Про стремительный взлёт этих лет помалкивали даже в брежневском СССР, а уж после и подавно. Из публикации Татьяны Брагиной на фб.

Они уже сами катают. Бригада! Та-да-та-да-там, та-та-тада-там-там зы: жабоделатели их еще не одели в одинаковые? ))

Вкусно, полезно, всегда достаточно.

Недавно на форуме вспоминали вкуснющие советские фруктовые пюрешки в 250-граммовых "майонезных" банках, "детское питание". Впервые в Союзе выпуск такого пюре наладили в Симферополе в 1936 году, на убитом нынче консервном заводе на Воровского: Микоян поехал в Штаты осенью 1936 года, и пробыл там два месяца. Значит, и до его поездки Советы "смотрели на жизнь без очков и шор". Просто реклама того времени, тоже из газеты "Красный Крым": Сканы из публикаций Татьяны Брагиной на фб.

Из газеты "Красный Крым", 1946 год. Так и не построили - скорее всего, инициатива была МО, но ветер немного изменился:

andrey1969, не верите чему, и почему?

На ленте цитата из доклада И.В Сталина "О проекте Конституции Союза ССР" на Чрезвычайном VIII Всесоюзном съезде Советов 25 ноября 1936 года:

Горбачёвщина, хвост последствий Указа «Об усилении борьбы с пьянством и алкоголизмом, искоренении самогоноварения». Вино-водочные отделы в гастрономах "обособили", сделав отдельными помещениями, и в них моментально выстроились очереди. Снимали с балкона дома № 124 по Киевской, а очередь - в гастроном "Таврия", который в следующем, 136 доме, и в котором выделили тогда помещение под винно-водочный магаз. На входе стоял здоровенный шкаф Коля, с ним еще один человек, но он был не так заметен, потому что служил живым "ограничителем" очереди, а Коля стоял отдельно слева от двери, и чтобы не стоять, Коле нужно было дать рупь. За малейшее нарушение порядка Коля легко мог изгнать любого страждущего в хвост, потому что по его слову продавцы просто не обслужили бы - им порядок был нужен прежде всего. И у Коли он был образцовым.

Офтоп, попалась, решил не бросать. Места, которые раньше могло очень сильно накрыть засухой. Давно читал, что в первой половине 1800-х случилась катастрофа, когда от безводья обезлюдела очень большая площадь керченского полуострова. И еще тут два Джанкоя.