Simfosaur

Увидел эту картинку, начал, камент и вот ) Не знаю куда, пусть тут, наверное. Не драконьте драконов, их и так осталось катастрофически мало. Вот вы когда последний раз видели розового дракона, плюющегося радугой? Знал одного, он часто на Чернышевского стеклотару сдавал, всегда вечером, перед самым закатом. Но это было очень давно, в детстве, а тогда всё было по-другому и вообще совсем в другом мире. Последний раз видел такого в самом начале 80-х, он не спеша переходил Леси Украинки по Мраморной, в сторону Чермета. Они тогда были уже очень редки, и я решил пройти за ним пару кварталов. Дракон держал обе лапы в карманах, щурился, подставляя бугристую морду осеннему закатному солнышку, и изумительным дискантом - именно дискантом, чистым, как слеза солиста Большого детского хора Всесоюзного радио и Центрального телевидения, у которого мама нашла в кармане две папиросы "Ялта" - очень-очень тихо, исполнял себе под нос модный тогда "Поворот". Знал бы он, каким драконом обернется Макар, дожив, наконец-то, до почти полного бездраконья. "Мы себе давали слово, не сходить с пути прямого, но..." Так мы пересекли Харьковскую, я уже хотел сворачивать на Шахтёров, как вдруг из-за угла вышел человек с протянутой рукой и уверенно уткнулся ей прямо в дракона. Человек был давно всклокочен, щетинист, #перегарист, имел на худом теле чужие штаны, растянутую майку, и один запылённый носок. Он поднял глаза на розовую морду, сделав их собачьими: - Дай! - с радостной мольбой - двад... полтинник всего не хватает, братан, братишка, братуля, ты ж вон розовый какой, ну дай рупь, тебе что, жалко, да, жалко, у тебя же есть? - скороговоркой. Дракон повернул голову, смотрел на несчастного пристально сверху, молчал, только ходил кадык, в профиль это было хорошо заметно. - Сссука ты... ссука, а если найду? А? - вдруг неуверенно проговорил человек, на всякий случай не меняя щенячьих глаз. - Тьфу! - наконец-то сказал дракон, и просиял глазами. Здоровенный кусок сияющей радуги, вылетевший из широко открытой пасти, сбил бедолагу с ног и мгновенно исчез, войдя в проспиртованное тело. "...Вот, новый поворот..." - дракон не спеша уходил по Мраморной в закат, пизданутый радугой лежал и светлел, а я стоял и всё это видел. Смог закурить, отошел к забору, быстро вытянул сигарету, бросил, наступил - минут, наверное, пять прошло, может немного больше. Повернулся к пизданутому - а он прошел мимо меня молодой, причесанный, в тройке, улыбке, и на работу с задорными блеском в свинцовых зрачках. Вот такие были драконы, но им на большие быстрые жипы не хватило, а вот принцессы в этой сказке выкрутились. Говорят, передавили принцессы драконов. Готов поверить, ибо сам не раз видел: если принцесса едет прямо, да ещё и права - какать ей на всё и всегда, какие там права каких-то вымирающих уже бедных драконов. Они их просто не видят. Да, чуть не забыл, их и правда не все видят. Да ещё и не всегда. Но если увидите нынче - вам очень повезло.

Комментарий к посту по приведенной ссылке на фб: А у Партизанского, значит, от ноля до единицы? Откуда там грязи взяться, а вот Симферопольскому достается немало дерьма из долины.

кста, в 10-й винде пейнт 3д появился, сильно не лазил, но там вот очки, усы, еще много чего, и залить еще всякое можно, на досуге ченить придумать стырить и сваять )

https://news.rambler...51-u7fYcGjs8lco

Говорят - "Вредители какие-то, полгорода в пробках - почему не работать ночью?" Кроме того, что работать только ночью сложней, затратней, дольше - там ведь не просто новый асфальт сверху на старый кладут, как укрооккупанты делали, но полностью меняют дорогу, и коммуникации, открыть на день все четыре ряда нереально, хорошо хоть два оставили. Могу ошибаться, но вроде как, центральные улицы Симферополя обещали отремонтировать за пять лет? Нужно привыкать, ашоделать. Коммуникациям все сроки прошли, начнет рвать - всё равно полосы перекрывать придется. Оккупация еще долго будет аукаться. а вообще адЪ, такого не помню

1994 год, Симферополь, Крым, люди, персонажи: https://youtu.be/DWMBiX1pcPA

Кстати, вся эта внутрицерковная возня вокруг зданий и сооружений не имеет никакого отношения к библейскому Христу. Он действительно говорит "Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди их" - но он ни слова не сказал, где именно нужно собираться, и согласно этим словам, церковь может случиться везде. Слово "церковь" употребляется в библии очень редко, и означает не здание, а общину верующих, к примеру: "..на тебе, Пётр, как на камне, я построю церковь свою" - понятно, что речь идёт не о строении. Это если коротко.

Ресурс, на котором перечислены и отслеживаются только крупные российские проекты, чей масштаб превышает сумму в 10 миллиардов рублей в ценах 2012 года:

"Моются грязные, чистым не нужно мыться" - говорили очень северные народы, которым негде и нечем мыться, и натирали тело жиром.

Свежепостроенное здание Педадогического института, похоже на 60-е, но в каком году его построили, я не знаю. В 1972 году институт снова стал университетом, но его долго ещё называли "пединститут".

Кокорин бил только руками и стулом. Ногами не бил - всё равно бы не попал.

...безруков игравший наших отцов строит планы на наших детей (с)

Москольцо:

Плакаты Великой Отечественной. «Крестоносцы — добровольцы» Худ. В. Д. Двораковский. Текст Б. Тимофеева. Москва. издательство «Искусство». Типо-лит. ф-ки Печатных игр. Подписано к печати 16/VIII-41 г. Худ. М. Королев. Текст Б. Тимофеев. Ленинград. Издание Ленинградского Союза Советских Художников. Бумага, хромолитография. «Из воздушного десанта к нам фашисты-диверсанты…» Худ. И. С. Астапов. Ленинград. Издание Ленинградского Союза Советских Художников. Полиграфическая мастерскаяЛССХ. №94. Бумага, хромолитография. «Девушка копает. Сажает. Поливает. И обеспечивает себя на весь год овощами. А ты?»

https://ayder-bektas....com/68436.html

MamaMia, "Магазин мастера Пушистики. Яна Симукова. Janasim на Ярмарке Мастеров": https://www.livemaster.ru/janasim

Сегодня ко мне пришли птицы и звери: Ворон, Ворона, Лосяра и Кикимора. Птицы сразу уселись на моник, смотрят на меня, мы друг другу нравимся..

Из статьи в предыдущем посте:

ОСУЩЕСТВЛЕНИЕ В КРЫМУ ПЛАНА МОНУМЕНТАЛЬНОЙ ПРОПАГАНДЫ (1921—1940 ГГ.) С.А. АНДРОСОВ Памятники истории и культуры отражают материальную и духовную жизнь народа. В них, как правило, запечатлены наиболее значимые страницы его прошлого. Монументальное искусство по праву можно считать одним из древнейших видов изобразительного творчества. Созданное на протяжении всего существования человечества, оно всегда оказывало большое влияние на формирование норм и правил поведения людей и являлось своеобразной формой общественного сознания. С приходом в октябре 1917 г. большевиков к власти в России умелое использование памятников истории и культуры в идеологической работе становится делом государственной важности. Создатель Советского государства В.И. Ленин еще в период первой русской революции обосновал учение о партийности искусства [1]. Наглядное применение принцип партийности получил в известном ленинском плане монументальной пропаганды. По словам самого вождя пролетариата, замысел его разработки возник у него при чтении книги Т. Кампанеллы «Город Солнца». Итальянский социалист-утопист, описавший по своему разумению идеальную модель города-государства, полагал, что стены его домов должны украшать красочные фрески, которые служили бы для молодежи наглядными уроками по естествознанию, истории, возбуждали бы гражданское чувство — словом, участвовали в деле образования и воспитания нового поколения [2]. Основные идеи плана монументальной пропаганды В.И. Ленин изложил в беседе с наркомом просвещения РСФСР А.В. Луначарским. Он полагал, что произведения монументального искусства должны выражать наиболее долговременные, коренные принципы и лозунги марксизма, тесно увязанные с задачами революции. Большое значение придавалось сооружению разнообразных памятников — отдельных фигур, скульптурных групп, бюстов, барельефов, которые должны были закрепить в сознании народа образы предшественников и теоретиков социализма, борцов за его идеалы, а также светочей философской мысли, науки, искусства [3]. Особое внимание В.И. Ленин предлагал уделить торжествам по случаю открытия памятников: «...Пусть каждое такое открытие будет актом пропаганды и маленьким праздником, а потом по случаю юбилейных дат можно повторить напоминание о данном великом человеке, всегда, конечно, отчетливо связывая его с нашей революцией и ее задачами» [4]. Эти идеи получили законодательное оформление после принятия СНК РСФСР 12 апреля 1918 г. декрета «О снятии памятников, воздвигнутых в честь царей и их слуг, и выработке проектов памятников Российской Социалистической Революции». «В ознаменование великого переворота, преобразовавшего Россию, — указывалось в нем, — памятники, воздвигнутые в честь царей и их слуг и не представлявшие интереса ни с исторической, ни с художественной стороны, подлежат снятию с площадей и улиц...» [5]. Особой комиссии, составленной из представителей наркоматов просвещения и имуществ РСФСР, поручалось организовать широкий конкурс по выработке проектов памятников, «долженствовавших ознаменовать великие дни Российской Социалистической революции». 17 июля 1918 г. СНК РСФСР на своем заседании обсудил вопрос «О постановке в Москве 50 памятников великим людям в области революционной и общественной деятельности, в области философии, литературы, науки и искусства» [6], а 30 июля того же года утвердил персональный список увековечиваемых лиц [7]. В сентябре 1918 г. в Петрограде состоялось открытие первого памятника — бюста К. Марксу. В 1918—1919 гг. в Москве были поставлены памятники и бюсты К. Марксу и Ф. Энгельсу, А.Н. Радищеву, С.Н. Халтурину, Т.Г. Шевченко, А.В. Кольцову, М. Робеспьеру, С. Разину [8]. Всего за период с 1918 г. по 1920 г. в различных городах Советской России было установлено около 40 памятников и бюстов, более 50 мемориальных досок с изречениями, выражавшими новую пролетарскую идеологию [9]. Осуществление плана монументальной пропаганды в Крыму началось несколько позже, нежели в центре страны. Сказалось то обстоятельство, что на протяжении 1918—1920 гг. полуостров был ареной гражданской войны, завершившейся окончательным установлением советской власти только в ноябре 1920 г. Настала необходимость привести окружение человека в соответствие с теми социальными переменами, которые не всеми еще тогда осознавались и воспринимались. Здесь, по мысли большевиков, обязано было сказать свое веское слово искусство, выплеснувшееся на площади и улицы городов, где бурлила общественная жизнь. Оно было призвано донести в образной, доступной для широких народных масс форме оценки того или иного исторического события и конкретной личности. В крымской довоенной монументалистике условно можно выделить три основных направления. Первое связано с увековечением революционных событий. В ту переломную эпоху провинциальному монументальному искусству пришлось начинать практически на пустом месте. Отсутствие опытных скульпторов, финансовые затруднения с приобретением необходимых материалов, вполне объяснимые в стране, разоренной гражданской войной, приводили к тому, что многие памятники оказались недолговечными, причем иногда «наследовали» отдельные фрагменты монументов, воздвигнутых еще в царское время. Новая власть активно внедряла в сознание народа убеждение, что памятники, поставленные известным государственным и военным деятелям прошлого, вышедшим из среды господствующего класса, выступают носителями чуждой идеологии и представляют некую социальную опасность. Этот постулат логически влек за собою требование планомерного уничтожения объектов, имевших несчастие попасть в своего рода проскрипционные списки. Весьма примечательна в этом отношении судьба монумента Екатерины II в Симферополе и история сооружения на его месте первого советского памятника, получившего название «Освобождение Крыма как этап за торжество мирового пролетариата». 21 января 1921 г. в заметке «Сверженный кумир» газета «Красный Крым», орган Крымского ревкома и Крымского областного комитета РКП(б), с энтузиазмом сообщала: «...На днях на городском бульваре был снят памятник “матушки Екатерины” и ее верных друзей. Второй раз покойница... свергаемая с пьедестала* — она теперь уже навсегда перестанет ласкать взор “верноподданных” и золотопогонников... Уничтоженная история царей и генералов, наконец, сменилась новой историей восставших трудящихся масс, победно и гордо поправших ненавистный трон и идущих ко всеобщему освобождению». Областная комиссия по организации первомайских торжеств объявила конкурс по использованию пустовавшего пьедестала, установив три поощрительных денежных премии за разработку проекта нового пролетарского памятника [10]. Лучшим был признан совместный проект, предложенный управляющим делами Крымского ревкома Бугайским и художником Преславским [11]. Его авторы для воплощения основной идеи памятника использовали популярные в то время в искусстве символико-аллегорические формы. Доминирующей фигурой композиции являлся титан, олицетворявший образ восставшего народа, который молотом, взметнувшимся в высоко поднятой руке, наносил удары по железной цепи рабства, сковывавшей народы мира. Разрыв в одном месте цепи, сжимавшей земной шар, символизировал, по-видимому, победу пролетариата пока еще в одной стране, каковой стала Советская Россия. 1 мая 1921 г. исполненная за шесть дней в гипсе в натуральную величину модель временного памятника «Освобождения Крыма» под звуки «Интернационала» была торжественно открыта в городском саду. Достоинства и недостатки первого памятника обсуждались на страницах местной печати, а эскиз его был выставлен на всеобщее обозрение в одном из окон фотоателье по улице Пушкинской. 2 июня 1921 г. Крымский ревком принял постановление о переводе гипсовой модели в постоянный памятник из бронзы [12]. Работы по его изготовлению ввиду их государственной важности объявлялись срочными и ударными. Их намечалось завершить к годовщине Октябрьской революции. В Москву для привлечения к работам в качестве консультанта известного скульптора М.Г. Манизера был командирован председатель комиссии по сооружению памятника Я.А. Тугенхольд [13]. Однако разруха и начавшийся голод в Крыму не позволили осуществить эти планы. Памятник решено было выполнить в бетоне, а руководство по его отливке осуществлял скульптор Оленин [14]. 7 ноября 1921 г. памятник был открыт. Основную фигуру — титана — дополнили установленные на выступах постамента три бюста соответственно: на центральном — К. Маркса, правом — Л.Д. Троцкого, на левом — В.И. Ленина [15]. В 1928 г. после исключения Л.Д. Троцкого из партии его бюст был заменен бюстом Ф. Энгельса [16]. В качестве лозунга, помещенного на главном фасаде пьедестала, была использована строка из знаменитого «Интернационала»: «Добьемся мы освобожденья своею собственной рукой». В таком виде памятник простоял до 1940 г. Одновременно с памятником были открыты в Симферополе две мемориальные доски [17]. Одну установили на улице Кантарной (ныне Чехова) в память М. Субхи, деятеля международного революционного движения, члена Крымского обкома РКП(б) в апреле 1919 г., казненного 28 января 1921 г. в Турции. Другая с лаконичным текстом «Гнездо большевиков» была укреплена на стене дома № 11 по улице Троицкой (ныне Большевистской), где в сентябре 1917 г. оформилась самостоятельная Симферопольская большевистская организация. * Первый раз статуя Екатерины II была снята с пьедестала в мае 1919 г., в декабре 1919 г. установлена вновь. Нашлось применение пьедесталу памятника еще одному монарху, а именно Александру III в Феодосии. Как известно, 22 июня 1917 г. его статуя была низвергнута революционно настроенными матросами и солдатами местного гарнизона. В 1922 г. вместо нее воздвигли фигуру мускулистого рабочего, складывающего каменные блоки, на которых были высечены три надписи: «I Интернационал», «II Интернационал», «III Интернационал» [18]. Монумент, получивший название «Марксизм», символизировал строительство социализма. Автором его являлся феодосийский скульптор П.В. Снитке, а помощь в установке оказывал известный поэт и художник М.А. Волошин [19]. Следует заметить, что первые образцы советского монументального символизма в Симферополе и Феодосии оказались далеки от совершенства. Поэтому не случайно 15 августа 1924 г. Совет Народных Комиссаров Крымской АССР (КрымСНК) направил всем исполнительным комитетам районных Советов циркуляр, в котором, в частности, отмечалось: «Опыт постановки в Крыму революционных памятников показал, что они страдают недопустимым безвкусием и антихудожественностью... на эстетическую сторону революционных памятников необходимо обратить серьезное внимание, так как они отнюдь не должны вызывать у зрителя чувств, не соответствующих их предназначению...» [20]. Местным органам власти было предложено в комиссии по сооружению памятников включать представителей Крымского областного комитета по делам музеев и охране памятников старины, искусства, природы и народного быта (Крымохриса). Большинство довоенных памятников было установлено на братских могилах борцов с царизмом, красногвардейцев, партизан, подпольщиков, а также партийных и советских деятелей, погибших в борьбе за установление советской власти. 5 декабря 1920 г. в Симферополе в Семинарском сквере состоялось перезахоронение останков участников партийного и комсомольского подполья, казненных белогвардейцами. Позднее это место было огорожено и отмечено колонной. 15 марта 1928 г. редакция газеты «Молодой Большевик» опубликовала открытое письмо отделу по изучению истории партии и революционного движения (истпарту) Крымского обкома ВКП(б), в котором, в частности, отмечалось: «В жидком сквере на углу улиц Гоголевской и Пушкинской в центре выветрившейся ограды из известняковых камней схоронено свыше 100 коммунаров... Прошло десятилетие РККА. Только вчера мы отпраздновали 30-летие партии. Оба эти юбилея прошли мимо дорогой могилы. Она продолжает оставаться по-прежнему пустой и заброшенной. А между тем всюду и везде мы кричим о необходимости свято хранить боевые традиции героев гражданской войны...» [21]. Заканчивалось письмо просьбой об увековечении могилы достойным памятником. Это обращение возымело действие. В 1928 г. художник Глаголев разработал проект памятника «Погибшим борцам революции» [22]. 1 сентября 1930 г. Крымское государственное объединение строительной индустрии и промышленности строительных материалов приступило к сооружению памятника, а уже 16 ноября того же года комиссия Симферопольского городского Совета подписала акт о его приемке [23]. Основу его составил трехгранный обелиск. Нижняя часть обелиска была сложена из бутового камня взорванного Александро-Невского кафедрального собора, а верхняя — из ракушечника одного из разобранных домов. Грани обелиска были оштукатурены мраморной крошкой под цвет красного гранита. Штукатурка нижней части памятника имитировала серо-синий гранит. К лицевой стороне обелиска примыкали три плиты. На нижней, положенной горизонтально, была высечена надпись: «Павшим в борьбе за диктатуру пролетариата». Слева от нее располагалась вертикальная плита, на которой были обозначены даты гражданской войны: 1917—1920. Центром композиции являлась плита с изготовленным скульптором Медведовским барельефом рабочего на фоне перекрещивавшихся серпа и молота [24]. Тогда же Симферопольский городской отдел коммунального хозяйства произвел перепланировку Профсоюзного сквера, предложенную архитектором Зотовым [25]. Центром общественной жизни Феодосии, где, как правило, при большом стечении народа отмечались разного рода революционные праздники, стала Красная площадь (бывшая Александровская). В марте 1921 г. в очередную годовщину Февральской революции здесь в братской могиле были перезахоронены останки жертв белогвардейского террора и состоялся грандиозный митинг, в котором приняло участие более 6500 человек [26]. 10 марта 1921 г. Феодосийский уездный ревком принял постановление о сооружении здесь памятника под девизом «Мы наш, мы новый мир построим, кто был ничем, тот станет всем». Отделу народного образования ревкома было предложено объявить конкурс на создание проекта памятника и установить три премии: первая — 5 пудов муки, 20 фунтов сахара, 5 фунтов сала; вторая — 3 пуда муки, 15 фунтов сахара, 10 фунтов сала; третья — 2 пуда муки, 10 фунтов сахара, 5 фунтов сала [27]. Жюри в составе председателя ревкома И.В. Гончарова, его заместителя П.С. Жеребина, представителя Феодосийского уездного комитета РКП(б) Л.В. Островского, заведующего художественной секцией Феодосийского уездного отдела народного образования К.Ф. Богаевского лучшим признало предложенный М. Шароновым эскиз памятника в виде треугольника, вписанного в круг [28]. 16 августа 1921 г. вопрос о строительстве памятника был поставлен в повестку дня заседания президиума Феодосийского городского Совета с тем, чтобы как-то определиться с его финансированием. Всего для его возведения требовалось не менее 17 миллионов девальвированных к тому времени рублей [29]. Их намеривались получить путем добровольного перечисления работавшими однодневного или недельного заработка, принудительного обложения прогрессивным налогом торговцев всех категорий, взимания с них же, а также со служителей культа разных конфессий и «других нетрудовых элементов» ежемесячного квартирного сбора с каждой комнаты. В вынесенном постановлении имелось примечание следующего содержания: «Весь сбор провести не под лозунгом постройки памятника, а под лозунгом необходимости технического усовершенствования и очистки города, причем суммы, не израсходованные на постройку памятника, поступают в пользу голодающего населения» [30]. В 1921 г. возвести памятник не удалось, так как местным властям пришлось основное внимание сосредоточить на борьбе с охватившим Крым массовым голодом. Спустя два года по мере решения данной проблемы Феодосийский горисполком снова вернулся к вопросу строительства памятника, обратившись в КрымСНК с просьбой о выделении средств [31]. Однако в связи с дефицитом республиканского бюджета получил отказ. Памятник был установлен только в 1927 г. к 10-летнему юбилею Октябрьской революции [32]. Исполнителем его являлся упомянутый выше скульптор П.В. Снитке. На ступенчатом основании располагался кубической формы пьедестал, на котором возвышался земной шар с разорванными у основания цепями. Увековечение памяти о борцах, павших за Советскую власть, осуществлялось в Крыму повсеместно. В 1921 г. был сооружен памятник на братской могиле партизан Аджимушкая, поднявших в мае 1919 г. в Керчи восстание, жестоко подавленное белогвардейцами и англо-французскими интервентами [33]. Мемориальная доска, помещенная на каменном обелиске гласила: «Слава партизанам гражданской войны, погибшим за власть Советов в борьбе против белогвардейцев и интервентов в 1919 г.». В 1922 г. обелиском была отмечена могила первых ревкомовцев Евпатории [34]. На мраморной мемориальной доске были выгравированы имена: Д.Л. Караева, Н.М. Демышева, Антонины, Варвары, Семена, Юлии Немичей, В.Г. Матвеева и других. О мужестве и стойкости партизан отряда «Красные каски», дислоцировавшегося в находившихся недалеко от Евпатории Мамайских каменоломнях, напоминала воздвигнутая в 1923 г. на месте их героической гибели белая колонна, увенчанная алой звездой [35]. Своеобразным революционным пантеоном в Севастополе стало Кладбище коммунаров, заложенное на месте бывшего в 1854—1855 гг. «люнета Белкина». В 1923 г. сюда перенесли останки руководителей Севастопольского вооруженного восстания в ноябре 1905 г. [36]. В 1925 г. на их могилу рядом с четырехугольной пирамидой положили мраморную доску с надписью: «Здесь лежат вожди моряков Черноморского флота в ноябрьские дни 1905 года: 1) лейтенант П.П. Шмидт, 2) комендор Н.Г. Антоненко, 3) машинист А.И. Гладков, 4) кондуктор С.П. Частник, расстрелянные правительством царя Николая II на острове Березань в 9 часов утра 6/19 марта 1906 года» [37]. В 1935 г. в связи с 30-летием восстания Севастопольский городской Совет объявил конкурс на создание нового памятника, причем такого, каким его описал сам П.П. Шмидт в своем завещании: «...На скале бросить якорь, корабельный, настоящий, не сломанный, как это принято делать на памятниках; а целый; воткнуть в скалу флагшток с красным флагом из жести...» [38]. Всего было представлено три проекта, соответственно — архитектором Гаммером, скульптором Жилинским, инженером Ретлингом. Общественный просмотр их проводился в Севастопольском музейном объединении, на городских предприятиях, в подразделениях Черноморского флота. Сведения о проекте Гаммера выявить не удалось. Эскиз памятника Жилинского представлял собою скалу с острыми углами, вздымающимися вверх. На скале предлагалось укрепить флаг, поместить фигуру моряка как символа масс, выдвинувших П.П. Шмидта в руководители восстания, и якорь [39]. Лучшим был признан проект Ретлинга, воплощенный в памятнике, открытом 30 ноября 1935 г. [40]. На пьедестале в форме звезды из серого гранита и черного камня, облицованной розовым мрамором, возвышалась скала с брошенным на нее чугунным якорем, корабельною цепью и водруженным над ней флагом. На лицевой ее стороне помещались: горельефный бюст вождя очаковцев, под ним надпись: «лейтенанту П.П. Шмидту», ниже изготовленный скульптором Лихошерстовым барельеф, изображавший объезд «красным адмиралом» восставших кораблей, под ним надпись: «машинисту А. Гладкову, комендору Н. Антоненко, кондуктору С. Частнику. 1905 г.» [41]. Стоимость памятника составила 68000 рублей. В 1923 г. на этом же кладбище под чугунною плитою были перезахоронены останки участников большевистского подполья, погибших в 1919—1920 гг., а также казненных в 1912 г. матросов, готовивших восстание на Черноморском флоте. В 1937 г. рядом с братской могилой был установлен выполненный по проекту архитектора М.А. Садовского памятник, представляющий собою четырехгранный обелиск на ступенчатом гранитном постаменте. На лицевой стороне его закреплена мемориальная доска с надписями: «Памяти 49 большевиков подпольщиков и участников революционного движения в Севастополе», «Жертвам белогвардейского террора», на остальных — изготовленные скульпторами Л.С. Смерчинским и С.С. Карташевым горельефы, отображавшие наступление красной конницы, деятельность севастопольского подполья, барельеф В.И. Ленина у знамени и контур Крымского полуострова, а также были начертаны имена коммунаров [42]. Еще один памятник, установленный на улице К. Маркса, напоминал о расстрелянной 20 апреля 1919 г. демонстрации севастопольских рабочих и восставших французских моряков, отказавшихся воевать против Советской России [43]. В ноябре 1930 г. к 10-летней годовщине окончательного установления в Крыму Советской власти по проекту Я.П. Бирзгала был сооружен памятник в форме трапециевидной стелы из блоков мраморовидного известняка на братской могиле красногвардейцев в Алупке [44]. Тогда же установили памятник борцам революции в городском саду Джанкоя [45]. В 1931 г. в дер. Коктебель Феодосийского района на средства рабочих трассовых и андезитовых разработок, а также местных колхозников был построен обелиск в память состоявшейся здесь в апреле 1920 г. всекрымской подпольной конференции большевиков, провозгласившей курс на развертывание партизанского движения против врангелевцев [46]. 2 апреля 1933 г. КрымСНК принял постановление об увековечении памяти членов правительства Советской Социалистической Республики Тавриды, которым предусматривалось соорудить памятник на их братской могиле в Алуште и отметить мемориальной доской место их расстрела у дер. Демерджи [47]. Контроль за его выполнением возлагался на специально созданную правительственную комиссию при КрымСНК. Ее деятельность в основном свелась к ознакомлению с обстоятельствами гибели комиссаров, подготовке мероприятия по закладке памятника и освещению предстоящего увековечения в местной печати [48]. 24 апреля 1933 г. в Алуште состоялся многолюдный митинг, посвященный установке закладного камня на месте будущего памятника. В 1935 г. КрымСНК заказал разработку проекта памятника московскому скульптору В.А. Павлову. В предложенном им эскизе основную часть монумента должна была составить скульптурная композиция из четырех фигур высотою по полтора метра, каждая из которых символизировала бы собирательный образ революционного борца одной из национальностей, проживавшей в Крымской АССР [49]. На гранях пьедестала предусматривались надписи: на фасадной — название памятника, на противоположной — краткое изложение события на двух языках. Определенная автором стоимость памятника в 102000 рублей оказалась непосильной для республиканского бюджета того времени, в силу чего КрымСНК отказался от производства каких-либо работ по его строительству. 11 мая 1939 г. на заседании бюро Алуштинского райкома ВКП(б) в очередной раз рассматривался вопрос об увековечении памяти расстрелянных комиссаров. В принятом постановлении содержалась просьба к КрымСНК «ускорить разрешение вопроса устройства на месте братской могилы... на общегородской площади памятника с одновременным благоустройством прилегающей территории» [50]. В письме от 5 мая 1940 г. секретарь Алуштинского райкома ВКП(б) М. Акимов писал председателю КрымСНК М.И. Ибраимову: «Посылаю Вам образец записки, которая была подана докладчику на первомайском торжественном собрании санатория работников печати “Коммунист”, которых обычно очень много дают отдыхающие домов отдыха и санаториев Алушты. Вопросы эти бывают и устные, с очень нелестной оценкой местных и республиканских органов власти. Что же говорить о местных жителях, которые знают, что на могиле первого советского правительства Тавриды установлен памятник, снятый с могилы... помещика Стахеева... есть неоднократные решения местных и республиканских органов власти об установлении памятника на могиле первого советского правительства... Однако ничего не делается. Прошу дать движение этому делу» [51]. Лишь спустя семь лет идея сооружения памятника получила практическое воплощение. Он был открыт в ноябре 1940 г. Из пятидесяти представленных на конкурс проектов Верховный Совет Крымской АССР и КрымСНК остановили свой выбор на проекте, разработанном архитекторами К.Ф. Галеевым и Я.У. Усеиновым [52]. Памятник представляет собою семнадцатиметровое железобетонное сооружение. Основание пьедестала имеет 14 метров в диаметре. Нижняя часть памятника напоминает могильный холм, переходящий кверху в горизонтально расположенную пятиконечную звезду. На концах ее лучей установлены погребальные урны, а из центра возвышается обелиск в форме пятигранной пирамиды, который венчает пятиконечная звезда. На мемориальных досках обелиска имена погибших: председателя СНК Республики Тавриды А.И. Слуцкого, народных комиссаров А. Коляденко и С.П. Новосельского, председателя Таврического губернского комитета РКП(б) Я.Ю. Тарвацкого, члена Алуштинского ревкома Т. Багликова, красногвардейцев И. Жилинского и С. Кулешова, членов Севастопольского совета А. Бейма и Баранова. Сооружение памятника обошлось почти в 95 тысяч рублей. В ноябрьские дни 1940 г. список революционных памятников пополнил еще один обелиск. На окраине Ялты, в балке Чукурлар, было отмечено место казни 28 августа 1920 г. белогвардейцами подпольщиков: Я. Бронштейна, М. Любича, В. Кисилева, Ф. Трофимова [53]. Наряду с увековечением революционных событий в довоенной монументальной пропаганде было положено начало еще одному направлению, а именно сооружению памятников воинской славы, то есть бойцам Красной Армии. Яркой страницей в летопись гражданской войны вошел огненный Перекоп. 12 ноября 1923 г. КрымЦИК и КрымСНК приняли совместное постановление, в котором предусматривалось: «В ознаменование героических боев и славной победы Рабоче-Крестьянской Красной Армии и в увековечение памяти сотен и тысяч героев, погибших в борьбе с мировым империализмом за осуществление великих идей пролетарской революции... приступить к сооружению памятника победы на месте бывших ожесточенных боев на Перекопском перешейке...» [54]. В 1924 г. в Джанкойском районе у разъезда 811-й километр установили памятник в честь взятия Крыма Красной Армией в ноябре 1920 г. [55]. На ступенчатый пьедестал была поставлена прямоугольная стела. Слева и справа к ее лицевой грани примыкали две колонны. Капители колонн венчали траурные урны. В верхней части стелы помещалось рельефное изображение герба Советского государства, а под ним — барельеф двух красноармейцев в полный рост с винтовками. Однако, несмотря на принятое в 1923 г. постановление, братские захоронения павших воинов оставались без надлежащего присмотра. Снаряженная в 1931—1932 гг. на Перекоп народными комиссариатами УССР и Крымской АССР научно-исследовательская экспедиция констатировала «весьма тяжелое состояние всего комплекса перекопских памятников» и то, что могила бойцов ударно-огневой бригады находится «в полном пренебрежении и запустении, ограда разрушается... заросла сорняками» [56]. По результатам работы экспедиции президиум КрымЦИКа 17 ноября 1932 г. вынес очередное постановление «Об увековечении памяти Перекопа и охране его памятников» [57]. Одним из его пунктов предполагалось строительство временных памятников на Перекопском валу, братских могилах, а также установка мемориальных досок на местах ожесточенных боев. 1 августа 1934 г. Президиум ВЦИК утвердил типовое положение о комиссии по охране исторических памятников гражданской войны и Красной Армии при ЦИК автономных республик [58]. Ей вменялось в обязанность: приведение в образцовый порядок и художественное оформление братских могил, могил отдельных героев и мест исторических боев гражданской войны, установка именных и групповых памятных досок на братских могилах и могилах отдельных героев, в местах исторических боев гражданской войны, разработка художественных проектов по сооружению скульптурных памятников и монументов, имеющих историческое значение. В 1935 г. у Перекопского вала на могиле бойцов ударно-огневой бригады, потерявшей при штурме врангелевских укреплений две трети личного состава, был установлен четырехгранный обелиск [59]. 7 ноября 1938 г. состоялось открытие мраморного ступенчатого обелиска у дер. Карпова Балка Джанкойского района, где вели кровопролитные бои с белогвардейцами части 51-ой стрелковой дивизии В.К Блюхера, 52-ой стрелковой дивизии М.Я. Германовича и 2-ой Конной армии Ф.К. Миронова. 22 декабря 1938 г. на заседании президиума Красноперекопского райисполкома обсуждался отчет бывшего комиссара ударно-огневой бригады И.В. Гекало о проведении экскурсий по местам боев Красной Армии на Перекопе. В вынесенном постановлении отмечалось «жалкое убожество памятника на братской могиле огневиков, компрометирующее действительность героической борьбы лучших сынов советского народа» и содержалась просьба к КрымСНК об отпуске средств для сооружения достойного монумента [60]. Грядущая двадцатая годовщина разгрома Врангеля побудила республиканские власти настойчивее ставить перед Центром вопрос о ее подобающем увековечении. 21 ноября 1939 г. КрымСНК принял постановление «О сооружении памятника на месте Перекопских боев 1920 г.» [61]. Определение места его возведения поручалось специально созданной комиссии в составе секретаря Крымского обкома ВКП(б) В.С. Булатова, заместителя председателя КрымСНК С.Н. Грачева, народного комиссара просвещения Крымской АССР Г.Б. Гавриленко, академика Н.С. Самокиша, архитектора Я.У. Усеинова. 31 марта 1940 г. Комитет по делам искусств при СНК СССР подвел итоги всесоюзного конкурса по проектированию монументального памятника героям Перекопа, в котором принимали участие видные архитекторы и скульпторы [62]. Жюри признало лучшим проект, разработанный академиком архитектуры К.С. Алабяном, архитектором В.В. Таушкановым, молодыми украинскими скульпторами М.Г. Лысенко и Л.Д. Муравьевым. Для установки монумента была выбрана самая высокая точка Турецкого вала — места главных боевых действий Красной Армии. По проекту памятник выглядел следующим образом: гранитный постамент в виде усеченной пирамиды и установленная на нем в полный рост фигура красноармейца в шинели. Боец, образ которого олицетворял героизм Красной Армии, изображался в момент метания гранаты [63]. Нижнюю часть пьедестала предполагалось оформить отлитыми из чугуна художественными горельефами. На одном были представлены конные фигуры руководителей героического штурма М.В. Фрунзе, К.Е. Ворошилова, С.М. Буденного. Остальные воссоздавали отдельные эпизоды боев за освобождение Крыма — переход Красной Армии через Сиваш и Чонгарский мост, штурм проволочных заграждений у Турецкого вала. Проектом предусматривалось также устройство подходов к памятнику через глубокий ров и восстановление на протяжении 100 метров участка инженерных сооружений врангелевцев, взятых красноармейцами. К 1 апреля 1940 г. Азово-Черноморским геологическим трестом на стройплощадке будущего памятника были выполнены необходимые инженерно-геологические работы. Стоимость строительства монумента определялась в 500 тысяч рублей [64]. Однако начавшаяся 22 июня 1941 г. Великая Отечественная война не позволила реализовать этот проект. Наконец, третьей составляющей плана монументальной пропаганды стало создание памятников известным государственным деятелям и деятелям культуры. Само собой разумеется, что приоритет в данной сфере принадлежал так называемой лениниане. 26 января 1924 г. II съезд Советов СССР принял постановление о сооружении памятников В.И. Ленину. В нем отмечалось: «...Образ великого вождя должен быть увековечен для всех грядущих поколений и служить постоянным напоминанием и призывом к борьбе и окончательной победе коммунизма...» [65]. ЦИК СССР поручалось разработать и утвердить соответствующие проекты памятников, установить сроки их сооружения в отдельных городах и отпустить необходимые средства. Уже 1 февраля 1924 г. на заседании президиума Крымского обкома РКП(б) выносится постановление о сооружении в Симферополе памятника В.И. Ленину и создается комиссия во главе с председателем КрымСНК С.Х. Саид-Галиевым для претворения его в жизнь [66]. В марте того же года представители Симферопольского городского управления местного хозяйства инженер В.Ф. Кюблер и садовник К.Ф. Кишик были командированы на Южный берег Крыма с поручением подыскать арматуру и пьедестал для установки памятника в Симферопольском рабочем саду (ныне бульвар В.И. Ленина) [67]. Сбор средств осуществлялся путем добровольных пожертвований. Кроме того комиссия заключила договор с Харьковским кооперативным издательством «Пролетарий», предоставив ему на всей территории Крымской АССР право распространения портретов, плакатов, марок, другой печатной продукции с изображением В.И. Ленина [68]. Три четверти полученных таким образом средств направлялись в фонд строительства памятника. Его торжественное открытие состоялось 1 мая 1924 г. Вышедшая спустя три дня газета «Красный Крым» сохранила описание митинга, проведенного в честь этого события: «...Одна за другой вливаются на площадь многолюдные профсоюзные организации с оркестром и музыкой, с лесом знамен, со своими производственными эмблемами... железнодорожники с паровозом-автомобилем, рабочие бойни с флагом из жести, рогами коровы и «1 мая» из кишек, повара в своих спецодеждах... беспризорные дети, одетые, чистые... совработники с гигантами: карандашами, ручкой, пером, машинкой... совхозчики с сеялкой, трактором, плугом... медики с термометром и лекарствами... Мы любим тебя, Ильич!!! — Мы тебе сегодня открываем наш пролетарский памятник!!!» [69]. Это был бюст основателя Советского государства работы скульптора М.Я. Харламова, установленный на высоком пьедестале, на котором помещалась надпись: «В.И. Ленин» и даты рождения и смерти [70]. В некоторых публикациях, в частности В.Н. Гурковича [71], высказывалось предположение о том, что материалом для изготовления бюста послужила бронза. В качестве аргумента приводилось опубликованное вместе с газетными заметками по поводу открытия памятника стихотворение «Бронзовый Ленин» проживавшего в то время в Симферополе поэта С.П. Щипачева [72]. Его пафосные строки: «Над площадью вырос он... Он и бронзовый речь говорил...» было более уместно отнести к какой-либо монументальной скульптуре, олицетворяющей образ трибуна, оратора, нежели к бюсту, который терялся среди широкого простора бульвара. Вот почему с большой долей вероятности можно допустить, что поэт описал не столько открытие именно этого памятника, сколько сам факт увековечения памяти вождя. Бюст же В.И. Ленина, по-видимому, был высечен из мрамора, в доказательство чего можно привести цитату из заметки, помещенной в номере газеты «Красный Крым» от 6 ноября 1927 г.: «Ленинский парк... Его видели все, кто хоть раз был в Симферополе. К его виду привыкли, словно он был здесь всегда, словно всегда щурил в нем глаза мраморный Ленин...» [73]. Одним бюстом решили не ограничиваться. В том же 1924 г. КрымЦИК вел переговоры с известным скульптором С.Д. Меркуровым об изготовлении в течение полутора лет для Симферополя гранитного монумента В.И. Ленина высотою около четырех метров [74]. Причины, по которым этот проект остался нереализованным, по сохранившимся источникам выяснить пока что не удалось. В 1927 г. в Симферополе на углу улиц Пушкина и Р. Люксембург установили бронзовую скульптуру В.И. Ленина, отлитую по проекту М.Г. Манизера. На высокий постамент возвели статую вождя во весь рост, правая рука в кармане брюк, левая держит лацкан пиджака, на голове — кепка [75]. 13 июля 1933 г. в КрымСНК поступила докладная записка за подписью заведующего истпартом Крымского обкома ВКП(б) В.К. Аверкина следующего содержания: «Все наиболее крупные города Советского Союза воздвигли у себя... памятники вождю Октябрьской революции В.И. Ленину, внеся этим в благоустройство города не только элемент художественной культуры, но и идеологической пропаганды... Имеющиеся в Симферополе скульптурные установки В.И. Ленину (бюст — на Ленинском бульваре и фигура на пьедестале в начале Пушкинской улицы) настолько малы по размерам, что просто пригодны только для камерных установок, а не для улиц, где они, вследствие малого размера, теряются среди высоких зданий... Взамен этих двух памятников, в условиях улиц не имеющих художественно-пропагандистского значения, следует в г. Симферополе, как административно-хозяйственном и культурном центре Крымской республики воздвигнуть такой памятник Ильичу, который был бы одновременно и украшением города, и представлял бы собою элемент художественно-идеологической пропаганды, и являлся бы образцовым примером монументальной скульптуры...» [76]. Очередной памятник вождю в Симферополе появился спустя семь лет. В 1940 г. в городском саду полностью разобрали монумент «Освобождение Крыма». К 20-летию советизации Крыма на этом месте открыли памятник В.И. Ленину [77]. Основу его составил четырехметровый пьедестал, сложенный из диоритовых блоков, высеченных в окрестностях дер. Партенит Ялтинского района [78]. В верхней его части, стилизованной под башню броневика, был закреплен барельеф, изображавший эпизоды гражданской войны. На пьедестале стояла в пол-оборота фигура В.И. Ленина высотой более трех метров, изготовленная на бронзолитейном заводе в Ленинграде. Большой палец его левой руки был заложен за жилетку, правая рука опущена вдоль тела. Автором статуи являлся все тот же скульптор М.Г. Манизер. К началу 1930-х гг. относятся первые опыты создания в советском монументальном искусстве многофигурных памятников. Авторы их, стремясь показать своих героев в тесной связи со своим народом, уже начинают выходить за пределы однофигурного портретного монумента. Одним из лучших монументов такого типа в свое время считался памятник В.И. Ленину в Севастополе. Еще в 1924 г. Севастопольский горисполком обратился в КрымСНК с предложением перелить памятник П.С. Нахимову на памятник В.И. Ленину. Крымохрис как государственный орган, отвечавший за охрану памятников, в принципе не возражал, если комиссия, созданная из специалистов, признает, что монумент адмиралу не представляет художественной ценности, а Музейный отдел Главнауки санкционирует его снятие. Акт вандализма свершился спустя четыре года. 26 июня 1928 г. на заседании Севастопольского городского Совета обсуждался вопрос о состоянии музеев города и охраны памятников [79]. Принятое постановление носило противоречивый характер. В соответствии с ним в ближайшее пятилетие намечалось приступить к восстановлению разрушенных памятников обороны Севастополя 1854—1855 гг., а также начать работу по установке монументов и мемориальных досок в ознаменование революционных событий. Жертвами нового увековечения как раз и стали памятники героев «Севастопольской страды». Внеочередной пленум Севастопольского городского Совета, проходивший 14 ноября 1928 г., счел необходимым на малом Приморском бульваре снять бюст начальнику Севастопольского гарнизона генералу Д.Е. Остен-Сакену и поставить памятник борцам революции [80]. В те же торжественные ноябрьские дни на площади у Графской пристани, получившей название III Интернационала, низвергли статую адмирала П.С. Нахимова [81]. Гранитный пьедестал, как представлявший собой большую ценность, решили оставить на месте, забили досками с тем, чтобы со временем водрузить на него бронзовую фигуру Ильича. В 1929 г. в поисках материала для ее литья Севастопольский городской Совет обратился в Севастопольское музейное объединение (СМО) с просьбою забронировать за ним 500 пудов цветного металлолома, имелись в виду пушки, двуглавые орлы, прочие атрибуты, украшавшие некогда памятники царских генералов и адмиралов [82]. Поскольку СМО могло предоставить только около 7,5 тонн металла, то недостающее его количество намеревались компенсировать утилизацией колокола Херсонесского музея. Однако народный комиссариат финансов Крымской АССР отказался дать разрешение на подобную передачу. Дело в том, что согласно Постановлениям Совета Труда Обороны СССР от 7 июля 1926 г., ЦИК и СНК СССР от 18 января 1928 г. весь цветной лом, находившийся на предприятиях и в учреждениях, подведомственных различным народным комиссариатам, за исключением технически необходимого для их производственных нужд, подлежал изъятию в государственный фонд с целью покрытия потребностей металлургической промышленности. Ежегодно устанавливались нормы заготовок. Так, в 1931 г. Особая часть по госфондам Народного Комиссариата финансов РСФСР определила по разверстке для Крыма заготовить 500 тонн черного и 60 тонн цветного лома [83]. Строгому учету подлежал весь металлолом, вплоть до неиспользуемых котлов, баков, самоваров, кастрюль, а Симферопольский и Севастопольский городские финансовые отделы предлагали даже реквизировать в создаваемый мобилизационный фонд цветных металлов для промышленности «бесхозные» могильные ограды и цинковые гробы, в которых некогда лежали останки генералов и адмиралов [84]. Не менее остро стояла проблема изыскания средств для строительства памятника, объем которых определялся в 123 тысячи рублей [85]. Ее решение осуществлялось за счет добровольных отчислений из заработной платы работающих и жалования военнослужащих Морских Сил Черного моря, введения двухкопеечного сбора с продажи трамвайных билетов, проведения кружечного сбора, реализации на территории Крыма восьмирублевых бюстов и пятирублевых барельефов В.И. Ленина [86]. Постановлением от 16 октября 1931 г. президиум Севастопольского городского Совета одобрил окончательный проект монумента, предложенный ленинградским скульптором В.В. Козловым. Работы по его возведению объявлялись ударными. В срочном порядке проводилось благоустройство площади III Интернационала и сквера возле памятника по проекту, составленному архитектором Врангелем, скульптором Жилинским и инженером Афанасьевым. Открытие монумента состоялось 7 ноября 1932 г. 10 ноября по поводу этого мероприятия газета «Красный Крым» написала следующее: «...На месте, где долгие годы мозолил глаза царский адмирал Нахимов, перед взорами тысяч глаз предстала огромная фигура Ленина. Пока линкор “Парижская Коммуна” и стоящие на рейде крейсера салютуют открытие памятника, взоры всех устремляются на памятник В.И. Ленину. Высота его — 14 метров, размер фигуры Ильича — 4,5 метров. Фигура призывает к дальнейшим боям, указывая путь к социализму...» [87]. На бронзовых барельефах, опоясывавших гранитный постамент, были отображены: всеобщая стачка в Одессе в июне 1905 г., пожар на крейсере «Очаков», расстрел руководителей Севастопольского вооруженного восстания в ноябре 1905 г., взятие Красной Армией Перекопа и переход через Сиваш, эвакуация белогвардейцев из Севастополя в ноябре 1920 г., установление Советской власти, индустриализация страны, раскрепощение национальных меньшинств. По углам постамента располагались четыре бронзовые фигуры: рабочего, крестьянина, краснофлотца и красноармейца. Постановлением президиума Севастопольского городского Совета от 22 ноября 1932 г. было поощрено 102 активных участника строительства памятника [88]. Автор его скульптор-художник В.В. Козлов был награжден грамотой ударника, денежной премией в 3000 рублей. Кроме того, «учитывая высокую художественную и политическую значимость построенного памятника В.И. Ленину», городской Совет ходатайствовал перед ВЦИКом о присвоении ему звания заслуженного деятеля искусств. Первый помощник автора, скульптор-художник Н.В. Томский, получил грамоту ударника, 1000 рублей премии. В Народный Комиссариат просвещения СССР было направлено ходатайство об определении его на учебу в Академию художеств с обеспечением стипендией. Академик-скульптор Я.А. Троупянский, руководивший отливкой бронзовой художественной композиции монумента, был поощрен грамотой ударника и денежной премией в 500 рублей. В создании памятников вождю в Крыму принимали участие довольно известные советские скульпторы. К ним в полной мере можно отнести и московского скульптора С.С. Алешина. В 1935 г. в Ялте был снесен недостроенный памятник десятилетия советизации Крыма, являвшийся, по определению местных архитекторов, «грациозным выражением эпохи конструктивизма» [89]. На его месте Ялтинский райисполком решил воздвигнуть памятник В.И. Ленину. Проектная стоимость его выражалась в сумме 100 тысяч рублей. Трехметровая бронзовая статуя Ильича была изготовлена на заводе № 2 Московского треста скульптуры и облицовки по проекту С.С. Алешина. С целью экономии средств для строительства и облицовки пьедестала предполагалось использовать серый гранит и черный мрамор-лабрадор с разбираемых окрестных кладбищ [90]. Компоновка частей памятника производилась под руководством архитектора З.В. Перемиловского. Его открытие было приурочено к 19-ой годовщине Октябрьской революции [91]. В целом довоенная «крымская лениниана» насчитывала свыше тридцати различных памятников. Они стояли во всех городах и в более или менее крупных поселках и селах [92]. По мере складывания в Советском Союзе культа личности И.В. Сталина начали появляться памятники новому вождю. Так, в Джанкое у входа в городской сад была установлена статуя И.В. Сталина во весь рост в шинели без головного убора, правая рука согнута в локте, левая — опущена вдоль тела [93]. Широкое распространение в Советском Союзе получили совместные скульптурные композиции двух вождей, что по замыслу авторов должно было символизировать преемственность проводимого в стране политического курса. Одна из них на набережной Алушты изображала Ленина и Сталина, сидящими на скамейке [94]. В ряде произведений монументального искусства получили воплощение образы видных советских государственных деятелей. 15 мая 1927 г. в Евпатории в новом парке возле курзала был открыт памятник М.В. Фрунзе [95]. В 1937 г. на территории Перекопского бромного завода установили памятник С.М. Кирову. Несколько слов следует сказать об увековечении памяти известных деятелей культуры. Постановлением от 6 июля 1923 г. президиум КрымСНК удовлетворил ходатайство Крымского университета об ассигновании 1700 рублей для строительства памятника на могиле первого его ректора профессора Р.И. Гельвига [96]. В 1928 г. к 100-летию со дня рождения великого русского писателя Л.Н. Толстого в Севастополе на Историческом бульваре была установлена мемориальная плита в память его участия в Крымской кампании 1854—1855 гг. [97]. В 1930 г. в Феодосии возле картинной галереи установили бронзовый памятник ее основателю И.К. Айвазовскому работы академика И.Я. Гинцбурга [98]. Художник-маринист изображен на склоне лет, сидящим в кресле, в правой руке его кисть, в левой палитра, взгляд устремлен в море, ставшее источником его вдохновения. На пьедестале высечены слова: «Феодосия — Айвазовскому». В 1937 г. в Алупке на территории детского костно-туберкулезного санатория имени А.А. Боброва был поставлен выполненный скульптором З.С. Ракитиной бюст выдающемуся хирургу-ортопеду, доктору медицинских наук, Герою Труда П.В. Изергину [99]. Большая часть памятников, сооруженных в Крыму в 1920—1930-ые гг., не сохранилась. Одни пришли в негодность из-за непрочности материала, другие подверглись уничтожению в период немецко-фашистской оккупации полуострова в 1941—1944 гг. Эстетическая сторона многих довоенных произведений монументального искусства оставляла желать лучшего. Претворение в жизнь плана монументальной пропаганды как составной части проводимой культурной революции было направлено прежде всего на формирование нового классового мировоззрения, в жертву которому нередко приносились объекты культурного наследия прошлого. 1. Ленин В.И. Партийная организация и партийная литература // Полн. собр. соч. — Т. 12. — С. 99—105. 2. Кампанелла Ф. Город Солнца. — М.-Л.: Асаdemiа, 1934. — С. 28—32. 3. Луначарский А.В. Воспоминания и впечатления. — М., 1968. — С. 198—199. 4. В.И. Ленин и изобразительное искусство. Документы. Письма. Воспоминания. — М., 1977. — С. 320. 5. Декреты Советской власти. — М., 1959. — Т. II. — С. 95—96. 6. Там же. — М., 1964. — Т. III. — С. 47. 7. Там же. — С. 118. 8. КПСС во главе культурной революции в СССР. — М. : Политиздат, 1972. — С. 40; Королева Л.И. Документы ЦГАОР СССР о ленинском плане монументальной пропаганды (1918—1920 годы) // Советские архивы. — 1977. — № 2. — С. 17—19. 9. Толстой В.П. Ленинский план монументальной пропаганды в действии. — М., 1961. — С. 9. 10. Красный Крым. — 1921. — 10 апреля. 11. Там же. — 1921. — 26 апреля. 12. Государственный архив Автономной Республики Крым (ГААРК). — Ф. Р-1188. — Оп. 3. — Д. 43. — Л. 383, 387, 389. 13. Там же. — Д. 164. — Л. 94, 168. 14. Там же. — Л. 231. 15. Симферопольский альбом. — Симферополь: Таврия, 1996. — Фото № 69. 16. ГААРК. — Ф. П-150. — Оп. 1. — Д. 173. — Л. 30. 17. Красный Крым. — 1921. — 4 ноября. 18. Туров А. Феодосия старая и новая. Документальная летопись. — Симферополь: Світ, 2002. — С. 114. 19. ГААРК. — Ф. Р-3814. — Оп. 1. — Д. 177. — Л. 6; Д. 180. — Л. 34. 20. Там же. — Ф. Р-652. — Оп. 1. — Д. 372. — Л. 517—518. 21. Там же. — Ф. П-150. — Оп. 1. — Д. 173. — Л. 57. 22. Там же. — Л. 58, 70; Ф. Р-1940. — Оп. 2. — Д. 81. — Л. 1—1 об. 23. Там же. — Ф. Р-663. — Оп. 2. — Д. 239. — Л. 11, 73; Ф. Р-647. — Оп. 1. — Д. 163. — Л. 33, 34. 24. Там же. — Ф. Р-647. — Оп. 1. — Д. 163. — Л. 20; Ф. Р-1940. — Оп. 2. — Д. 80. — Л. 7. 25. Там же. — Ф. П-150. — Оп. 1. — Д. 196. — Л. 28. 26. Там же. — Ф. П-69. — Оп. 1. — Д. 19. — Л. 55. 27. Там же. — Ф. Р-1188. — Оп. 3. — Д. 47. — Л. 29 ; Ф. Р-1025. — Оп. 1. — Д. 59. — Л. 55. 28. Там же. — Ф. Р-1188. — Оп. 3. — Д. 47. — Л. 28. 29. Там же. — Ф. Р-1025. — Оп. 1. — Д. 43. — Л. 279. 30. Там же. — Л. 260. 31. Там же. — Ф. Р-652. — Оп. 1. — Д. 316. — Л. 1, 26. 32. Барсамов Н. Феодосия и ближайшие окрестности (Экскурсионный очерк). — Феодосия, 1933. — С. 10. 33. Волошинов Л.И. Исторические памятники и памятные места революционной борьбы в Крыму // Известия Крымского отдела Географического общества Союза СССР. — Симферополь, 1958. — Вып. 5. — С. 22. 34. ГААРК. — Ф. Р-138. — Оп. 1. — Д. 72. — Л. 9. 35. Там же. — Ф. Р-2055. — Оп. 4. — Д. 6. — Л. 10; Федчук М. Иван Петриченко // Памяти павших за советский Крым. Сборник статей и воспоминаний. — Симферополь: Крымгосиздат, 1940. — С. 90. 36. Доронина Э.Н., Яковлева Т.И. Памятники Севастополя. — Симферополь: Таврия, 1987. — С. 104. 37. Лебедев М.И. Революционный Севастополь. Краткая история революционного движения и путеводитель по революционному Севастополю в двух частях. — Симферополь: Крымгосиздат, 1928. — С. 57. 38. Красный Крым. — 1935. — 10 октября; ГААРК. — Ф. Р-663. — Оп. 7. — Д. 33. — Л. 3. 39. Там же. — 1935. — 20 сентября. 40. Там же. — 1935. — 2 декабря. 41. Там же. — 1935. — 28 ноября. 42. Доронина Э.Н., Яковлева Т.И. Указ. соч. — С. 107; ГААРК. — Ф. Р-663. — Оп. 8. — Д. 608. — Л. 230, 231, 350, 351. 43. ГААРК. — Ф. Р-652. — Оп. 15. — Д. 577. — Л. 35—35 об. 44. Гурьянова Н.М., Гурьянов Н.А. Памятники Ялты. — Симферополь: Таврия, 1985. — С. 25. 45. ГААРК. — Ф. Р-2055. — Оп. 4. — Д. 6. — Л. 10. 46. Там же. — Ф. Р-663. — Оп. 3. — Д. 248. — Л. 1—1 об.; Аверкин В. Открытие обелиска в честь подпольного съезда Крымской организации ВКП(б) в Коктебеле // Революция в Крыму. — Симферополь, 1932. — № 10. — С. 117. 47. ГААРК. — Ф. Р-652. — Оп. 6. — Д. 2. — Л. 298. 48. Там же. — Оп. 1. — Д. 462. — Л. 3—4. 49. Там же. — Оп. 8. — Д. 128. — Л. 3, 4, 8. 50. Там же. — Оп. 15. — Д. 577. — Л. 27. 51. Там же. — Л. 5. 52. Красный Крым. — 1940. — 25 сентября. 53. Гурьянова Н.М., Гурьянов Н.А. Указ. соч. — С. 20. 54. ГААРК. — Ф. Р-652. — Оп. 1. — Д. 289. — Л. 7. 55. Весь Крым. 1920 — 1925. — Симферополь, 1926. — С. 8 (фото). 56. ГААРК. — Ф. Р-663. — Оп. 4. — Д. 431. — Л. 6. 57. Там же. — Д. 100. — Л. 20. 58. Там же. — Оп. 6. — Д. 103. — Л. 20. 59. Красный Крым. — 1935. — 16 октября. 60. ГААРК. — Ф. Р-20. — Оп. 7. — Д. 4. — Л. 177. 61. Там же. — Ф. Р-652. — Оп. 15. — Д. 577. — Л. 15. 62. Красный Крым. — 1940. — 1 апреля. 63. Там же. — 1940. — 28 апреля. 64. ГААРК. — Ф. Р-652. — Оп. 15. — Д. 577. — Л. 14. 65. Известия. — 1924. — 27 января. 66. ГААРК. — Ф. Р-114. — Оп. 7. — Д. 3. — Л. 11. 67. Там же. — Р-652. — Оп. 1. — Д. 377. — Л. 35. 68. Там же. — Д. 581. — Л. 45—45 об., 47—51, 140. 69. Красный Крым. — 1924. — 4 мая. 70. Реуцков Ф. В памяти народной // Крымская правда. — 1984. — 19 июня. 71. Гуркович В.Н. Ильичи из екатерининской бронзы // II Таврические научные чтения, посвященные 80-летию Центрального музея Тавриды. Сборник материалов. — Симферополь, 2002. — С. 72, 75. 72. Красный Крым. — 1924. — 4 мая. 73. Там же. — 1927. — 6 ноября. 74. ГААРК. — Ф. Р-663. — Оп. 1. — Д. 238. — Л. 40. 75. Там же. — Д. 1657. — Л. 177. 76. Там же. — Оп. 5. — Д. 98. — Л. 1. 77. Там же. — Ф. Р-2055. — Оп. 3. — Д. 108. — Л. 15, 22; Ф. Р-652. — Оп. 15. — Д. 576. — Л. 113; Красный Крым. — 1940. — 22 мая. 78. Красный Крым. — 1940. — 21 сентября. 79. ГААРК. — Ф. Р-663. — Оп. 1. — Д. 1327. — Л. 42. 80. Там же. — Л. 101—101 об. 81. Там же. — Ф. Р-663. — Оп. 1. — Д. 1705. — Л. 13; Оп. 2. — Д. 376. — Л. 1. 82. Там же. — Ф. Р-663. — Оп. 1. — Д. 1705. — Л. 4. 83. Там же. — Оп. 3. — Д. 639. — Л. 3. 84. Там же. — Ф. Р-149. — Оп. 3. — Д. 229. — Л. 10, 12. 85. Там же. — Ф. Р-663. — Оп. 3. — Д. 994. — Л. 158. 86. Там же. — Оп. 4. — Д. 709. — Л. 124, 203. 87. Красный Крым. — 1932. — 10 ноября. 88. ГААРК. — Ф. Р-663. — Оп. 4. — Д. 709. — Л. 623—624. 89. Там же. — Ф. Р-652. — Оп. 8. — Д. 128. — Л. 17—19. 90. Там же. — Ф. Р-1030. — Оп. 2. — Д. 475. — Л. 6, 8. 91. Там же. — Ф. Р-663. — Оп. 8. — Д. 554. — Л. 95—96; Ф. Р-1030. — Оп. 2. — Д. 576. — Л. 4—6. 92. Там же. — Ф. Р-652. — Оп. 1. — Д. 1013. — Л. 4, 7; Красный Крым. — 1935. — 2 октября; Там же. — 1937. — 11 января. 93. Красный Крым. — 1940. — 24 мая. 94. Там же. — 1940. — 16 мая. 95. ГААРК. — Ф. Р-138. — Оп. 1. — Д. 72. — Л. 9; Ф. Р-1036. — Оп. 2. — Д. 84. — Л. 37. 96. Там же. — Ф. Р-652. — Оп. 1. — Д. 376. — Л. 1, 29. 97. Чебанюк З. Севастополь. Исторические места и памятники. — Симферополь: Крымгосиздат, 1955. — С. 74. 98. Барсамов Н. Указ. соч. — С. 12. 99. Гурьянова Н.М., Гурьянов Н.А. Указ. соч. — С. 37. http://krymgosarchiv.ru/gosudarstvennyj-arkhiv-respubliki-krym/publikatsii/273-perekrestki-istorii-osushchestvlenie-v-krymu-plana-monumentalnoj-propagandy-1921-1940-gg-s-a-androsov

весёлая ))

https://www.youtube.com/watch?v=eK9a2jLEAfs&index=3&list=RDmLTlAnVUx3A

Отчего "немецким туристам" так нравился этот рукотворный дойче-артефакт? Его чуть ли не каждый снимающий стремился запечатлеть. Это такой типа знак типа победителей, взявших город, типа застолбили? Флажок-вымпел наверху - тоже что-то означает? внизу слева перебегает улицу то ли загримированный предателями подпольщик, то ли Карабаса-Барабаса в детском театре играл, или на утреннике каком, у него борода с усами на веревке.

Камеральное Описание Крыма, 1784 года. HTTP: //www.vostlit.i...4.phtml ID = 5744

В ноябре 80-го белых в Симферополе еще не было, помню потому, что в ноябре 82-го пришел из армии - а они уже есть, хоть и немного, много стало, наверное, не раньше середины 80-х.