Ирина 1

В некоторых стихах иеромонаха Романа чувствуется влияние Высоцкого. Например, в этом: Много думал я о судьбе своей, Только думы всё невесёлые, Вот иду один, вороньё кружит Над деревьями да над сёлами. Что раскаркались, раскричалися, Иль вещаете тьму кромешную? Что, душе моя, так печалишься И о чём твоя боль сердечная? Люди добрые, с миром к вам пришёл, Чем вы дышите, как спасаемся? Жив ли в вас Господь, живы ли душой? Как мы молимся, как мы каемся? Что поют у вас, православный люд, Песни рабские иль господские? Родники у вас, как и раньше, бьют? Иль хлебаете воду скотскую? Режет уши мне неродной мотив. Ритмы чуждые, где вы взяли их? Кто сады свои под топор пустил, Тот питается от плодов чужих. Я сыграл бы вам, если б только смог, Но напевы те вам негожие, И в чужой земле, как сказал пророк — Никому не петь песни Божии! На мои слова раздаётся скрип, И выходит хозяин взъерошенный, Издаёт свой хрип сквозь собачий хрип: «Ты, наверно, пьян, гость непрошеный! Родники твои мы засыпали, И святым твоим мы не молимся, И твой хлеб жевать — зубы выпали, Потому блевотиной кормимся. Пусть в грехах живу, пусть грехом пропах, Что за радость тому, кто молится? Хоть из лужи пьём, но зато в котлах Никогда мясцо не выводится! От воды иной наш народ отвык, И не нужно нам вод иных. Даже если есть твой живой родник, Кто пойдёт к нему от котлов мясных? Забирай свой мир, убирайся прочь, Проходимцев я разных видывал. О живой воде — нищете́ пророчь. Да помогут нам наши идолы!» И услышал я тот же самый скрип, Те же самые кры́чут во́роны. А вдогонку мне тот же самый хрип, Тот же самый лай стража чёрного. Сторона моя, лик ужасен твой, Припади к Христу с плачем, грешница! Чужеземец я на земле родной, И рыдаю я, не утешиться. Так оставь, душе, думы вздорные, Видно, мной ещё мало пройдено. Мысли чёрные, люди чёрные, Птицы чёрные по-над Родиной. <1987>, с. Родовое Тут явно чувствуется перекличка со стихотворением Высоцкого "Чужой дом": Что за дом притих, погружен во мрак, На семи лихих продувных ветрах, Всеми окнами обратясь в овраг, А воротами - на проезжий тракт? Ох, устал я, устал, - а лошадок распряг. Эй, живой кто-нибудь, выходи, помоги! Никого, - только тень промелькнула в сенях, Да стервятник спустился и сузил круги. В дом заходишь как всё равно в кабак, А народишко - каждый третий - враг. Своротят скулу, гость непрошеный! Образа в углу - и те перекошены. И затеялся смутный, чудной разговор, Кто-то песню стонал и гитару терзал, И припадочный малый - придурок и вор - Мне тайком из-под скатерти нож показал. «Кто ответит мне - что за дом такой, Почему во тьме, как барак чумной? Свет лампад погас, воздух вылился... Али жить у вас разучилися? Двери настежь у вас, а душа взаперти. Кто хозяином здесь? - напоил бы вином». - А в ответ мне: «Видать, был ты долго в пути - И людей позабыл, - мы всегда так живём! Траву кушаем, век - на щавеле, Скисли душами, опрыщавели, Да еще вином много тешились, - Разоряли дом, дрались, вешались». «Я коней заморил, - от волков ускакал. Укажите мне край, где светло от лампад. Укажите мне место, какое искал, - Где поют, а не стонут, где пол не покат». «О таких домах не слыхали мы, Долго жить впотьмах привыкали мы. Испокону мы - в зле да шёпоте, Под иконами в черной копоти». И из смрада, где косо висят образа, Я, башку очертя гнал, забросивши кнут, Куда кони несли да глядели глаза, И где люди живут, и - как люди живут. ...Сколько кануло, сколько схлынуло! Жизнь кидала меня - не докинула. Может, спел про вас неумело я, Очи чёрные, скатерть белая?!