Хорошая статья попалась, как раз для простого обывателя, не сильного в экономике и политике. Сразу ясно, что происходит и откуда ноги растут! С чем мы подходим к кризису: российская промышленность События развиваются всё стремительнее. Швейцария отвязала свой франк от евро, после чего франк моментально вспух на 30% вверх — если в начале дня за франк давали 0,83 евро, то вскоре после начала торгов он подскочил до уровня в 1,18 евро. Потом, правда, франк отыграл часть роста обратно, до отметки в 1,04. Однако было уже поздно. Рынок акций Швейцарии начал резкое падение. Швейцарские компании пребывают в самой настоящей панике: за один день они фактически растеряли свою конкурентоспособность. Цитирую генерального директора Swatch Group Ника Хайека: http://www.vestifinance.ru/articles/51926 "У меня нет слов! …это цунами. Цунами для экспортной индустрии, для туризма и, наконец, для всей страны." Ник Хайек прав, укрепление национальной валюты крайне опасно для бизнеса. Это наш «Энергомаш» может продавать свои ракетные двигатели по любой цене — американцы всё равно будут их покупать, так как сами они не способны сейчас производить ничего подобного: http://www.vesti.ru/doc.html?id=2279002&cid=9 А вот швейцарцы практически не производят уникальных товаров. Если швейцарский шоколад подорожает на 15%, покупатели массово начнут переходить на бельгийский и французский. По качеству он ничуть не хуже. Впрочем, это ещё пустяки по сравнению с тем, как может сейчас тряхануть Польшу. Беспечные поляки массово брали ипотечные кредиты не в чём-либо, а именно в швейцарских франках. На данный момент примерно половина (!) всех ипотечных кредитов в Польше номинирована именно в швейцарских франках: http://www.vestifinance.ru/articles/51919 и http://gerat.livejournal.com/998825.html Массовые неплатежи по ипотеке в Польше и других странах Восточной Европы могут, в свою очередь, подкосить швейцарские банки, на которые замыкается франковая ипотека. Это никак не добавит устойчивости экономике Швейцарии… Почему власти Швейцарии пошли на такой опасный шаг? Можно было бы понять стремление опустить курс франка: тот же Китай, например, за счёт занижения курса юаня на протяжении десятилетий создавал тепличные условия для своей промышленности: и сейчас мы можем уже невооружённым взглядом видеть, что эта стратегия полностью окупилась. Однако зачем же делать обратное, вредить собственной экономике, поднимая курс национальной валюты? Напрашивается один ответ. После того как Россия устала терпеть капризное нытьё Евросоюза и поставила Брюссель перед необходимостью брать газ на границе Греции и Турции, в Швейцарии решили, что пора очередной раз включать нейтральную передачу и линять на берег с тонущего корабля. По-видимому, в Швейцарии ожидают сейчас в зоне евро таких масштабных катаклизмов, что вызванные укреплением франка сложности не имеют значения по сравнению с теми проблемами, которые может получить Швейцария, если не успеет вовремя отгородиться от европейской экономики. Отмечу, что как бы мы ни относились к Швейцарии, специалисты по финансам там сидят самого высшего уровня. И если уж они решили распрощаться с евро наплевав на все издержки, значит, будущее зоны евро выглядит совсем уж тухло. Вернёмся обратно в Россию. С какими ресурсами мы входим в этот глобальный кризис? Есть мнение, согласно которому единственные ресурсы, которыми располагает Россия — это нефть да газ. Дескать, покрыта толстым слоем снега обширная русская пустыня, а посередине воткнуты в землю несколько качающих нефть вышек. И, дескать, нет в России ничего, кроме этих вышек: только торговые центры, куда из-за рубежа привозят дикарям выменянные на сырую нефть бананы да айфоны… Мнение это очевидно неверное. О продовольственной безопасности я уже много раз писал: всеми основными продуктами питания Россия обеспечивает себя самостоятельно, при этом живительные санкции, надо полагать, позволят нам сделать прорыв даже в тех областях, где мы традиционно полагались на импорт. Теперь напишу про нашу промышленность. На Руксперте появилась статья «Промышленность России», в которой даны основные цифры по структуре нашей промышленности, по её размерам, и по её экспортному потенциалу. Вот наши главные показатели. 1. Темпы падения и роста российской промышленности можно проследить вот на этом графике, данные для которого взяты из статистики Росстата и статистики Всемирного банка: http://politikus.ru/uploads/posts/2015-01/1421402910_indeks_promyshlennogo_proizvodstva.png Как видите, безвременно покинувший нас Егор Гайдар и группа его единомышленников достигли значительных успехов в деле уничтожения ненужной с точки зрения западного рынка промышленности. За первые же три года либеральных реформ индекс промышленного производства рухнул практически вдвое, а к 1998 году достиг минимума в 48% от уровня 1991 года. Наша экономика была отброшена на 20 с лишним лет назад — к показателям начала семидесятых годов. Ситуацию немного подвыправила девальвация 1998 года: снижение курса рубля позволило российским предприятиям перевести дух и подвинуть часть совсем экономически несуразного импорта. Дальше президентом России стал Путин, после чего дикий либерализм сменился на адекватную политику защиты отечественного производителя. Начали строиться новые заводы, восстанавливаться старые. Первым делом, разумеется, порядок был наведён в нефтяной отрасли, однако после 2004 года дошли руки и до обрабатывающих производств. Грубо говоря, мы перестали гнать за рубеж лес-кругляк и начали вначале самостоятельно пилить брёвна на доски, а потом и делать из этих досок мебель. К началу мирового кризиса 2008 года большая часть либерального падения была отыграна, но кризис вынудил промышленность снова отступить назад. Последовало умеренное падение производства, потом плавное восстановление. К 2014 году наша промышленность практически полностью излечила нанесённые либералами раны: индекс промпроизводства на 2013 год составил 89% от уровня советского 1991 года. 2. Что важно, сейчас мы имеем уже совсем не ту промышленность, продукцию которой мы привыкли ругать в советское время. Достаточно упомянуть, что наши автозаводы выпускают примерно те же 2 миллиона автомобилей, что и в 1991 году — однако качество этих автомобилей изменилось кардинально. Вообще, как правильно замечает Йон Хеллевиг, в России уже не осталось массовых производств низкокачественных или невостребованных товаров. При всей своей вредоносности либеральные реформы сделали и благое дело: прошедшие через череду кризисов производства на порядок более устойчивы и конкурентоспособны, чем беспечно существовавшие в тепличных советских условиях неповоротливые заводы-монстры. Так, например, весьма показателен график производительности труда: http://politikus.ru/uploads/posts/2015-01/1421403013_dinamika_promyshlennogo_proizvodstva_2005-2013.png Как видите, с 2005 по 2013 год объёмы промпроизводства выросли на 19%, а численность работающих на заводах, наоборот, сократилась на 17%. То есть, рабочие начали работать на 43% эффективнее: за счёт перехода на более современное оборудование и за счёт оптимизации технологических процессов. Вообще, существует миф, согласно которому в России наблюдается какая-то запредельно низкая производительность труда. Миф основывается на нелепейшем методе подсчёта, который применяют лентяи из западных деловых журналов. Они тупо берут общий ВВП страны и делят его на численность работающих. Получается, что люксембургский клерк, гоняя мышкой чужие деньги со счёта на счёт, работает «эффективнее», нежели собирающий ракетные двигатели рабочий того же «Энергомаша». К сожалению, сравнить производительность труда по странам сколько-нибудь точно не представляется возможным: это очень нетривиальная экономическая задача, необходимая для решения которой статистика просто отсутствует. Однако «на глазок» можно предположить, что производительность труда в России отстаёт от производительности труда на Западе на некритичные 20%: http://www.awaragroup.com/upload/Awara-Study-Russian-Economy-Rus.pdf 3. Напоследок пара слов о структуре нашей промышленности. Вся добыча топливно-энергетических ископаемых — таких как уголь, нефть или газ — занимает всего лишь около 20% в общем объёме промышленности. Болтовня о том, что от нефти зависит 50-70% бюджета и так далее — это не более чем либеральные мифы, рассчитанные на тех, кому лень лезть в статистику и сверяться там с реальными цифрами. 65% нашей промышленности приходится на обрабатывающие производства: http://politikus.ru/uploads/posts/2015-01/1421403140_obrabatyvayuschie_proizvodstva_2013.png Особенно развито производство бензина и прочих нефтепродуктов, также велики по размерам пищевая промышленность и отрасль металлургии. Большую долю занимают производство транспортных средств и химпром. Таким образом, даже если завтра вся нефть в России волшебным образом превратится в клюквенный смузи, наша экономика не рухнет. Если же учесть, что огромная доля нефти перерабатывается и потребляется нашей же промышленностью и нашим же рынком, можно заключить, что реальная зависимость России от нефтяных цен в целом куда как менее значима, чем пытаются нам рассказать недостаточно разборчивые в источниках аналитики. Подведу итог: Легко нам не будет. Планета входит в глобальный кризис, который обещает быть самым мощным как минимум со времён Второй Мировой войны. Вместе с тем, конкретно Россия входит в этот кризис в весьма неплохой форме. Наша армия по-прежнему остаётся второй по силе в мире, и этот факт надёжно защищает нас от лобовой военной атаки демократов. Мы располагаем огромными запасами энергоресурсов, что выгоднейшим образом отличает нас, скажем, от той же Европы. Наша промышленность и наше сельское хозяйство достаточно развиты, чтобы мы не зависели от доброй воли наших торговых партнёров. В целом, у нас есть неплохие шансы выйти из кризиса более сильными, чем мы были раньше. История показывает, что России не привыкать с честью выходить из подобных испытаний.
