Симферополь многонациональный

[Simfosaur]

Еврейский погром 1905 года в Симферополе

Королёв В.И., доктор исторических наук.

Сегодня, когда политические проблемы некоторые неумелые политики порой пытаются «одеть» в национальные одежды, стоит обратиться к историческому опыту и всмотреться, как разрешались этнополитические конфликты в прошлом.

 

Трагические события, происшедшие в Симферополе осенью 1905 г. и названные современниками «позорнейшей страницей в истории России и всего человечества» (!-авт.) последующими исследователями описывались противоречиво, либо вовсе замалчивалась. При этом историками бездоказательно давалась негативная оценка действиям блюстителей царского правопорядка. Так, Г.Н.Губенко писала: «Когда подпольная боевая дружина попыталась дать отпор,черносотенцев поддержала полиция. Опьяненные кровью озверелые хулиганы устроили погром в городе». Попутно заметим, что черносотенных формирований в то время в крае просто не существовало, они появились позже (1, с.71; 2, с.16; 3,с.88-89).

 

 

На основе архивных документов, опубликованных материалов судебного процесса и публикаций в прессе имеется возможность восстановить действительную картину происходившего в те дни.

 

Этой трагедии предшествовали события, свидетельствующие об усилении политической напряженности в крае. Акт воинского неповиновения на броненосце «Потёмкин Таврический» способствовал революционизированию населения. С лета 1905 г. росла волна забастовочного движения, достигшая апогея в октябре. Нарастала политическая активность крымчан. В Симферополе участились сходки и митинги революционных партий, которые запасались оружием и бомбами на случай баррикадных боев. Это стало основанием для властей расквартировать в столице Крыма эскадрон Крымского дивизиона, состоящий из татар и прибывший из Бахчисарая 14 октября. Подчеркнем, что наиболее активную часть в крымских организаций революционных партий составляли представители дискриминируемого в России еврейского народа, поэтому политическая напряженность в крае приобрела межэтнический характер.

 

16-17 октября политическая атмосфера в городе продолжала накаляться. В ряде мест проходили революционные митинги. Пристав Солодовников высказывался тогда так: «Евреи ходят с красными флагами, радуются, а русские стоят и ничего не делают». Подобные рассуждения приводили к мысли: «Не худо бы посчитаться с социал-демократами и разделаться с любителями красного цвета» руками ура-патриотов (4, с.47).

 

Присяжный поверенный Л.Я. Айзенштейн и некоторые другие свидетели показали на суде, что в ночь с 17 на 18 октября отдельные полицейские приготовили дубины и уже с 7 утра нанимали погромщиков «из черни», вооружая их палками. На улице Екатерининской (ныне К.Маркса) революционеры, преимущественно евреи, провели митинг. В 10 часов, получив известие о Манифесте государя, даровавшем народу демократические свободы, они обошли ряд предприятий, учебных заведений, после чего к ним присоединились десятки учащихся и рабочих. Губернатор не воспрепятствовал шествиям, а полиция также оставалась безучастной. В 11 часов по центральным улицам города прошла демонстрация с красными флагами под лозунгами «Ура, свобода всем! Долой самодержавие! Долой царя!», которая направилась на окраину города к тюрьме, чтобы освободить политических заключенных. Находившиеся во дворе тюрьмы арестанты взломали ворота и разбежались. Наблюдая это, пристав Чупринко призывал собравшихся у тюрьмы случайных прохожих: «Бейте, братцы, жидов!» (4, с.2-3).

 

В это время на углу Дворянской и Салгирной улиц толпа рабочих обсуждала Манифест. Один из полицейских чиновников убеждал их: «У вас есть флаги, есть царские портреты, а вы спите... А жиды пока ходят с красными флагами. Вот вы дождетесь того, что жиды завладеют вашим царством (государством - В.К.)». Спустя четверть часа рабочие пришли в 1-й полицейский участок и с разрешения полицмейстера получили портрет Николая II. В то же время консервативно настроенные горожане с пением гимна «Боже, царя храни!» пришли к дому губернатора Волкова, который приветствовал манифестантов с балкона, поздравил с выходом царского Манифеста и выделил для них военный оркестр. Вскоре в переулке Фабра произошло столкновение патриотической манифестации с демонстрантами, шедшими от тюрьмы. Один еврей-революционер с палкой в руках попытался завладеть портретом императора, а один их монархистов хотел выхватить красный флаг, у несшей его девушки и ударил ее. В толпе раздались крики «Бей жидов!». Тут раздался одиночный выстрел неизвестного в воздух. Но, к счастью, все закончилось мирно и шествия разошлись в разные стороны (4, с.3-4).

 

Революционная демонстрация пришла в городской сад, где начался митинг. По показаниям свидетелей ораторы приветствовали провозглашенные царем свободы,разъясняли программу РСДРП, рвали национальные флаги, открыли стрельбу по портрету императора. Участниками митинга были 22 русских, 20 евреев, 3 армянина, поляк и караим. Их окружила любопытствующая публика.

 

Вскоре толпа «ура-патриотов» заблокировала вход в городской сад и пропускала только вооруженных палками молодых людей. Началась перестрелка и кровавая расправа над еврейскими революционерами. Материалы следствия рисуют страшную картину. Бежавших с бульвара «жестоко избивали, целясь в головы,выбирая исключительно евреев». В результате кровавого столкновения были убиты 47 человек, из них 3 женщины, 3 русских и татарин (4, с.5).

 

Негодование монархически мыслящих симферопольцев выплеснулось на улицы города. Начался погром учреждений, где укрылись революционеры, еврейских магазинов, лавок, мастерских. В ряде мест города вспыхнули пожары. Лишь к полуночи удалось ликвидировать этот невиданный ранее по размаху погром. Среди полицейских и воинских чинов, которые первоначально были сторонними наблюдателями, жертв не было. Жертвами этих трагических событий стали 43 еврея, 20 караимов, армян и русских, похороненных через день. Газета «Крымский вестник» писала: «Неизгладимое позорное пятно оставляет в истории города этот разгром, в городе, где различные национальные группы до сих пор мирно и дружно уживались» (5, с.450-452; 6, 23 октября).

 

Следствие, длившееся полтора года, установило вину 29 погромщиков (все русские, кроме одного поляка и одного цыгана) и 8 полицейских, из которых околоточный надзиратель Ермоленко был осужден на 3,5 года (вскоре повесился в тюрьме), а помощник пристава Чупринко - на 1,5 года. Причем, случившееся в Симферополе получило всероссийскую огласку благодаря газете «Речь», опубликовавшей репортаж о судебном процессе мая 1907 г.

 

Сохранившиеся материалы судебного следствия позволяют нам утверждать, что причинами конфликта стали не только «революционная смута» в стране, политическое противостояние в крае, но и неправомерные действия административно-полицейских органов, которые спровоцировали нагнетание национальной и религиозной вражды на полуострове. Заметим, что убийства на улицах Симферополя совершалось на глазах губернатора и высших полицейских чинов, в распоряжении которых находились достаточные силы и средства для предупреждения кровавого столкновения.

 

Описание октябрьских дней 1905 г. сейчас есть возможность очистить от прошлых идеологических наслоений. В 90-х годах минувшего столетия на месте трагедии, на здании кинотеатра «Симферополь», была установлена мемориальная доска в память жертв «большевистского» митинга. Но, как теперь известно, в Крыму в революции1905-1907 гг. большевистских организаций не было, кроме одной -Севастопольского военного комитета, состоявшего из моряков-черноморцев и не распространявшего свою деятельность на Симферополь. Не указывала мемориальная доска и на то, что 43 погибших в городском саду члена РСДРП были представителями еврейского народа.

События осени 1905 г. в Симферополе являются еще одним историческим уроком, который заключается в том, что участие «силовых» органов в условиях политической конфронтации на стороне одной из противоборствующих сил резко обостряет ситуацию и приводит к большему кровопролитию.

 

Источники и литература:

1. Г.Н. Губенко. Революционное движение в Таврической губернии. - Симферополь, 1955.

2. В. Опалов. 1905 год в Крыму. -Симферополь, 1955.

3. В. Советов. Социал-демократия в Крыму. Исторический очерк. - Симферополь, 1933.

4. И.С. Клейнершехт. Дело об октябрьском погроме в Симферополе. Судебный отчет. - Симферополь, 1907.

5. Государственный архив АРК. Ф.26,оп. 3, д.426.

6. Крымский вестник. - 1905.

 

[Rumlin]

Среди полицейских и воинских чинов, которые первоначально были сторонними наблюдателями, жертв не было.

В биографии Сергеева Ценского это есть.

[Rumlin]

Кстати это хорошо объясняет почему Богорад не подписался под патриотическим маршем

Вы, по-видимому, не совсем ясно представляете ситуацию с государственным антисемитизмом и черносотенством в России того времени.

Российское еврейство было заперто в огромном гетто, т.н. "черте оседлости", лишено элементарных гражданских прав - действовал специальный "Свод законов о евреях", полностью сегрегировавший российских евреев от прочих граждан.

Русский антисемитизм был на подьеме и принимал уже форму расизма - в этом смысле царская Россия была прямым предшественником нацистской Германии.

Так:

1910 г.

Запрещен прием как евреев, так и крещеных евреев (и их детей) в Военно-медицинскую академию.

1912 г.

Согласно дополнению к правилам о приеме в кадетские корпуса, запрещен прием как евреев, так и крещеных евреев, даже если крестились их деды.

 

В таких условиях появление еврея в качестве автора ура-патриотического марша обрекало это сочинение на замалчивание, а то и полный запрет. Понятно, что в таких условиях Богорад мог использовать подставного "арийца" Агапкина, дабы донести до публики свое сочинение.

[Simfosaur]

Статья из "Электронной еврейской энциклопедии"

СИМФЕРО́ПОЛЬ, город на Украине, административный центр Автономной Республики Крым (см. Крым). Вскоре после основания Симферополя (1784) в нем начали селиться крымчаки и ашкеназы. В 1791 г. Симферополь, как и весь Крым, был включен в перечень территорий, где разрешалось постоянное проживание евреев (см. Черта оседлости). В списке налогоплательщиков города, составленном в 1803 г., было 448 евреев-мещан и 23 купца. В 1847 г. в Симферопольское еврейское общество входили общины собственно Симферополя (431 человек), а также Ялты (87 человек) и Евпатории (30 человек). После Крымской войны 1853–56 гг. приток ашкеназов в Симферополь существенно возрос, и к 1897 г. в городе проживал 8951 еврей-раббанит (18,2% всего населения), в том числе около 500 крымчаков; в городе насчитывалось около тысячи караимов. В 1880-х гг. в Симферополе возникли кружки Ховевей Цион, в конце 1890-х гг. – начале 1900-х гг. — сионистские группы (см. Сионизм); уполномоченным всемирной Сионистской организации в Симферопольском округе был В. Якобсон.

 

В начале 20 в. в Симферополе жили примерно 9300 евреев (15% всего населения города); они занимались главным образом торговлей и ремеслами. Еврейским предпринимателям принадлежали несколько табачных фабрик и типографий. В Симферополе работали две школы талмуд-тора (для ашкеназов и крымчаков; объединились в 1910 г.), мужское и женское еврейское начальное училища (первое с ремесленным отделением), еврейская больница (основана в 1853 г.), Общество помощи бедным евреям, созданное в 1898 г. В Симферополе действовали ячейки Бунда, По‘алей Цион, Це‘ирей Цион; члены По‘алей Цион в 1906 г. выпускали газету «Молот». В октябре 1905 г. в Симферополе произошелпогром, во время которого было убито более 40 евреев.

 

В годы Первой мировой войны и гражданской войны в Симферополь прибыло значительное число беженцев с Украины, из Белоруссии, Литвы, а позднее — и из центральных и южных районов России. После февральской революции 1917 г. представители еврейских партий вошли в состав симферопольского совета; евреев избирали в него и по спискам большевиков и других политических организаций. Для предотвращения погромов в Симферополе был сформирован еврейский батальон, однако в январе 1918 г. большевики, захватившие власть в городе, распустили батальон и вывели из городского совета депутатов от еврейских партий.

 

В сентябре 1918 г. в Симферополе состоялся съезд еврейских общин Крыма; на нем был создан краевой комитет этих общин, во главе которого встал Д. Пасманик. В конце 1918 г. вышло несколько номеров газеты «Еврейская община». В ноябре 1918 г. – апреле 1919 г. в Симферополе действовало «краевое правительство», премьер-министром которого был караим С. Крым, министром внешних сношений М. Винавер. В этот период небольшие группы евреев (в основном члены молодежных сионистских организаций) начали переселяться из Симферополя в Эрец-Исраэль; с лета 1919 г. работу по организации алиивозглавило открывшееся в городе Палестинское эмиграционное бюро. В 1919–21 гг. в Симферополе находились центральные органы объединения еврейских кооперативов «Ахва».

 

С восстановлением в Симферополе советской власти (ноябрь 1920 г.) началась постепенная ликвидация еврейских учреждений и организаций. К середине 1920-х гг. были уничтожены все сионистские объединения; подпольная ячейка Ха-Шомер ха-ца‘ирпросуществовала в Симферополе до 1927 г. В первой половине 1920-х гг. в окрестностях Симферополя создавались еврейские сельскохозяйственные поселения (в том числе халуцианские коммуны; см. Халуцим), в конце 1920-х гг. – начале 1930-х гг. — еврейские колхозы. В 1926 г. в Симферополе жили 19 869 евреев. 31 октября 1941 г. Симферополь заняли германские войска; все евреи, не сумевшие к этому времени эвакуироваться (около четырнадцати тысяч человек), были расстреляны 11–14 декабря того же года. Всего в Симферополе и его окрестностях нацисты уничтожили 23 325 евреев.

 

После войны часть эвакуированных из Симферополя евреев вернулась в город; была восстановлена община. По данным переписей, в 1959 г. численность еврейского населения Симферополя составляла 11 040 человек, в 1970 г. — 10 948, в 1979 г. — 10 335, в 1989 г. — 8362 человека; евреи жили также в колхозах, расположенных недалеко от города. В конце 1960-х гг. в Симферополе оставалась одна синагога; власти разрешали выпечку маццы. В 1970–80-х гг. Симферополь стал одним из основных центров нелегальной и полулегальной работы по изучению истории и культуры караимов и крымчаков; организатором и активным участником этой работы был Л. И. Кая (1912–88).

 

В конце 1980-х – начале 1990-х гг. в Симферополе начали легально действовать различные еврейские организации — Крымское общество еврейской культуры «Зибн лихт» (основано в июне 1989 г.), молодежный культурный центр, музыкальный ансамбль «Хаверим». Были образованы кружки по изучению иврита и идиш. С октября 1990 г. стала выходить газета «Шолэм». В мае 1991 г. в Симферополе прошли дни еврейской культуры в Крыму. В декабре 1992 г. в городе была основана Еврейская община Крыма.

[Simfosaur]

Исследование истории греков Крыма: от античного периода - до наших дней.

[Simfosaur]

Антисемитская доктрина и ее место в пропагандистской модели, реализованной нацистами в оккупированном Крыму*

М.И.Тяглый,

аспирант кафедры истории Украины исторического факультета Таврического национального университета им. В.И. Вернадского (г. Симферополь)

 

Исследуемые вопросы. Историография.

 

Общеизвестно, что антисемитизм являлся одной из основных составных частей пропаганды, проводимой нацистами на оккупированных территориях. То, как антисемитская доктрина разрабатывалась в Крыму, как эксплуатировался "еврейский конек", еще раз демонстрирует, что еврейство было одним из главных объектов преследований нацистского режима, даже некоей самодостаточной целью, независимо от того, находились ли в действительности евреи на данной территории или нет.

 

В каждом регионе захватчики проводили дифференцированную политику, зависевшую от местной специфики и условий, от стратегических интересов оккупантов, национального состава населения и прочих факторов. Пропаганда была частью этой политики, осуществлялась она с помощью средств массовой информации, на основе материально-технических условий, существовавших до прихода оккупантов или воссоздававшихся ими.

 

 

При анализе оккупационных СМИ перед исследователем истории Холокоста возникает несколько основных вопросов. Первый: в какой степени газеты и другие средства массовой информации могут служить источником по изучаемым событиям? Насколько в них запечатлелись реально происходившие процессы - такие, как ограбление еврейской общины, ее экономическая эксплуатация, мероприятия по сбору евреев, их уничтожению, выявлению укрывавшихся? Второй: в какой степени (если это вообще происходило) эти СМИ могли выполнять роль дополнительного инструмента в арсенале средств уничтожения, применявшегося оккупантами - то есть содействовала ли эта пропаганда тому, что в решающий момент в некоторых случаях перед евреями захлопнулась дверь их вчерашних соседей, что ожидавший помощи был предан тем, на кого он рассчитывал? Третий: как формировалась антисемитская доктрина, какую роль в этом процессе сыграли идеологические посылы со стороны оккупантов, а какой вклад внесли от себя местные журналисты, работавшие в прессе и других СМИ? Были ли на территории полиэтнического Крыма ярко выраженные национальные силы, подобно другим регионам, какую задачу перед собой они ставили, если вступали в идейно-пропагандистское сотрудничество с оккупантами, и занимала ли еврейская тема какое-либо место в их деятельности?

 

Возникает и четвертый, более широкий вопрос, который требует пояснения. Все еврейское население было уничтожено в крымских городах в основном уже к концу декабря 1941 года, т.е. в течение месяца-двух после захвата полуострова (за исключением Севастополя, где антиеврейская акция была проведена почти сразу же после занятия города в начале июля 1942 года) [2] . Таким образом, с реальным объектом преследования было покончено сразу же. Однако, как ни парадоксально, антисемитская пропаганда - интенсивная и регулярная - проводилась на полуострове вплоть до последних дней оккупации его большей части, то есть до апреля 1944 г. Для чего "новые хозяева" тратили значительные усилия на освещение проблематики, которую уже на третий месяц оккупации полуострова нельзя было считать актуальной? Чего они добивались, затрачивая, казалось бы, "вхолостую" площади на газетных страницах, эфирное время в радиопередачах? Было ли это следствием того, что пропаганда велась просто "по инерции" по тем же правилам, что и на других территориях, где евреи продолжали жить некоторое время после начала оккупации? Или они все же преследовали рациональные и практически обоснованные цели? Какую роль такая доктрина должна была выполнять при воздействии на остальных жителей региона в контексте оккупационной национальной политики? Не возникает ли отсюда впечатления, что "еврейская карта" лишь использовалась в некоей более крупной пропагандистской игре, в которой образ еврейства служил не целью, а лишь средством для достижения других далеко идущих целей? На эти и другие вопросы мы попытаемся ответить в предлагаемом исследовании.

 

В западной историографии были предприняты многочисленные плодотворные усилия охарактеризовать место антисемитской доктрины в пропаганде Третьего рейха. Вместе с тем на восточных оккупированных территориях эта доктрина имела качественно иной вид, обусловленный идеологическим характером войны с СССР, спецификой военных действий на востоке и целями оккупационного режима. Разумеется, попытка проследить особенности пропагандистской деятельности нацистов в каком-либо одном регионе (в данном случае - в Крыму), в том числе ее антисемитского аспекта не может не опираться на общие работы о формировании, роли, механизмах и результатах нацистской пропаганды на всей оккупированной территории СССР. Между тем всестороннего исследования места антисемитской доктрины в пропагандистской модели, реализованной захватчиками на советских оккупированных территориях, нам не известно [3] . Зарубежные исследователи предприняли попытки охарактеризовать механизмы и вид антисемитской пропаганды [4] в отдельных оккупированных советских регионах, а также различные организационные аспекты антисемитской пропагандистской деятельности [5] . С начала 1990-х гг. и в постсоветской историографии начали происходить изменения. Огромный массив источников (прежде всего - оккупационная периодика), остававшихся ранее недоступными, был открыт для исследователей в бывших партийных архивах. Это привело к появлению работ, в которых рассматривались методика и организация пропагандистской деятельности в оккупированных нацистами регионах, а также общие пропагандистские доктрины, ориентированные на местное население [6]. Как правило, авторами этих работ антисемитская доктрина также затрагивалась, однако глубокого ее рассмотрения осуществлено не было.

 

Вместе с тем историки получили возможность сосредоточить внимание на изучении национальных аспектов оккупационной политики. В 1997 г. российский центр "Холокост" инициировал проект по созданию базы данных антисемитских публикаций в периодике различных городов оккупированных России, Украины и Белоруссии [7] . Появились региональные работы: С.Жумаря [8] (Минск), В. Никитенкова [9] (Брест), Ю.Смилянской [10] (Киев), Д.Олехновича [11] (Даугавпилс), О.Пашиновой [12] (Днепропетровск), Ф.Рябчиковой (Луцк) [13] , А.Гончаренко (Переяслав-Хмельницкий) [14] , других исследователей. В монографии Ж. Ковбы, посвященной исследованию поведения местного населения в Восточной Галиции в годы Холокоста, анализируются антисемитские материалы в украинских, польских и немецких газетах и их степень воздействия на читателей [15] . В перечисленных работах характеризуются антисемитские публикации в прессе, прослеживаются роль местных коллаборационистов, предпочтение, отдававшееся тем или иным антисемитским клише в различных местностях и т.п. Вместе с тем в большинстве из этих работ мало внимания уделяется описанию механизмов организации пропаганды, роли и вклада немецких структур - зачастую исследователи ограничиваются описанием содержания газет и, в частности, антисемитских материалов в них. Обобщение методов и форм антисемитской пропаганды в различных оккупированных областях СССР содержится в недавно вышедшей монографии И.А. Альтмана, посвященной событиям Холокоста на оккупированных советских территориях [16] . Механизмы организации пропагандистского аппарата на территории Крыма, основные направления пропагандистской деятельности на полуострове освещаются в статье О.В. Романько [17]. Крымскому журналисту А.И. Булдееву, который в период оккупации полуострова сотрудничал с германскими властями, посвящена работа В.Н. Гурковича [18] .

 

 

Оккупационные СМИ в Крыму. Формальная организация и подчиненность

При оккупационном режиме в Крыму выходили несколько периодических изданий. Это газеты: "Deutsche Krim Zeitung" (на немецком языке), "Голос Крыма" (Симферополь), "Феодосийский вестник", "Евпаторийские известия" (с августа 1943 г. - "Освобождение"), "Сакские известия", "Земледелец Тавриды" (Симферополь), "Южный Крым" (Ялта), "Вестник Керчи", журнал "Современник" (Симферополь), газета на крымскотатарском языке "Азат Кърым" ("Освобожденный Крым", Симферополь) и журнал на крымскотатарском языке "Ана юрт", другие газеты (см. Приложение №1). Эти издания - лишь незначительная часть созданного в Российском центре "Холокост" каталога периодики, выходившей на оккупированных территориях СССР, который насчитывает около четырехсот наименований.

 

Формально газеты в Крыму являлись органами городских управлений - коллаборационистских учреждений, не обладавших самостоятельностью и лишь проводивших "в жизнь" приказы и распоряжения германской военной администрации. В брошюре "Мероприятия германских властей на временно оккупированной территории СССР" (изданной Главным разведывательным управлением РККА в Москве в 1943 году) отмечалось, что городские управы в крупных городах состояли из нескольких (в брошюре приведено [18]) отделов. Один из них - Отдел просвещения - распадался на отделения: школьное, библиотечное, театра и кино, пропаганды и редакции газеты [19] .

 

Помимо городской управы, редакции газет также были напрямую, хотя и неформально, подчинены оккупационной администрации (в частности, городским комендатурам) и пропагандистским учреждениям, входившим в ее состав. Прежде всего это были пропагандистские подразделения вермахта.

 

Несмотря на то, что Крым формально был выделен в Генеральный комиссариат "Таврия" в составе Рейхскомиссариата "Украина", фактическая власть на полуострове продолжала оставаться в руках военного командования. Крым был включен в сферу действия подразделений Отдела пропаганды вермахта (Wehrmahtpropaganda-Abteilung). Отдел пропаганды вермахта был создан в Берлине в 1937 году для координации действий между пропагандистскими подразделениями в немецкой армии и Имперским министерством пропаганды. В апреле 1941 г. в составе отдела пропаганды вермахта был создан специальный отдел для работы с советскими территориями (секция WPr IV) [20] . В войне с СССР, как записал Геббельс в своем дневнике 25 мая 1941 г., намечалось использовать 13 рот пропаганды (Propaganda Kompanien) [21] . К середине 1942 года эти пропагандистские подразделения вермахта насчитывали около 15 тысяч служащих. Они включали в себя профессиональных журналистов и радиорепортеров, фотографов, кинооператоров и переводчиков. В задачи этих подразделений входили: 1) пропагандистская обработка гражданского населения на оккупированных территориях; 2) работа с советскими военнопленными; 3) сбор материала о происходящем на оккупированных территориях и отправка этой информации в Берлин [22] . Будучи непосредственно подчиненными Отделу пропаганды вермахта, роты пропаганды должны были также сотрудничать с отделом "Ic" (отдел разведки) штаба той армии, в зоне оперативной деятельности которой он находился [23] . В Крыму это означало сотрудничество роты пропаганды с отделом "Ic" штаба 11-й армии24 . Из отчета о деятельности за вторую половину ноября отдела "Ic" штаба 11-й армии узнаем, что, обосновавшись в Симферополе, отдел установил сотрудничество с 649-й ротой пропаганды [25].

 

Эти же пропагандистские подразделения вермахта были организованы и по территориальному принципу. Например, осуществлением пропагандистской деятельности на территории оккупированной Украины в структуре вермахта занимался Отдел пропаганды "У" (Propaganda-Abteilung U). К 1942 г. он распадался на несколько подразделений (Отдел U1 в Запорожье, Отдел U2 в Симферополе и т.д.) [26]. Эти отделы отчитывались о своей деятельности перед Отделом пропаганды "У", откуда, суммируясь, отчеты ежемесячно направлялись в Берлин, в Wehrmahtpropaganda-Abteilung. По подсчетам, девять процентов пропагандистских статей и брошюр, распространенных командами пропаганды вермахта среди гражданского населения на востоке, имели антисемитский характер [27].

 

Роты пропаганды вермахта взаимодействовали и с министерством пропаганды Геббельса, который, несмотря на отсутствие у него права отдавать им приказания, неоднократно предпринимал попытки поставить их работу под контроль своего министерства [28] . Так, 2 августа 1941 г. министерство пропаганды отправило в отдел пропаганды вермахта подготовленные Геббельсом "Указания по деятельности отделений и отрядов пропаганды на занятых территориях Советского Союза". Эти инструкции предусматривали деятельность следующих групп: группа активной пропаганды, группа "Пресса", "Радиовещание", "Кино", группа "Культура". По расчетам Геббельса, содержательная сторона пропаганды должна была передаваться из министерства пропаганды в отдел пропаганды ОКВ и оттуда передаваться дальше к исполнению. Отделения пропаганды на местах должны были отчитываться как перед отделом пропаганды вермахта, так и перед министерством пропаганды [29] .

 

Еще одной оккупационной структурой, включавшей в себя пропагандистские кадры, являлась айнзацгруппа "D" полиции безопасности и СД [30] . В ноябре 1941 г. в состав айнзацгрупп СС, действовавших на востоке, было решено включить несколько референтов и редакторов из министерства пропаганды [31] . В марте 1942 г. в составе айнзацгруппы "D" в Симферополе находились несколько пропагандистов: оберштурмфюрер Майснер, унтерштурмфюрер Шрёэр и роттенфюрер Мэттеус [32]. Как и роты пропаганды, специалисты из айнзацкоманд должны были получить руководящие указания из отдела пропаганды вермахта [33].

 

 

Центральная газета полуострова: антисемитские публикации, информативность по истории Холокоста

Рассмотрим подробнее публикации газеты "Голос Крыма" (далее - "ГК"), наиболее массового издания на русском языке, выпускавшегося в административном центре Крыма - Симферополе [34] . Газета была ориентирована на наиболее многочисленную часть читательской аудитории - этнических русских и русскоязычное население полуострова, составлявших большинство в оккупированном Крыму [35] . Первый номер "ГК" вышел 12 декабря 1941 г., последний - 9 апреля 1944 г., всего было выпущено 338 номеров. Тираж за время издания вырос с 3000 до 80000 экземпляров. В розничной продаже газета стоила 1 руб. или 10 пфеннигов. Редакторами газеты были В.В. Попов (до конца марта 1942 г.), А.И. Булдеев (до 31 октября 1943 г.), К.А. Быкович (до конца срока издания газеты).

 

Отсутствие самостоятельности у газеты побуждает нас впредь при рассмотрении и анализе "ГК" не проводить грани между изданиями собственно нацистскими (как "Дойче Крым Цайтунг") и коллаборантскими - поскольку разницу между ними можно увидеть лишь в приспособленности пропагандистской модели, используемой в "ГК", к восприятию местного населения, однако ее авторами, как мы постараемся показать ниже, являлись не местные журналисты, а все те же германские идеологи.

 

В общей сложности на страницах "ГК" мы насчитали около двухсот антисемитских публикаций - т.е. статей, заметок, очерков, фельетонов, которые либо прямо посвящены еврейскому вопросу, либо в объеме и системе аргументации которых еврейская тематика является подробно разработанной и занимает хоть и подчиненное, но значительное место. Материалов же с традиционной антисемитской терминологией ("иудо-большевизм", "жидобольшевизм" и т.п.), целиком посвященных другим темам (военные действия, жизнь на оккупированных территориях, политические события) значительно больше, они при анализе материалов нами не брались на учет - это не имело смысла, ибо, несмотря на многочисленность таких публикаций, еврейская тематика не являлась в них смыслообразующим, центральным пунктом. В "Справке-ориентировке на печатные материалы, издававшиеся в Крыму в период временной оккупации", составленной сотрудником Центрального Государственного архива Крымской области в 1946 г., среди прочего отмечалось: "Очень большое место занимают в печати материалы антисемитского характера (около 25%) и агитационно-пропагандистского характера" [36] .

 

Сразу надо подчеркнуть: на страницах "ГК" мы не найдем сведений о реально проходивших в Крыму событиях Холокоста. Не было на страницах этой газеты даже намеков на акции уничтожения - о них лицемерно умалчивалось. Первый номер вышел на следующий день после расстрела симферопольских евреев и крымчаков (12 декабря 1941 г.). В качестве передовицы помещена речь Гитлера "Общий фронт Европы". Части статьи имеют подзаголовки "Мировые поджигатели - евреи", "Большевизм и еврейство". Помещенные на 1-й странице, эти материалы, не апеллируя прямо к событиям, происходившим накануне в городе, должны были, видимо, убедить читателя в правомерности убийства значительной части городского населения [37] . Между тем в сельских районах Крыма Холокост продолжался до середины 1942 г.; летом 1942 г. датируются воспоминания о расправах с детьми от смешанных браков в Симферополе. И опять - молчание. Не было и призывов "сдавать" укрывавшихся, как не было и объявлений о наказании за укрывательство. То есть на реально происходившие события газета не реагировала и не может поэтому служить прямым источником для создания картины Холокоста на полуострове.

 

Имеются лишь малочисленные косвенные источники, опосредованно характеризующие происходившее. По таким свидетельствам можно только догадываться о том, что происходило в действительности. Например, на 2-й странице выпуска от 29 января 1942 г. в объявлении "От городской комендатуры" указывается, что одним гражданином была взломана опечатанная еврейская квартира и из нее взято носильное платье и другие предметы. По таким крохам информации можно составить представление о судьбе еврейской собственности после уничтожения общины и о видах нацистов на эту собственность. В выпуске от 5 марта 1942 г. - объявление о переименовании некоторых улиц и переулков Симферополя, среди них - Еврейский переулок. Ему присвоили название Пассажгассе. Несколько позже так же поступили и с Крымчакским переулком. Таким образом, несмотря на то, что общая направленность газеты была информационно-пропагандистской (распоряжения и объявления, адресованные гражданскому населению, часто публиковались на ее страницах), в "еврейском вопросе" газета выполняла исключительно пропагандистскую функцию.

 

 

Антисемитские клише

При анализе антисемитских публикаций мы пришли к необходимости выделить своего рода смысловые "блоки", модели, в рамках которых проводилось освещение "еврейского вопроса". Все претензии в адрес евреев можно свести к нескольким общим тезисам, каждый из которых мог широко варьироваться в зависимости от конкретных обстоятельств, в которых была напечатана статья.

 

Политический - Евреи преобладают в политической сфере, проникли на партийные и

государственные посты. Политический режим в СССР - "жидобольшевизм"

 

Расовый - Евреи своей кровью и расой отравляют существование других рас и народов. Еврей - недочеловек

 

Религиозный - Евреи - народ богоубийц. Колдуны и пособники дьявола, исполнители демонических ритуалов

 

Культурный - Евреи доминируют в общественной и культурной жизни, идеологически отравляют окружающие народы

 

Социально-экономический - Евреи занимают центральное положение в экономике и финансовой сфере, в торговле и снабжении

 

Не все материалы соответствуют в чистом виде какому-либо одному из вышеперечисленных тезисов. Порой в рамках одной публикации эти клише комбинировались; в одной и той же статье сочетались различные подходы к освещению "еврейского вопроса". Попытаемся проследить, какой из подходов употреблялся наиболее часто, и объяснить причины именно такого видения "еврейского вопроса" нацистскими пропагандистами и их местными пособниками-журналистами в оккупированном Крыму.

 

Наиболее часто встречающийся антисемитский мотив, подававшийся читателям газеты, был стандартным, характерным и для других завоеванных областей СССР. Это тезис о нераздельности еврейства и большевизма, эксплуатировавшийся на все лады: евреи придумали марксизм; большевизм - выражение еврейства на современном этапе, его тактика; жидобольшевики - эксплуататоры русского и прочих народов и т.п.38 5 июня 1941 г. Геббельс в своем дневнике так охарактеризовал пропагандистскую доктрину в будущей войне с СССР: "Никакого антисоциализма, никакого возврата к царизму, не выходить в пропаганде открыто на разгром русской империи...; против Сталина и стоящих за ним евреев, ... резкое обличение большевизма, клеймить его несостоятельность во всех областях жизни" [39]. Поскольку большинством потенциальных читателей являлись этнические русские, то, в соответствии с основной целевой группой, гибким в отношении использования конкретных тактических приемов геббельсовским ведомством в Крыму была избрана та же схема, которая использовалась в оккупированных областях России: стержневой концепцией большей части публикаций являлось противопоставление малочисленной большевистской паразитической элиты, состоящей из евреев, большинству обманутого и эксплуатируемого русского народа (в отличие, скажем, от регионов Украины, прессой которых "жиды" объявлялись врагами, соответственно, народа украинского и кое-где даже украинской государственности, а "жидо-большевистский" образ имел также четко выраженный антирусский оттенок)40 . Антисемитских публикаций такого рода в "ГК" - большинство.

 

Проследим, как стандартная доктрина обогащалась оттенками на местной почве, как любое местное своеобразие еврейской жизни давало повод к новым спекуляциям. Показательна в этом смысле публикация в № 31 от 16 апреля 1942 г. под названием "Еврейская республика в Крыму" за подписью-псевдонимом Альфа, представлявшая собой вариацию на тему еврейских сельскохозяйственных поселений, созданных на полуострове в 20-30-х годах:

 

"...Евреев желали устроить как можно лучше (...) И вот в непроницаемой стене, ревниво оградившей народы Союза от зарубежного мира, специально для евреев пробили брешь. Огромным потоком хлынула через нее помощь заграничного еврейства с Агро-Джойнтом во главе. Как бы наперебой друг с другом евреи со всех стран стремились поддержать своих единоверцев (...) Уже в 1934 году, не в пример убогим колхозам остального населения Крыма, на широкую ногу были поставлены еврейские колонии. (...)

 

Несмотря на огромные возможности, еврейские колонии далеко не достигли того цветущего состояния, какого от них ожидали. Сердце народа-хищника не лежало к земледелию. Евреев влек к себе город с его перспективой легкой обильной наживы. (...) К началу войны вся правящая верхушка торговой сети, весь руководящий аппарат местной и легкой промышленности состояли почти сплошь из евреев. (...) Надменные и наглые в сознании своей привилегированности, неразборчивые в средствах достижения своих целей, используя свое служебное положение, прежде всего, в интересах личных и своих единоверцев, евреи мало заботились о благосостоянии края, к борьбе за которое они с жаром призывали на собраниях и в печати ..."

 

Позволим себе лишь раз остановиться на анализе логики подобных материалов, чтобы больше не возвращаться к этому. Налицо такой пропагандистский ход: факт сельскохозяйственной профессиональной принадлежности части еврейского населения, уже сам по себе опровергающий известный антисемитский стереотип, обыгрывается так, что теряет свое позитивное содержание и демонстрируется читателям с неожиданной стороны, в духе "divide et impera": евреям, дескать, в отличие от остальных сделали исключение, но им даже это не помогло, а другие национальные группы пострадали в очередной раз. Здесь же, как в фокусе, читатель получал почти весь стандартный набор стереотипов: двуличие, круговая порука, стремление к легкой наживе и т.п. К этой публикации мы еще вернемся, она интересна и по другим показателям.

 

Что касается расистской логики, она не являлась наиболее подходящей для убеждения читателей - в силу того, что советские люди в массе не были знакомы с нацистской расовой теорией вообще и по отношению к евреям в частности. Некоторые германские пропагандисты, такие как прибалтийский немец В. Штрик-Штрикфельдт, офицер штаба группы армий "Центр", обращали на это внимание. В докладной записке высшему командованию вермахта под названием "Русский человек" В. Штрик-Штрикфельдт по этому поводу отмечал: "Русские по природе не шовинисты, ненависть на национальной почве среди русских непопулярна.(...) Русские также незнакомы с антисемитизмом с расовой точки зрения, хотя проводят между собой и евреями определенные границы"[41]. Советские люди были также дезориентированы в "расовых вопросах" выступлениями советской печати накануне и в первые месяцы Великой Отечественной, в которых утверждалось, что учение Гитлера признает высшей расой немцев, а низшей - славян и всех остальных, в том числе и евреев. "Самую лютую ненависть, - значилось в статье, перепечатанной 17 июля 1941 г. из "Правды" газетой "Красный Крым" (центральной советской газетой на полуострове"), - питал и питает расовое чудовище Гитлер к славянским народам. (...) Из всех рас, по мнению этого изверга, самая "низшая раса" - это славяне" [42[.

 

В большинстве публикаций антисемитский инструментарий использовался более или менее однородный - тот, который был унаследован нацистами от европейской культуры Нового времени и основывался на политической и, реже, расовой аргументации. Вместе с тем часть населения оккупированных восточных территорий, особенно старшее поколение, сохраняла ориентированность на религиозные ценности. Оккупантами в пропагандистских целях делалась ставка на "возрождение" института церкви и его роли в жизни населения [43]. Повышение статуса церкви и религиозной системы ценностей попутно давало возможность использовать в пропаганде элементы христианского антииудаизма. Например, православным антисемитский заряд, по расчетам пропагандистов, должен был привить исторический экскурс, помещенный в "ГК" от 10 декабря 1943 г. в рубрике "Из русской старины" и озаглавленный "Распятие христианина жидом (1096 г.)". Статья содержала историю о преподобном Евстратии Постнике, попавшем в плен к половцам и проданном жиду из Корсуни, который пленника и распял [44]. Однако общее количество таких публикаций также невелико [45].

 

Периодически в "ГК" разнообразили набор подходов и эксплуатировали те элементы юдофобской ментальности, корни которой уходят в средние века, когда антисемитизм являлся не расовым и не политическим, а религиозно-фольклорным явлением. Образ "чужого", существовавший в традиционном обществе и в средневековом менталитете, неизменно ассоциировался с евреем и имел демонологическую окраску; еврей рассматривался как колдун, пособник дьявола, как инфернальная фигура зачастую вследствие несхожести религиозных убеждений и обрядовой практики иудаизма с обычаями и традициями окружающего большинства. Именно к такому пласту сознания, остатки которого можно обнаружить во многих народных культурах и по сей день, обратился "ГК", например, 15 марта 1944 г. в статье "Кошерное мясо": "... ритуальный убой, за право которого евреи во всех странах борются с упорством, сохранил до сего дня значение религиозного колдовства: резники, приставленные синагогой к этому делу, отнюдь не простые мясники, а служители культа, и весь этот жуткий ритуал сопровождается чтением особых молитв и заклинаний...". Обратим внимание на ключевые в этом фрагменте слова "колдовство" и "заклинание", назначение которых - демонизировать облик еврея. Этот фрагмент - свидетельство попыток нацистских идеологов реконструировать и воспроизвести образ "чужого", существовавший в массовом сознании несколько столетий назад, задолго до возникновения социал-дарвинизма и "научного" расизма.

 

Виды публикаций

Жанровый состав антисемитских материалов весьма разнообразен. Среди всего массива публикаций антисемитские чаще всего встречаются в виде аналитических статей, очерков, сообщений, заметок, зарисовок, мемуаров, статей-призывов, речей (выступлений), фельетонов. Время от времени они сопровождались карикатурами.

 

Это, прежде всего, претендующие на аналитичность передовицы - "Еврейский вопрос", "Евреи в СССР", "О евреях", "Америка на страже жидовства", "Еврейство и марксизм" и т.п. Названия этих материалов красноречиво свидетельствуют об их содержании. В начале статьи, как правило, использовался какой-либо информационный повод, реально происшедшее событие, которое интерпретировалось как очередное очевидное проявление глобального засилья евреев, всемирного еврейского заговора и т.п. Например, передовица "СССР - оплот жидовства" ("ГК", № 49, 14 июня 1942 г., с. 1) начиналась с упоминания о выступлении Соломона Михоэлса (председателя Еврейского антифашистского комитета) на демонстрации в Москве. Лишь два первых абзаца из 22-х в этой публикации касались этого события, в остальных развивались мысли о пагубности влияния евреев на русскую культуру, о Советском Союзе как главной политической опоре еврейства и проч.

 

Разумеется, часто публиковались выступления главных фигур рейха - Гитлера, Геббельса, их речи и статьи, либо прямо направленные на освещение еврейского вопроса, либо интегрирующие антисемитскую аргументацию в систему рассуждений и призывов, посвященных другим событиям или проблемам.

 

Широко использовались короткие, но регулярные информационные сводки о положении евреев в странах Европы, в США, в Палестине. Вот заголовки: "Антиеврейская демонстрация в Токио", "Вся Франция борется с жидами", "Марокканский султан протестует против жидовских привилегий", "Болгария быстро расправляется с жидами", "Англия под иудейской пятой" и т.д. В "ГК" такие заметки публиковались на протяжении всего срока выхода газеты (первая из них под названием "В Болгарии больше нет еврейских аптек" напечатана 8 января 1942 г., последняя - "Английская "Белая книга" Палестины теряет свою силу" - 29 марта 1944 г.). Сведения об уничтожении евреев в этих сообщениях не содержались никогда, максимум информации, которую получал читатель, - об антиеврейских законодательных мероприятиях, заключении евреев в гетто и концентрационные лагеря, депортации [46]. А поскольку такая информация подавалась не нейтрально, а крайне тенденциозно, в сочувствующем событию тоне и зачастую снабжалась заголовками с пейоративной окраской, то у нас есть все основания занести эти заметки в разряд, во-первых, антисемитских, и во-вторых, пропагандистских (сами нацисты рассматривали новости не как просто информацию, а как еще один из инструментов пропаганды). Количество таких публикаций в "ГК" составляет половину от общего числа антисемитских материалов. Помимо выполнения сугубо информационных задач, эти заметки должны были подтвердить впечатление, формировавшееся у читателя передовицами, о том, что борьба с еврейством как со страшной силой идет во всем мире не на жизнь, а на смерть.

 

При этом в "ГК", в отличие от некоторых аналогичных изданий других местностей оккупированного СССР, практически не давали информацию о положении евреев в занятых немцами регионах советской страны [47]. Вероятно, отбор материалов входил в сферу компетенции местной редакции, а она (вероятно, опасаясь оттолкнуть читателей) воздерживалась от рассказов о практических мерах по реализации антисемитских воззрений "новых хозяев", предпочитая рассуждать о еврействе как о некоем абстрактном враге.

 

Еще один жанр - фельетон - активно практиковался с 1943 г. [48] Широко использовались и исторические экскурсы, иногда - в комбинации с обращением к патриотическим чувствам читателя. Например, в № 124 от 6 декабря 1942 г. из статьи "Жиды в прошлом России" читатель узнавал, что "...ни в одной стране Европы эксплоататорская деятельность жидов не насчитывает столь долгих веков своего существования, как в России (...). Жидовское влияние быстро разложило хозарское государство, которое уже в конце IX столетия потеряло свою мощь...".

 

Время от времени встречаются ситуации дублирования материалов в рамках одного и того же номера - публикации различаются по форме, но практически одинаковы по содержанию. Например, выпуск за 2 декабря 1942 г., где на первой странице - материал под названием "Свитки Торы и Сталин" с "анализом" содержания послания московской еврейской религиозной общины Сталину по поводу 25-летия Советской власти и "соответствующими" выводами. Переворачиваем страницу и наталкиваемся на заметку "Надежда на Иегову. Жидовское послание Сталину", которая, хотя и в другой тональности, муссирует то же событие, использует тот же информационный повод. Такая тавтологичность никак не соответствует нормам издательской деятельности, и объяснить ее наличие на страницах "ГК" можно, вероятно, либо неразберихой в редакторском отделе, либо наличием у газеты двух источников поступления материалов и необходимостью обязательно использовать оба, либо тем, что один из материалов был местного авторства, а другой - прислан из соответствующего ведомства пропаганды.

 

Источники материала для публикаций: авторство и заимствование

Немаловажным является вопрос об авторстве публикаций. В первый год издания значительная их часть выходила анонимно; постепенно круг авторов в "ГК" расширяется, однако чаще используются псевдонимы или криптонимы, чем подлинные фамилии. После освобождения полуострова сотрудниками НКВД был составлен "Список псевдонимов корреспондентов газеты "Голос Крыма", он содержал также и настоящие имена авторов (см. в Приложении № 2), однако этот список представляется далеко не полным; установление авторства, как и выяснение судеб авторов и их мотивов сотрудничества с оккупантами, - тема для отдельного исследования.

 

Антисемитские статьи имели подписи - реальные имена или псевдонимы - лишь в редких случаях (список подписей под антисемитскими публикациями в "ГК" см. в Приложении № 3). Как правило же, эти материалы выходили анонимно и не были отягощены сколь-нибудь яркой авторской позицией. Этот факт, а также отсутствие в содержании статей ссылок на крымские реалии дает основание полагать, что большинство этих публикаций имели не крымское происхождение, а просто рассылались по каналам различных ведомств; возможно, они лишь слегка адаптировались редакторами к местной специфике. Вот передовица номера за 23 января 1943 г. Ее начинал восторженный пассаж: "Слава Богу, в Крыму нет евреев, и мы твердо уверены, что их больше никогда не будет. Однако было бы непростительно, если бы мы совсем позабыли о них..." Дальше следовала привычная демагогия о смертельной опасности еврейства для жизни русского народа, которая никак особенно не была связана с реалиями крымской жизни. Можно предположить, что редактор послушно отдал в печать полученный "сверху" очередной антисемитский материал и лишь приписал начальные строчки, чтобы как-то актуализировать информацию для местной аудитории.

 

Еще одним косвенным доказательством тому, что основной массив публикаций не создавался на местах, может послужить статья в выпуске "ГК" от 4 марта 1943 г. под названием "Новая печать", выражавшая восторг по поводу выхода газеты "Мелитопольский край" под редакцией капитана РОА Б. Ширяева и содержавшая жалобы по поводу трудностей, которые испытывают газеты оккупированных местностей. "...Старых русских журналистов у нас остались случайно уцелевшие единицы. Положение прессы при отсутствии журналистов крайне затруднительно (...) Вот почему мы так ценим всякую мало-мальски налаженную газету, созданную в таких неблагодарных условиях, когда нет людей и когда недостаточно технических средств". Характерно, что и здесь автор не преминул позволить себе антисемитский выпад: "Мы не выносим поголовного осуждения всех бывших советских журналистов (...), но все же советские журналисты были прежде всего жиды и многие продавшиеся жидам русские...".

 

Количество публикаций, тематически посвященных именно евреям Крыма и их "вредоносности", также невелико - всего четыре. Три из них варьируют один и тот же мотив - тему якобы неудавшегося эксперимента по земледельческому трудоустройству евреев [49].Остальные же статьи рисуют образ евреев не "здесь", на полуострове, в непосредственной близости, а "там": в историческом прошлом, в Кремле, в советском тылу, в Америке, в других странах мира... Это также может свидетельствовать о том, что большинство материалов было не местного происхождения.

 

Одним из способов организации пропагандистской работы на оккупированных территориях была интенсивная подготовка специалистов из числа местного населения. Для этого в Германии и на оккупированных территориях была создана сеть учебных школ (лагерей), в которых проводилась подготовка специалистов из числа антисоветски настроенных местных жителей и военнопленных. Некоторые из таких школ были созданы под эгидой Министерства оккупированных восточных территорий - лагеря в городах Кельце (Польша), Вутзетц (Германия), Утрата (Польша), Рулебен (Германия), другие были созданы абвером - в Иббенбюрене (Германия), Мюнстере (Германия), совместно с отделом пропаганды вермахта (Вульхайде (Германия), Дабендорф (Германия) и Министерством пропаганды - в Циттенхорсте (Германия), Вустрау (Германия) [50]. Многие выпускники таких школ и курсов по окончании учебы направлялись на оккупированные территории, где назначались на посты бургомистров, сотрудников пропагандистского аппарата.

 

Другим способом методической поддержки пропагандистских учреждений на местах было издание уже готовых для издания на периферии сборников материалов. Источников было несколько. По мнению одного из исследователей, пропагандисты в зоне управления военной администрации получали материалы из: 1) Отдела пропаганды верховного командования вермахта; 2) Министерства пропаганды; 3) Министерства оккупированных восточных территорий; 4) отдела имперской пропаганды НСДАП [51]. Так, источником политической и военной информации для газет в Галиции стал бюллетень, выпускавшийся в Генерал-губернаторстве немецким государственным информационным агентством "Телепресс", которое находилось в Кракове [52].

 

Охарактеризуем подробнее один из таких сборников. "На местах" статьи из него оставалось только сдать в набор, чтобы не ломать в очередной раз голову над тем, как "правильно" осветить то или иное событие на фронте, в Германии или в покоренных восточных областях. В сентябре 1943 года в распоряжении Главного политического управления РККА оказался трофейный комплект бюллетеней, которые издавались берлинским пресс-бюро для газет на русском языке, выходивших в оккупированных районах СССР. Этот бюллетень выпускался в 1942-1943 годах и носил название "Ostraum-Artikeldienst" ("Сборник статей для восточных территорий") [53]. Ответственным за выпуск бюллетеня был отдел "Ост" Министерства народного просвещения и пропаганды54 . Как писал в сопроводительном письме начальнику Управления пропаганды и агитации при ЦК ВКП(б) (куда передали эти материалы) отправлявший документы заместитель начальника VII отдела ГлавПУРККА, "видно, что материалы бюллетеня широко используются в газетах и заполняют их почти целиком. Редактором бюллетеня состоит Вильм Штейн, бывший пресс-атташе германского посольства в Москве". К сожалению, комплект сохранившихся бюллетеней не полный - имеются 36 выпусков за 1942 год и 23 выпуска за 1943 года, при том, что выходили они с периодичностью никак не реже чем один раз в четыре-пять дней. Антисемитские материалы содержатся в 32 выпусках из сохранившихся [59].

 

Антиеврейские сочинения, содержащиеся в бюллетенях, разнообразны - это и статьи общего характера о якобы пагубном влиянии еврейства на судьбы мировой и российской истории, и краткие информационные сводки о положении евреев в разных частях света, и карикатуры, рисующие политических лидеров СССР и стран-союзников антигитлеровской коалиции в образе прислужников всемирного еврейства... Эти материалы активно использовались "на местах". Вот прямые заимствования, которые были осуществлены редакцией "ГК" (публикации, совпадающие по названию и содержанию): Заголовок, вид публикации

 

№ в "Ostraum Artikeldienst"

 

№ в "Голосе Крыма"

 

"Европа будет освобождена от жидов", статья

 

9/1942, 13 февраля 1942г., с. 13-15

 

№ 28 (34), 5 апреля 1942г., с.3

 

"Закон о жидах в Словакии",

заметка

 

9/1942,13 февраля 1942г., с.44

 

№ 28 (34), 5 апреля 1942г., с.3

 

"Масонство - враг всех народов",

статья

 

16/1942, 13 марта 1942г., с.33

 

№ 28 (34), 5 апреля 1942 г., с.3

 

"Раса, не имеющая совести, не заслуживает

сострадания", статья

 

19/1942, с.76

 

№ 54, 7 мая 1943 г., с.2-3

 

"Люблин без жидов",

заметка

 

27/1942, с.109

 

№ 48 (54), 4 июня 1942 г., с.3

 

Карикатура с подписью "Три неразлучных

друга на поводу у жидов"

 

54/1942, 24 сентября 1942 г., с.40

 

№ 45, 14 апреля 1943 г., с.3

 

Небольшое количество обнаруженных нами прямых перепечаток можно объяснить несколькими причинами. Во-первых, несомненно, заимствования носили косвенный характер - т.е. материалы из бюллетеня печатались в "ГК" после некоторой переработки местной редакцией. Переработка осуществлялась в понятном стремлении придать газете неповторимый вид, "собственное лицо". Во-вторых, как уже упоминалось, сохранились далеко не все номера бюллетеня, что не дает возможности провести полное сопоставление.

 

Примечательно, что этот процесс распространения материалов осуществлялся и в обратном направлении. Наиболее яркие публикации местной прессы отслеживались служащими роты пропаганды и отправлялись в Берлин, где их, по-видимому, передавали из Отдела пропаганды вермахта в министерство пропаганды. Там после некоторой переработки их тиражировали в бюллетене, чтобы наиболее оригинальные материалы с мест имели шанс дойти и до читателей в других областях. Проиллюстрируем это следующим примером.

 

Как уже упоминалось, 16 апреля 1942 года газета "Голос Крыма" публикует статью "Еврейская республика в Крыму". Очевидно, на этот материал обратили внимание, так как он был состряпан хотя и с откровенным извращением фактов, но в динамичной манере и вполне профессионально (если здесь уместно применить этот критерий). В № 32 бюллетеня "Ostraum-Artikeldienst", датированном 26 июня 1942 года, появилась статья под названием "Еврейские поселения в Крыму"55 . Похоже, берлинский редактор сократил объем крымской статьи и вырезал наиболее одиозные утверждения (например, о Крымско-Татарской республике в Крыму), а также несколько переработал первоначальную аргументацию, противопоставив евреев не крымским татарам (что было бы непонятным и ненужным читателю - не крымчанину), а немцам-колонистам, "которые своим трудом и организаторскими способностями послужили развитию культуры и благосостояния Крымского полуострова". Но смысл статьи остался таким же - он заключался в том, что даже при благоприятных обстоятельствах евреи не способны к земледельческому труду; статья давала нацистским пропагандистам возможность реанимировать известный антисемитский предрассудок - и притом якобы на основании реальных фактов.

 

Вместе с тем личная позиция редактора и других журналистов не могла не наложить своего отпечатка на антисемитскую модель, реализуемую в издании. О позиции редакторов "ГК" по еврейскому вопросу (в частности, одного из редакторов "ГК" А. Булдеева [56]) известно мало, однако непохоже, что они пытались снизить юдофобский накал на страницах издания. Переживший Холокост житель Симферополя Е.Е. Гопштейн приводил 16-17 августа 1944 г. в беседе с сотрудниками Комиссии по истории Великой Отечественной войны такие факты: "У них в редакции ("Голоса Крыма" - М.Т.) в кабинете зам. редактора сидела барышня, просто технический работник, сидела и внимательно выписывала из дневника писателя Достоевского, где были антисемитские высказывания, затем Суворина, Розанова, Шмакова - это были солидные книги, и барышня целыми днями выписывала этот материал для статей Быковича и других".[57] Этот факт говорит о том, что определенная часть материалов создавалась непосредственно на месте, по инициативе симферопольских журналистов. И действительно, такие материалы появлялись: в № 49 (55) за 14 июня 1942 г. находим большую статью "Евреи и русская литература" (автор И. Горский), в № 78 от 2 июля 1943 г. - статью В. Ковылева "Русские поэты и их взгляды на евреев", в № 87 от 23 июля 1943 г. - очерк "Провидцы еврейской революции" об антисемитских воззрениях писателей, поэтов, публицистов" (автор З.Ф.). (Список подписей под антисемитскими публикациями в газете "Голос Крыма" см. в Приложении № 3). Как видно из этого списка в сравнении со "Списком псевдонимов", лишь три местных автора (И. Александров, Крымов и В. Федоров) поставили свои псевдонимы под антисемитскими статьями, и только их подлинные фамилии можно установить (А. Булдеев, К. Быкович и С. Гаврилов соответственно).

 

Одновременно с "вертикальной" схемой поступления материалов, при которой статьи для публикаций "спускались" из немецких ведомств, действовали, по всей видимости, и "горизонтальные" связи - не между газетой и вышестоящим ведомством, а непосредственно между газетами различных регионов. Сравнение публикаций газет разных городов и областей позволяет выявить эту связь, в результате которой статьи из изданий одной местности перепечатывались в изданиях другой местности. Вероятно, в поездках по оккупированной территории редакторы газет обменивались опытом; вероятно также, что эти газеты из других регионов они могли получать и по служебным каналам или с оказией. Например, в выходившей в Одессе ежедневной газете на русском языке "Молва" [58] в № 304 от 8 декабря 1943 г. была совершенно без изменений перепечатана уже упоминавшаяся нами опубликованная в "ГК" статья "СССР - оплот жидовства" (интересно, что на этот раз статья была подписана именем или псевдонимом А.Русов, который также известен нам и по "ГК"). Можно было бы заключить, что это - свидетельство использования одного и того же шаблона из немецкого источника, однако к этому не располагают два обстоятельства: во-первых, в "Молве" этот материал появился не одновременно с "ГК", а через полтора (!) года после публикации его в Симферополе; во-вторых, два дня спустя, в № 306 (10 декабря 1943 г.) "Молва" разместила опубликованный ранее в Симферополе очерк редактора "ГК" А. Булдеева "Татарский поэт Чобан-Заде". Это заставляет предположить скорее непосредственное заимствование из крымской прессы. Примеров такого заимствования можно привести множество. Логично было бы допустить, что и "ГК", в свою очередь, заимствовал материалы из других оккупационных газет.

 

Помимо двух сторон, принимавших участие в сложении антисемитской доктрины: германских пропагандистов и местных журналистов-коллаборационистов, существовала еще и "третья сила" - бывшие эмигранты, которые в составе оккупационных структур возвращались на покинутую когда-то родину и, в той или иной степени разделяя нацистские убеждения, проводили новую политику на захваченных территориях. Думается, зачастую они удачно выполняли роль посредников, адаптировавших к местным условиям берлинские пропагандистские установки; в условиях дефицита местных пропагандистов-профессионалов их услуги были неоценимы. Об одном из таких эмигрантов рассказывал Е.Е. Гопштейн: "Трудно себе представить, до какой степени изощрялись, до какой степени были сосредоточены высказывания, например, под руководством германского представителя Маураха, который здесь возглавлял бюро пропаганды. Отец был хороший врач-окулист. В 1920 году выехал в Германию. ... Доктор Маурах умер, семья попала в трудное положение, и мать пристроилась к фашистскому движению, и на этом фоне сын Маурах воспитывался в Германии и явился сюда в качестве представителя бюро пропаганды. Сынок этот давал до того концентрированную продукцию, что трудно себе представить".[59]

 

 

Целевые группы при проведении антисемитской пропаганды

Один из приемов, с помощью которых "певцы свободы" доктора Геббельса" намеревались достичь максимальной эффективности своей работы, можно охарактеризовать как "адресность" - обработка не только и не столько всей читательской аудитории в целом, сколько отдельных целевых групп, социальных слоев, игра на струнах, максимально чувствительных для интеллигенции, или крестьян, или молодежи, или верующих. Или даже для женщин. Отдельно - по принципу "разделяй и властвуй" - в качестве целевых групп избирались группы национальные.

 

Так, у вышеприведенной статьи о еврейских колхозах начало было таким: "В 1921 году Крым был объявлен Татарской автономной республикой...", что было ложью, так как автономия в Крыму тогда была создана не по национальному, а по территориальному принципу (официальное название - Крымская Автономная Советская Социалистическая республика). "Татарская автономная республика, - резюмирует в конце статьи автор, спрятавшийся за псевдонимом Альфа, - становилась фикцией, как раковая опухоль, на ее теле возникла и быстро развивалась еврейская республика". Нетрудно представить, как эффективно эта спекуляция воздействовала на умы малограмотных и малоосведомленных крымских татар, скажем, в сельских районах полуострова.

 

Следующий пример - образец обработки верующих. Очевидно, в расчете на то, что материал будет воспринят как пример для подражания, 18 января 1942 г. поместили заметку о том, как словацкий католический священник д-р Тисо в христианской философии "нашел основу для своего национал-социалистического миросозерцания": "Требуемая католической моралью любовь к нации выражается не только в охране интересов нации, но она требует также деятельной борьбы со всеми вредными явлениями в национальном организме. К ним в жизни словацкого народа нужно отнести еврейство, которое подавляло словаков политически". Однако в заметке даже не упоминается, что д-р Тисо был не просто католическим священником, но главой правительства Словакии - государства-сателлита нацистской Германии. Естественно, было выгодней создать у читателя впечатление, будто это мнение рядового священника.

 

К женской части читательской аудитории также был применен дифференцированный подход. Материал, помещенный 11 марта 1943 г., т.е. намеренно после ставшего уже привычным советскому населению Международного женского дня (который редакция проигнорировала), призван был разъяснить "сущность" этого праздника, а заодно и осветить тяжелое положение женщины при Советской власти и указать на виновников такого положения. "...Большевики прокричали на весь мир о введенном в СССР равноправии женщины. Они даже ввели так называемый Международный день женщины, ежегодно празднуемый 8 марта. Эта парадная сторона призвана пропагандировать "гуманность" Советской власти. Обратная же сторона этой поистине жидовской медали совершенно ясна. Евреи, разрушители и растлители русской нации, сделали все, чтобы убить национальную жизнь русского народа во всех важных сферах (...) Везде видно тлетворное влияние иудейства. Нужно сказать прямо, что в СССР никакого равноправия женщин не существовало...".

 

Особый подход был проявлен и по отношению к подрастающему поколению. С этой целью к "ГК" одно время даже начали издавать приложение под названием "Молодость", которое должно было выходить один раз в месяц. Свет увидели лишь несколько номеров, и первый же выпуск использовал ту же схему, что и его "взрослый" учредитель. Программная передовица определила приоритеты следующим образом: "...Конечно, все мы в той или иной степени испытали на себе влияние системы антинационального воспитания в духе жидовского доносничества, карьеризма и взаимного недоверия друг к другу. Но мы все-таки пронесли через большевистский хаос традиции отцов и дедов. Русская молодежь не стала еврейской молодежью..." В качестве иллюстрации к этому шел захватывающий рассказ очевидца о "деле ЛГУ" (Ленинградского государственного университета), в ходе которого в 1938 году были репрессированы антисоветски настроенные студенты - потому, что "ребят предали евреи".

 

Не обошли вниманием и крестьянское население. Но и здесь материал строился по той же схеме. На примере отдельно взятого села - Мангуш - в статье "В селе казаков" 18 марта 1943 г. разоблачалась роль "жидобольшевиков". Как и в других материалах, эксплуатировался принцип контраста, противопоставления счастливой прежней жизни тому существованию, которое наступило под влиянием "советского жидовского ига". "...Упорным, кропотливым трудом крестьяне Мангуша завоевали право на жизнь и жили неплохо (...). Но пришел черный день. У власти встали жиды, и пришла с ними коллективизация. Колхозная принудиловка, жалкое полуголодное существование раба. Не выдержали потомственные казаки и солдаты, яростно боролись за дедовские права, но жидобольшевики обманом и насилием сломили их упорство...".

 

Помимо гражданского населения, пропагандистская работа велась и среди служащих различных коллаборационистских формирований, созданных в Крыму. В качестве примера приведем расписание занятий, проводившихся в течение недели в августе 1942 г. среди казаков 11 эскадрона. Занятия проводились под руководством зондерфюрера Петермана. Наряду с такими темами, как "Положение на фронтах", "Жизнь и личность Адольфа Гитлера", "Большевизм и уничтожение крестьянства" и т.п., один из дней занятий был тематически посвящен следующей теме: "Искусственная изолированность СССР от остального мира. Большевизм и еврейство. Сущность еврейства"[60].

 

 

Антисемитская пропаганда и "нееврейские" вопросы

С точки зрения методики ведения пропаганды не может не поражать то, как активно антисемитская аргументация использовалась в развитии даже таких тем, к которым еврейский вопрос, казалось бы, не имел абсолютно никакого касательства - то есть, как активно "еврейская карта" разыгрывалась в рамках пропагандистских кампаний, ставивших совершенно не соприкасавшиеся с еврейской тематикой цели. С изменением ситуации на фронтах, в тылу, в восточной политике, с проведением аграрной реформы тематика основного массива публикаций в прессе также менялась - однако антисемитский компонент продолжал в каждой новой волне публикаций занимать не последнее место; антисемитская доктрина служила некой константой, цементировавшей тематически разнообразные потоки. Объяснение этому факту мы попытаемся дать в заключительной части работы, сейчас же - несколько примеров.

 

Когда в 1943-1944 гг. партизанское движение в Крыму приняло значительный размах, на страницах "ГК" начинается активная антипартизанская работа, целью которой было формирование у читателей негативного образа "бандита". 16 января 1944 г., например, газета помещает очерк "В плену у бандитов", состоящий из трех разделов. Один из разделов рисует резко отталкивающий образ еврейки в партизанском отряде, раздел называется "Жидовка с винтовкой". А когда началась агитационная кампания за вступление в ряды Русской Освободительной армии (РОА), местные функционеры, среди которых был и капитан РОА Б. Ширяев, не избегали антисемитской риторики в своих агитвыступлениях. Некий Стефан Зеленин, описывавший выступление Ширяева 13 июня 1943 г. в Крымском театре на тему "Русское освободительное движение генерала Власова", среди прочих деклараций докладчика привел и такую: "Мы будем бороться до тех пор, пока не уничтожим с корнем жидов, терзавших нашу Родину".

 

Антисемитская фразеология активно использовалась и в контрпропагандистской работе. Дело в том, что газета "Красный Крым", издававшаяся на полуострове до войны, продолжала печататься в советском тылу и забрасываться в Крым с воздуха; население, видимо, жадно хватало эту информацию [61]. Властям необходимо было предпринять меры, чтобы нейтрализовать воздействие советской пропаганды. Вот один из примеров такой контрпропаганды ("ГК" от 25 марта 1943 г.): "...И вот сейчас, приютившаяся где-то на задворках советской печати маленькая паршивенькая газетка "Красный Крым" "честно" продолжает славные традиции одноименной симферопольской газеты, издававшейся при красных...". И здесь для убедительности эта разоблачительная инвектива подкрепляется фельетоном одного из постоянных авторов, публиковавшегося под едким псевдонимом Аспид, под названием "Чистая правда" - в гротескной форме повествующим о работе редакции "Красного Крыма", состоящей из тов. Степанова, сотрудников Мони, Абраши и машинистки Доры Израилевны.

 

Другие оккупационные СМИ в Крыму

К сожалению, неполная комплектность газет, издававшихся в других городах Крыма, не позволяет провести подробного анализа их содержания и места в нем антсемитской доктрины. Тем не менее сохранившиеся отдельные экземпляры позволяют сделать некоторые выводы. Этому способствует и наличие косвенных источников: сведений, содержащихся в отчетах германских оккупационных властей, а также документов советских и партийных структур в первые послевоенные годы (сектора пропаганды и агитации Крымского обкома ВКП(б)).

 

Все газеты в той или иной степени практиковали антисемитские выступления, и каких-либо существенных различий в частности публикации и используемых мотивах между ними и "ГК" не наблюдается. Редакция "Феодосийского вестника" использовала традиционный способ излагать свои идейные принципы косвенно, не от своего имени. Второй номер (от 2.08.1942 г.) содержал публикацию "письма в редакцию" за подписью "Старожил", в нем значилось: "Да будет "Феодосийский вестник" поборником истины и правды в отличие от пресловутого "Пролетария" (советская феодосийская газета - М.Т.), в котором воздавались похвалы клевретам жидовского кагала, дурманившим и угнетавшим матушку Русь". Последний абзац провозглашал "проклятие жидовству, гонимому испокон веков всеми народами, а также и тем, кто идет вместе с ними".

 

Как и "ГК", формально газеты подчинялись городским управам, однако выпуск газет организовывался, как правило, городской комендатурой. В отчете фельдкомендатуры V (810) из Феодосии от 20.12.1941 отмечалось, что "газета в Феодосии будет издаваться с 21.12.1941 г. под управлением фельдкомендатуры" [62]. На первых страницах под названием газет значилось: "Выпуск разрешен цензурой коменданта г. Феодосии" или "Выпуск одобрен местной комендатурой г. Евпатории".

 

Бывший редактор "Евпаторийских известий" Н.Ф. Сулима после освобождения Крыма показывал следственным органам, что ортскомендатура в лице коменданта майора Ганша и его заместителей осуществляли самое тесное руководство газетой. Ортскомендант настаивал на более подробном освещении агитационно-пропагандистских вопросов (например, борьба с "неправильным толкованием" жителями Евпатории расстрела еврейского населения в конце 1941 г. или уничтожение значительной части мужского населения в январе 1942 г. в отместку за поддержку советского десанта) за счет сокращения освещения событий о международном положении и даже о жизни и событиях в Германии [63]. Преемник Ганша на посту ортскоменданта майор Вилерт также требовал от редактора "помещать как можно больше антисоветского и антиеврейского материала"; к нему редактор также обязан был обращаться за утверждением к печати каждого номера [64]. К первой годовщине своего выхода 30 декабря 1942 г. "Евпаторийские известия" откровенно изложили читателям сведения о принципах своей работы: "Евпаторийские известия" основаны благодаря исключительному содействию ортскомендатуры, (которая) ...снабжает редакцию авторитетными немецкими источниками. (...) Газете всегда идет навстречу и отдел пропаганды". В этой же передовице редакция, жалуясь на "почти совершенное отсутствие местных собственных корреспондентов" и прочие трудности, бодро заверяла, что будет и дальше "держать в своей работе единственный публицистический курс, один принципиальный путь - путь страстной борьбы против заклятого и всеобщего мирового врага - против жидобольшевизма". О каком собственном "принципиальном пути" могла идти речь в условиях, когда творческий отдел редакции состоял всего из трех человек (о чем газета проговорилась читателям в выпуске от 17.02.1943) - можно только гадать: только две из антисемитских публикаций в газете были подписаны (именами В. Караджинец и В. Максюк), здесь можно говорить о почти стопроцентном заимствовании материалов.

 

Материал получали из нескольких источников. По сведениям из отчета городской комендатуры Саки, политические и военные материалы в газете "Сакские известия" перепечатывались из "Голоса Крыма", прочие статьи редакция получала от немецкого отделения прессы в Симферополе [65].

 

"Евпаторийские известия", как и "ГК", также использовали в качестве одного из источников материала вышеупомянутый берлинский бюллетень "Ostraum-Artikeldienst", о чем евпаторийская городская комендатура докладывала в сообщении от 16 марта 1942 года [66]. Об этом же свидетельствовал на допросе и Н. Сулима: "Я систематически получал от ортскомендатуры это издание, материалы которого публиковались в газете" [67]. Помимо этого бюллетеня, в качестве источника для материалов в газету использовались сообщения, полученные по каналам вермахта и статьи из армейской газеты "Der Kampf". Так же обстояло дело и в Феодосии. "Туда (в "Феодосийский вестник" - М.Т.) засылались главным образом материалы из Германии на русском языке, а местный редактор - он же городской голова - ножницами стриг эти материалы, составлял статьи, выпускал газету, продавалась газета по рублю за номер, и денежки за нее он клал себе же в карман", - высказался один из чиновников обкома ВКП(б) на совещании заведующих отделами агитации и пропаганды райкомов и горкомов партии в июне 1944 г. [68]

 

(окончание статьи в следующем посте)

[Simfosaur]

Антисемитская доктрина и ее место в пропагандистской модели, реализованной нацистами в оккупированном Крыму*

(окончание)

 

Реорганизация пропагандистских механизмов. Расширение технического инструментария пропаганды

 

С осени 1942 года пропаганда на полуострове вышла на новый виток развития. Помимо "Голоса Крыма" и прочих печатных изданий, оккупационные власти подключили и другие технически доступные инструменты и средства для осуществления пропагандистской деятельности. Воздействие на умы и души стало осуществляться комплексно: и в кинотеатрах, и посредством радиовещания, и даже в школьных аудиториях.

 

 

 

Претерпела изменения и организационная сторона дела [69]. В сентябре 1942 года приказом главного командования германских вооруженных сил 2-й взвод 695-й роты пропаганды был выделен в Штаб пропаганды "Крым" Отдела пропаганды "Украина"70 . Его резиденция находилась в Симферополе, и "для более глубокого проникновения во все уголки Крыма" были образованы "внешние пункты" в Ялте, Евпатории, Джанкое, Керчи и Феодосии. Руководящие указания штаб получал от отдела пропаганды Украины, однако должен был согласовывать их с приказами главнокомандующего Крыма. Штатное расписание штаба включало 28 сотрудников, руководство штабом осуществлял лейтенант Фрей. В сферу контроля и внимания штаба попадали и печать, и кино, и радио, и культурная работа среди населения, преподавательская деятельность; оргструктура штаба соответствовала этим направлениям и распадалась на отделы: "Активная пропаганда" (4 сотрудника, возглавлял зондерфюрер д-р Манс), "Культура" (3 сотрудника, возглавлял зондерфюрер Рекк, одновременно являвшийся заместителем руководителя штаба), "Пресса" (2 сотрудника - зондерфюрер Маурах), "Кино" (5 сотрудников во главе с зондерфюрером д-р Кюнеманн), "Радио" (3 сотрудника - зондерфюрер Шарнке) и т.п [71]. Как правило, эти отделы взаимодействовали для достижения более эффективных результатов.

 

И здесь антисемитские установки занимали немаловажное место в общем объеме навязываемой крымчанам информации. В одном из симферопольских кинотеатров в мае 1943 г. в течение двух недель по два сеанса в день демонстрировался художественный фильм "Еврей Зюсс". Газета не просто анонсировала эту ленту. В подзаголовке к объявлению в газете можно было прочитать: "Фильм о вечном жиде по документальным данным" (! - М.Т.) Но и этим дело не ограничилось: тогда же в одном из выпусков "ГК" была помещена хвалебная рецензия редактора А. Булдеева (под псевдонимом И. Александров) - необходимым посчитали разъяснить зрителям значение увиденного, направить восприятие в нужное русло. "...В заглавной роли немецкий киноактер Фердинанд Марианн. Созданный им многогранный образ убеждает зрителя в том, что все злодеяния Зюсса - не продукт его личной воли, не каприз его собственного характера, а только лишь тщательное выполнение дьявольски придуманной общей иудейской программы порабощения всех других христианских народов".

 

Так же дело обстояло и с радиовещанием. Сеть проводного радиовещания была частично восстановлена на полуострове в 1942 г. Сохранился набор "Сборников материалов германского отдела пропаганды для радиопередач на оккупированной территории" за 1942-43 гг. [72] Этот сборник носил название "Радиовестник", выпускался штабом пропаганды Крыма "в помощь радиоузлам для самостоятельных передач из студии". Сохранились лишь несколько номеров, в каждом из них - оглавление и тексты материалов, которые после утверждения следовало выпускать в эфир. И среди этих текстов регулярно попадаются антисемитские материалы. Например, из "Радиовестника" № 5 текст № 6 - "Русская молодежь, семья и нравственность": "...Разумеется, болезни времени отразились на нашей молодежи. Это происходило не без действия иудейства... "Мы уничтожим влияние семейного начала среди неевреев" - вот принцип, которым они руководствовались в своих антинародных, человеконенавистнических деяниях..." [73]. Материал этот следовало читать в эфире "тоном убедительным, горячим" (подобные инструкции дикторам сопровождали каждый текст).

 

И здесь мы наблюдаем тесную кооперацию между различными отделами ведомства: значительное количество материалов имеют уже знакомые нам по "ГК" подписи; кроме того, газета регулярно публиковала расписание этих передач. В № 42 за 7 апреля 1943 г. на 4-й стр. в рубрике "Программа передач" читаем: "Четверг, 8 апреля. 16.20. Передача "Евреи" из цикла "Победы Германии - свобода народов России"...

 

Оккупанты также пытались организовать пропагандистскую деятельность в таком виде, чтобы она исходила не только непосредственно от властей, из официальных источников, но и из учреждений, формально никак не связанных с властными структурами. Так, они пытались установить контроль над религиозными организациями, поставить на службу своим пропагандистским интересам деятельность служителей церкви, которые своим авторитетом содействовали бы внедрению нацистских штампов в сознание паствы. Это иллюстрирует фрагмент из послевоенных показаний настоятеля Покровского собора в Севастополе о. Стефана Жолтикова: "(в марте 1943 года) меня вызвали в СД. (...) После допроса начальник СД Гамер дал мне следующий наказ, что я должен буду в полном контакте работать с германскими властями и с отделом пропаганды (...). Подписки мне удалось избежать только потому, что я заявил, что я служитель алтаря, человек аполитичный. За такое мое заявление я получил от него две пощечины и слово "век, шайзе", с тем я и ушел домой.(...) Городской голова Супрягин (...) уговаривал меня вооружать население своими выступлениями против евреев и коммунистов. Я ему отвечал тоже, что я служитель алтаря, мое дело проповедовать учение Христа. На это Супрягин отвечал мне угрозами, что, мол, если ты не будешь вести гражданскую пропаганду, то при отступлении немцы тебя расстреляют..." [74].

 

 

Роль и назначение антисемитской доктрины

Главный вопрос нашего исследования (наверняка он возникал и у жителей оккупированного Крыма): чего ради необходимо было проводить такую масштабную антисемитскую пропагандистскую деятельность, если евреи (это знали все!) уже давно были уничтожены и никак не могли угрожать "новой" жизни на "освобожденном" полуострове? И.А. Альтман в качестве целей нацистской антисемитской пропаганды выделил такие: 1) привлечение местного населения к истреблению и особенно поиску скрывавшихся и бежавших евреев; 2) создание особого психологического климата, на фоне которого открыто совершалось убийство целого народа [75]. На наш взгляд, эти доводы дают лишь частичное объяснение. Если бы еврейская община продолжала существовать в Крыму значительное время после начала оккупации, подобно тому как это происходило в некоторых других регионах СССР, то в этом случае усилия гитлеровских пропагандистов могли быть хоть как-то объяснимы с точки зрения утилитарного смысла, практического результата: создать нетерпимое отношение со стороны остального населения, полнее зарегистрировать, эффективнее ограбить, выявить укрывавшихся... В этом случае, при наличии конкретного объекта, можно было бы понять, играла ли пропаганда роль катализатора в проходивших событиях, и какую именно. Складывается впечатление, что антисемитская часть пропаганды осуществлялась ради себя самой, как необходимое приложение к другим ее разновидностям, имевшим более актуальные и конкретные цели; что если у редактора образовывалось в макете будущего выпуска газеты свободное место, которое нечем было заполнить, то он, недолго думая, помещал туда антисемитскую статью. Однако это было бы упрощением. Едва ли антисемитская статья в начале 1944 года помещалась в номер только затем, чтобы оправдать проведенное за два года до того уничтожение одной из национальных групп на полуострове в глазах остальных. Причины этого следует искать в области, выходящей за рамки собственно антиеврейской политики оккупантов.

 

В редакции "ГК", видимо, понимали, что антиеврейская пропаганда при отсутствии евреев - парадоксальный факт, который требует разъяснения читателям. В попытке сделать это газета периодически провозглашала: "...Некоторые российские скептики сомневаются в необходимости еврейского вопроса. Зачем пережевывать эту набившую всем оскомину тему, если евреи ничем не угрожают нам здесь, на освобожденной от большевиков территории? Зачем утруждать себя чтением длинных передовиц в "Голосе Крыма", являющихся уже повторением ранее изложенных на страницах газеты мыслей? Такую критику приходилось слышать из уст всяческих тупиц, беспринципных и совершенно не понимающих и не способных понимать значения всемирно-исторической борьбы, проходящей на наших глазах между непримиримыми расами - арийской и еврейской (...) Как можно успокоиться тем, что евреи нам ничем не угрожают здесь, когда они господствуют там, на огромных просторах залитой кровью России?" (№ 78 (84). 19 августа 1942 г. - С. 1).

 

В этом пассаже - лишь часть ответа на вопрос. Из него явствует узаконенная государственной идеологией патологическая ненависть к целому народу, по расовому признаку, якобы являвшемуся источником физической угрозы другой расе, провозгласившей себя "высшей". Он свидетельствует также, что война, продолжаемая захватчиками, рассматривалась ими как война двух идеологических систем, двух мировоззрений, одно из которых отождествлялось ими с еврейством. Неважно, что реальных евреев больше не существовало - немецкой пропагандистской машине требовался образ врага для того, чтобы поддерживать идеологическое пространство на оккупированных территориях, разделенных на "свой-чужой" (такая дихотомичность в идеологической сфере - неотъемлемый атрибут любой тоталитарной системы). С помощью существовавшего где-то "там", а не "здесь" врага удобно было отвлекать внимание населения от реальности с ее тяжкими испытаниями, тяжелым экономическим положением, поражениями немецких войск на фронтах [76]. Эта парадигма являлась универсальной: так антисемитская доктрина использовалась во внутренней пропаганде в Германии, так же она использовалась и на восточных территориях. Более того, пассажи такого рода (см. выражения типа "нам не угрожают") были призваны не только указать читателю на врага, но и поставить читателя в такую позицию, при которой он бы сам невольно ощутил себя частью и активным членом "сражающегося сообщества" и отождествил свои цели с германскими. Думается, в этом пассаже редактор свидетельствует о следовании предельно общей идейно-пропагандистской установке, сформулированной не на месте и осуществлявшейся лишь в той степени, в какой необходимо было опубликовать свежую антисемитскую статью из Берлина.

 

Однако на советских территориях антисемитская доктрина приобретала набор особенностей и тактических задач, вытекавших из условий, в которых она применялась. Вспомним отталкивающие образы евреев в партизанском отряде или в газете "Красный Крым", нарисованные пропагандой. Оккупанты понимали, что значительная часть населения занятых местностей - люди, воспитанные уже в рамках советской идеологии с патриотическим и коммунистическим закалом, с интернационалистическими взглядами, с идеями социального равенства и личной преданностью главе государства. Оккупанты также отдавали себе отчет в том, что, по канонам пропаганды, новое, более лояльное к оккупантам мировоззрение у населения может занять место прежнего лишь в том случае, если люди осознают, что их довоенная жизнь и система ценностей были неправильными. Противопоставить что-либо равноценное в таких условиях нацистам, чья идеология базировалась на расистских и националистических ценностях лишь для немецкой "титульной" нации, было непросто. Они не смогли бы бороться с советской властью как таковой, с партизанами просто как с партизанами - и нашли выход в том, чтобы, приписывая им "еврейский" характер, попытаться скомпрометировать в глазах населения эти образы, свести к нулю их положительное содержание, подменить их. Иными словами, с помощью антисемитских стереотипов нацисты пытались обесценить те ценности, которые являлись основополагающими в довоенной жизни населения и против которых они вели борьбу, объявить их чуждыми для оставшихся в оккупации людей, "вбить клин между советским режимом и советскими людьми". (Добавим: эта схема была универсальной и применялась на всех оккупированных территориях - но в разной степени. В "ГК", например, карикатуры на Сталина публиковались регулярно и зачастую в образе прислужника мирового еврейского капитала, но до прямого художественного отождествления "отца народов" с утрированным семитским изобразительным типом не доходило - нацисты знали меру. А в Латвии, например (Даугавпилс, газета "Двинский вестник" [77]), или в Западной Украине (Львов, газета "Львівські вісті" [78]) - то есть на территории, незадолго до войны присоединенной к СССР, там, где советские идеологические установки не успели укорениться в сознании населения, карикатуры на Сталина в образе еврея публиковались регулярно: с использованием семитских черт либо характерной для местного еврейства одежде и т.п.) Отсюда вытекает, что антисемитская пропаганда имела цели, далеко выходящие за прагматические рамки собственно антиеврейских действий и намерений физически уничтожить еврейство; пожалуй, не будет преувеличением сказать, что главным объектом антиеврейской пропагандистской кампании на полуострове были не столько евреи (которые, как уже отмечалось, были уничтожены еще в начале оккупационного периода), сколько остальное оставшееся в оккупации население.

 

Здесь же кроется ответ на вопрос о том, почему наиболее распространенным антисемитским клише в пропаганде был "политический" мотив: все остальные ("расовый", "религиозный" и т.п.) были призваны лишь подкрепить основной. Они играли вспомогательную роль, они были призваны растолковать, в чем же именно еврейство является "порочным", в то время как "политический" мотив фокусировался не столько на евреях, сколько на советской идеологии и политическом режиме, которым оккупанты приписывали еврейский (следовательно - порочный, чуждый) характер. (Добавим, что в "политической" антиеврейской аргументации были также заинтересованы и местные журналисты-коллаборанты. Те из них, кто питал иллюзии на свободную национальную жизнь в условиях "нового порядка" и проповедовал русскую национальную идею, также не могли найти лучшей парадигмы для компрометации советской системы и ее ценностей в глазах аудитории: "расовая" аргументация по названным выше причинам была бы непонятна и чужда читателю, "экономическая" не давала оснований для спекуляций, так как хозяйственно-экономическая система в советских условиях отождествлялась не с частными предпринимателями (в которых можно было бы увидеть евреев), а с государством; "религиозная" не смогла бы найти достаточную почву в связи с тем, что значительная часть аудитории воспитывалась в советских условиях, далеких от религии.)

 

Помимо вышеназванных тактических выгод, на наш взгляд, существовала еще одна, актуальная именно для многонационального Крымского полуострова. Постоянное поношение какой-либо одной национальной группы должно было создать у остальных иллюзию безопасности и гарантии благосклонного отношения со стороны оккупантов и в дальнейшем. Между тем во взглядах нацистского руководства на судьбу завоеванных территорий Крым занимал особое место. На совещании в ставке 16 июля 1941 года Гитлер заявил: "Крым должен быть освобожден от всех чужаков и заселен немцами". 9 июня 1942 года на совещании начальников СС и полиции Гиммлер заявил, что война не имела бы смысла, если бы после нее, в частности, Крым не был в течение двадцати лет полностью колонизован немцами79 . Пока же война не была завершена и стабильность в прифронтовой зоне являлась важным фактором, оккупантам ни к чему было сеять подозрения у "чужаков", все еще населявших полуостров.

 

 

Некоторые выводы об особенностях крымской прессы

Итак, если попытаться поместить средства массовой информации, издававшиеся в оккупированном Крыму, в ряд аналогичных им изданий со всей оккупированной немцами территории СССР, то можно заметить следующую тенденцию: чем дальше с запада на восток, тем менее заметна роль местных коллаборационистов и тем более заметна роль немецких органов пропаганды. В отличие от украинских изданий Кракова, Львова или даже Киева, русскоязычные крымские СМИ не являлись продуктом активной самостоятельной идейно-националистической деятельности; здесь не было заметных фигур националистической ориентации с богатым опытом борьбы за свои цели, с опытом самостоятельной партийно-политической деятельности. Местные журналисты в этих газетах становились таковыми по большей части уже в условиях немецкой оккупации. Это происходило по нескольким причинам. Во-первых, в этом регионе советская власть установилась достаточно давно, и любые фигуры, которые могли бы быть носителями иной, нежели советской, идеологии были либо изгнаны (как на начальном этапе утверждения советской власти в Крыму), либо репрессированы. Во-вторых, в силу нахождения Крымского полуострова в зоне боевых действий, в прифронтовой полосе и вследствие этого де-факто в подчинении военной администрации, инициативы оккупационного режима могли играть куда большую роль, чем инициативы существовавших здесь коллаборационистских учреждений, созданных из местного населения. Вследствие названных причин на этой территории главенствующим в организации и содержании пропагандистской деятельности было то видение, которое предлагал вермахт с его пропагандистскими структурами; организации вроде Министерства оккупированных восточных территорий играли не столь заметную роль. Если, по словам исследователя Дж. П. Химки, газета "Краковские вести" была украинской газетой, а не немецкой газетой, издававшейся в украинских условиях, то газеты Крыма, скорее, можно рассматривать (при наличии в них все же значительного количества материалов о русском народе, его истории и культуре) как немецкие газеты, издаваемые на русском языке.

 

С этим связана антисемитская модель, реализованная на страницах крымской прессы. Если западноукраинские или прибалтийские авторы имели ряд "собственных" претензий в адрес евреев в своем регионе (например, экономическое подавление местного населения, религиозно-культурная чуждость и проч.), то крымским журналистам не оставалось ничего иного, как перенять ту доктрину, которую несли с собой оккупанты - а это была именно доктрина политического доминирования евреев в СССР, тезис о "жидобольшевизме". И именно в таком виде антисемитский дискурс был реализован в крымских СМИ.

 

Эффективность антисемитской пропаганды

Предприняв попытку показать, какое значение оккупанты придавали идеологической обработке населения, какое место в ней занимали антисемитские установки и какие конкретно методы они использовали для достижения своих целей, мы с неизбежностью подходим к вопросу об эффективности антисемитской пропаганды в Крыму. Вопрос об эффективности распадается на две части: 1) усваивалась ли оставшимися в оккупации людьми та информация, которая навязывалась им не только со страниц печатных изданий, но на улицах в виде плакатов, листовок или звуковых потоков из машин с громкоговорителями, в кинотеатрах и на школьных уроках? Какой образ еврейства сформировался у аудитории под воздействием этой активности? 2) Были ли эти установки кем-либо восприняты как руководство к действию, как фактор, который в соответствующей ситуации способствовал тому, чтобы спустить курок или донести в ближайший полицейский орган? Иными словами: какая часть аудитории позволила убедить себя в том, что ее довоенное мировоззрение и принципы были навязаны ей извне небольшой иноэтнической группой, и какая часть из этой части предприняла практические шаги по сведению счетов с теми, на кого ей указывали как на политических, расовых и культурных врагов?

 

Для оценки результативности нацистской пропагандистской деятельности начать необходимо с рассмотрения морально-психологического состояния населения Крыма в период оккупации. Какой была почва, на которую падали семена пропаганды? Симферопольский подпольщик И. Носенко в своем дневнике через месяц после захвата города отметил, что население в отношении к новому режиму разделилось на три группы: "... Сторонников фашизма - их не много. (...) Тех, которые считают за лучшее переждать, осмотреться - авось при фашизме можно будет жить (...) - огромное, подавляющее большинство. Здесь и политически невежественная часть рабочих, и обыватели, и интеллигенция, стоящая в стороне от политики, и вчерашние коммунисты (...), и старики, вечно дребезжащие о прежнем рае... Она очень переменчива в своих настроениях. То она кричит о культурности немецкой армии, то возмущается жестокостью немцев, то ратует против "еврейского засилья", то пылает интернационализмом... Тех, кто остался верен своему знамени, для кого честь и достоинство человека не пустые звуки, кто любит свой народ, свою культуру, свою страну... - тех мало" [80]. Это и подобные ему свидетельства описывают оставшееся в оккупации население как частично или полностью деморализованное; в таких обстоятельствах пропаганда в целом и ее антисемитские тезисы могли быстро заполнить идейно-политический вакуум, образовавшийся после ухода советской власти. С этим связан и вопрос о популярности оккупационной прессы. Едва ли можно согласиться со словами одного из исследователей, что "порядочные люди этих газет не читали". Неудивительно, что в условиях полного отсутствия информации население с жадностью хватало любые сведения о положении на фронтах, о новых правилах, издававшихся "новыми хозяевами": во-первых, от их содержания зачастую зависела жизнь (в них имелись распоряжения, неисполнение которых каралось), во-вторых, других изданий и альтернативных источников информации почти не существовало. Все это приводило к тому, что описывалось в отчете гарнизонной комендатуры Феодосии от 16 декабря 1941 г.: "...путем продажи на улице был распространен первый тираж газеты, издающейся в Феодосии. Местное население с живым интересом восприняло газету, и тираж разошелся удивительно быстро" [81]. В отчетах городской комендатуры Евпатории неоднократно отмечалось, что газета "Евпаторийские известия", как и "Голос Крыма", читаются населением с большим интересом82 . Заявки на увеличение тиража газеты "Голос Крыма", который можно было бы распространить среди населения, поступали от полевых комендатур сельских районов Крыма (май 1942 г., Армянск83 ; февраль 1942 г., Воинка84 ; май 1942 г., Сейтлер, Ички, Ислам-Терек [85]). Высокая популярность газеты "Голос Крыма" отмечалась в отчете за апрель 1942 г. отдела "1c" командования 11-й армии [86].

 

При попытке ответить на поставленный нами вопрос необходимо принимать во внимание и некоторые социопсихологические закономерности. Одна из них - выработанная властью привычка советских граждан доверять печатному слову, которая у кого-то могла сработать и при восприятии изданий нацистских. Кроме того, часть населения, пройдя в 1920-30-х годах школу сталинских репрессий с сопутствовавшими пропагандистско-психологическими кампаниями по культивированию образа врага (а именно "врагов народа") в СМИ, могла оказаться внутренне готовой к восприятию такого же образа врага, внедрявшегося пропагандой нацистской. С другой же стороны, оккупационный режим в Крыму, вследствие нахождения края в зоне военных действий, отличался жестокостью и быстро дискредитировал себя; людям были известны крымские концлагеря для военнопленных и мирного населения, реальные условия жизни угнанных в Германию (райскую якобы жизнь которых красочно неоднократно живописал тот же "ГК"), и в таких условиях авторитет немецкого слова, степень доверия к нему ему у населения вряд ли могли оставаться высокими на протяжении всего оккупационного периода.

 

Один из отзывов об эффективности пропагандистской деятельности в Крыму принадлежал айнзатцгруппе "Д" и приводился в "Отчете из оккупированных восточных территорий" № 14 от 31 июля 1942 г. "Немецкая пропаганда воспринимается как правдивая. В области печатной пропаганды большой успех имели три брошюры фон Альбрехта. (...) Пропаганда посредством плакатов, особенно плакаты "Еврей в звезде Давида" и "Сталин будет изгнан" оказывают хорошее воздействие (...) Выходящие в Крыму газеты в целом также влияют положительно (...)" [87]. (Интересно, что отчет под названием "Propaganda-Dienst" (№ 3 от 27 августа 1942 г.), подготовленный отделом прессы и образования министерства оккупированных восточных территорий, практически слово в слово повторял эту информацию [88]).

 

Одна из оценок, далеко не утешительная, содержится в стенограмме беседы с Е.Е. Гопштейном. "Антисемитскую литературу дореволюционного периода я знал, но то, что представлял собой "Голос Крыма", не идет ни в какое сравнение.(...) Гитлеризм наступал не только на хозяйственную жизнь, но и на психику населения... Этот яд не прошел бесследно. Этот антисемитизм отравил население, не то чтобы все принимали всю лживость, но вбирали в себя это печатное слово" [89].

 

Правоту мнения Е.Е.Гопштейна иллюстрирует такой факт. На освобожденные советские территории "для оказания практической помощи в деле восстановления пропагандистской работы на местах" в 1944 г. командировали из Москвы группы сотрудников Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б). Они побывали в 37 областях и республиках, провели более 600 докладов и лекций. Местное население задавало вопросы, которые фиксировались и были позднее приведены в отчетах на имя секретаря ЦК ВКП(б) А.А. Жданова. Одним из многочисленных вопросов о внутреннем и международном положении, событиях на фронте, задававшимся на встречах лекторам, был такой: "Правда ли, что у нас засилье евреев?" [90] Перед войной этот вопрос, в такой простодушно-открытой форме, был невозможен.

 

12 мая 1944 г. группа в составе пяти сотрудников Управления прибыла и в Крым, где работала полтора месяца с заведующими отделами пропаганды из всех горкомов и райкомов ВКП(б) Крыма. "Некоторые местные партийные работники неправильно полагают, что оккупация не оставила следов в сознании и психологии людей", - значилось в отчете, отправленном Жданову 19 июля 1944 г. Вместе с тем встречи с интеллигенцией Крыма, как они были изложены в отчете, рисовали довольно благополучную картину. Так, беспартийный профессор литературы Бузынский во время беседы руководителя пропгруппы с ялтинской интеллигенцией так отзывался об эффективности нацистской пропаганды и ее расовом аспекте: "Фашистская пропаганда вызывала у нас отвращение не только своей лживостью, но также и тем, что немцы все больше и больше показывали свою политическую ограниченность, тупость и научную несостоятельность. В первое время мы думали, что они нас считают за дураков. Потом мы увидели, что каждый рядовой советский человек по своему политическому кругозору стоит выше, чем немецкие военные чины. Для нас было смешно и дико, когда немецкий офицер, считавший себя культурным человеком, с серьезным видом показывал справку о своей расовой чистокровности. Нам был чужд и непонятен расстрел еврейского населения. Многие русские врачи и русские учителя, имевшие евреев-родственников, вместе с ними добровольно шли на расстрел, желая выразить этим протест против немецкого варварства...". [91] Однако этот отзыв характеризует настроение не массовой аудитории, а только меньшей ее части - той, которой в силу образованности было легче противостоять пропагандистскому напору нацистов. Можно предположить, что менее образованные и "идеологически подкованные" читатели (которых было большинство) не столь критично относились к навязываемой им информации. Эпизод, рисующий реакцию крестьянина на антисемитский плакат, приводил скрывавший в период оккупации свое происхождение и живший в селе еврей И.И.Сирота: "В общине висел плакат с нарисованным евреем, с рогами наподобие черта, а впереди его решетка, и весь плакат исписан надписями, содержание которых сводилось к тому, что над народом издеваются евреи, они виноваты во всем. Был в общине один человек по фамилии Путиленко, когда вешали эту картину, он стоял рядом со мной. Прочитав эти надписи, он поверил, весь затрясся и как закричит: "Вот жидовская морда, я б его...!" А я стоял рядом с ним и думал: "Рядом с тобой стоит тоже еврей..." [92]

 

Вышеприведенные отзывы наталкивают на вывод о том, что некоторая часть остававшихся в оккупации и в самом деле приняла на веру многие пропагандистские установки гитлеровцев, в том числе и антисемитизм93 . В практическом плане это могло означать распространение среди населения либо ненависти, либо в большинстве случаев равнодушно-безразличного отношения к судьбе преследуемого властями еврейского меньшинства. Однако этот вывод можно рассматривать лишь в качестве предварительного: окончательный станет возможным лишь в том случае, если в распоряжении исследователей окажется более полный набор, комплекс источников, представляющих не единичные, а массовые оценки разных групп населения (горожан и крестьян, интеллигенции и малообразованных людей, различных возрастных и национальных групп, жителей разных местностей [94]).

 

Вопрос об эффективности нацистской антисемитской пропаганды имеет и другой аспект. В апреле-мае 1944 г. полуостров был освобожден. Возвращаясь в родные места, переживая голод и лишения, люди переходили к мирной жизни. Послевоенные отношения порой отягощались имущественными и жилищными спорами между реэвакуированными и остававшимися в оккупации. Из эвакуации, из армии возвращались и евреи. Большинство жителей того региона, куда они приезжали, претерпели со стороны нацистов активную атаку на свою ментальность; новые мифы, созданные оккупантами, не могли не наложить на нее свой отпечаток [95]. Остались ли следы нацистских психологических интервенций в массовом сознании крымчан? Насколько глубоки они были? Какую роль они стали играть в послевоенных межэтнических отношениях - в быту, на производстве? Нельзя забывать, что в этот период происходит рост советского государственного антисемитизма, еще более осложнившего обстановку. Перечисленные вопросы, по нашему мнению, могут стать темой отдельного исследования.

 

*(1) Исследование выполнено в рамках работы музейной программы при Благотворительном еврейском центре "Хесед Шимон" (Симферополь) и стажировок для работы с архивными источниками, предоставленными Центром преподавателей иудаики в вузах "Сэфер" (Москва) и Центром исследований истории Холокоста при Государственном музее Холокоста США (Вашингтон), которым автор выражает благодарность.

2. Подробнее о массовом уничтожении евреев Крыма в годы нацистской оккупации полуострова см.: Губенко Г.Н. Книга печали. - Симферополь: Редотдел крымского управления печати, 1991: 115 с.; Тяглый М.И. Холокост еврейского населения Крыма//Холокост в Крыму. Документальные свидетельства о геноциде евреев Крыма в период нацистской оккупации Украины. - Симферополь: БЕЦ "Хесед Шимон", 2002. - С. 6-18.

3. Что касается советской историографии по вопросу, примером подхода к теме может послужить объемистый раздел "Содержание и формы фашистской пропаганды среди населения захваченных советских территорий" в монографии А.Ф. Юденкова (Юденков А.Ф. Политическая работа партии среди населения оккупированной советской территории. - М.: Мысль, 1971. - С. 53-80). Несмотря на то, что в главе подробно охарактеризованы идеологемы, методы и средства оккупационной пропаганды, антисемитской пропагандистской деятельности нацистов посвящены лишь две строчки.

4. Herzstein Robert E. Anti-Jewish Propaganda in the Orel Region of Great Russia, 1942-1943: The German Army and Its Russian Collaborators. - Simon Wiesenthal Center Annual, vol. 6, Los Angeles, p. 33-55; Abramson, Henry. "This is the way it was!" Textual and Iconographic Images of Jews in the Nazi-Sponsored Ukrainian Press of District Galizien. - In: Why Did'nt The Press Shout? American & International Journalism During the Holocaust (Papers of a conference held in 1995 at Yeshiva University). Jersey City: Yeshiva University Press, 2003, p. 537-556; Dallin, Alexander. Odessa, 1941-1944: A Case Study of Soviet Territory under Foreign Rule. Iasi, Oxford, Portland: The Center for Romanian Studies, 1998, pp. 151-155; Дубсон В. Нацистская антисемитская пропаганда в Центральной России (1941-1943)//Тень Холокоста. Материалы II международного симпозиума "Уроки Холокоста и современная Россия". - М.: Фонд "Холокост", 1998. - С. 133-136.

5. Uziel, Daniel. Wehrmacht Propaganda Troops and the Jews. - Yad Vashem Studies, vol. XXIX, Jerusalem, 2001, p. 27-63.

6. Не имея (в силу ограниченного объема статьи) возможности назвать все исследования и охарактеризовать их вклад в рассмотрение темы, назовем лишь некоторые: Жумарь С.В. Оккупационная периодическая печать на территории Белоруссии в годы Великой Отечественной войны. - Минск, 1996; Клец В.К. Днепропетровская пресса оккупационного периода в русле осуществления оккупационной политики//Вопросы германской истории. Сб.науч.тр. - Днепропетровск, 2002. - С. 112-119; Титаренко Д.М. Преса східної України періоду німецько-фашистської окупації як історичне джерело (1941-1943 рр.): Дисертація на здобуття наукового ступеня кандидата історичних наук (на правах рукопису). - Донецьк, 2002. (Детальное рассмотрение историографии вопроса об оккупационной прессе на территории Украины см. Раздел 1 диссертации).

7. Подробнее о проекте см.: Альтман И.А. Холокост и пресса на оккупированной территории СССР//Тень Холокоста. - С. 37-41.

8. Жумарь С.В. Еврейский вопрос в оккупационных изданиях на территории Белоруссии//Тень Холокоста. - С. 117-125.

9. Никитенков В. Антисемитская пропаганда в коллаборационистской периодической печати Брестчины в 1941-1944 гг.//Материалы 7-й ежегодной конференции по иудаике. - М.: Сэфер, 2000. - С. 283-289.

10. Смилянская Ю. Отражение Холокоста в прессе оккупационного периода на территории Украины//Катастрофа європейського єврейства під час Другої світової війни. Матеріали VII наукової конференції. - Київ, Інститут юдаїки, 2000. - С. 300-304.

11. Олехнович Д. "Сталин - еврей?" Карикатуры в газете "Двинский вестник", 1942-1944 гг.//Материалы 9-й ежегодной конференции по иудаике. Тезисы. - М.: Сэфер, 2002. - С. 202-203; Олехнович Д. Антисемитская пропаганда в оккупационной прессе на территории Латгалии//Холокост в Латгалии. - Даугавпилс, 2003. - С. 20-31.

12. Пашинова О.А. "Еврейский вопрос" на страницах оккупационной газеты "Дзвін" г. Кривого Рога. Научно-исследовательская работа открытого студенческого конкурса "История и уроки Холокоста" (Киев, 2003). Рукопись автора.

13. Рябчикова Ф.Д. Ідеологічні засади "остаточного розв'язання єврейського питання" (за матеріалами волинської преси 1941-1944 рр.). Научно-исследовательская работа открытого студенческого конкурса "История и уроки Холокоста" (Киев, 2003). Рукопись автора.

14. Гончаренко А. К вопросу об отдельных аспектах антисемитского характера идеологической обработки населения оккупированных территорий Украины (на примере генерального округа Киев)//Голокост і сучасність. №3(9), 2003. - С. 16-17.

15. Ж. Ковба. Людяність у безодні пекла. Поведінка місцевого населення східної Галичини в роки "остаточного розвязання єврейського питанння". - Київ: Сфера, 1998. - С. 87-92.

16. См.: Альтман И.А. Жертвы ненависти. Холокост в СССР, 1941-1945 гг. - М.: Фонд "Ковчег", 2002. - С. 40-57.

17. Романько О.В. Немецкая пропаганда в Крыму (1941-1944): органы, структура и деятельность//Ялта: 1945-2000: Проблемы международной безопасности на пороге нового столетия. Международный научный симпозиум: Материалы. - Симферополь: Крымский архив, 2001. - С. 39-79.

18. Гуркович В.Н. "Певцы свободы" доктора Геббельса//Горькая память войны. Крым в Великой Отечественной. - Симферополь, 1995. - С. 48-56.

19. Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ) - Ф. 17. Оп. 125, Д. 172, Л.16, 52.

20. Dallin, Alexander. German Rule in Russia, 1941-1945: A Study of Occupation Policies. London: Macmillan, 1988, p. 508.

21. Откровения и признания. Нацистская верхушка о войне "Третьего рейха" против СССР. Секретные речи. Дневники. Воспоминания. - Смоленск: Русич, 2000. - С. 301.

22. Uziel, Daniel. Wehrmacht Propaganda Troops and the Jews, p. 30.

23. Herzstein Robert E. Anti-Jewish Propaganda in the Orel Region of Great Russia, p. 35.

24. 11-я армия под командованием Э. фон Манштейна дислоцировалась на полуострове до августа 1942 г., после чего была передислоцирована под Ленинград. Затем Крым вошел в оперативную сферу действия группы армий "А", которой с ноября 1942 г. командовал генерал-фельдмаршал Э. фон Клейст. С октября 1943 г. Крым был занят входившей в группу армий "А" 17-й армией под командованием генерал-полковника Э. Енекке.

25. National Archives and Records Administration (NARA), Record Group 242, Microfilm Publication T501 (Records of German Field Commands: Rear Areas, Occupied Territories and others), roll 59, frame 435.

26. Информация на апрель 1942 г. из отчета отдела пропаганды Украина за этот период. См.: NARA, Microfilm Publication T77 (Records of Headquarters, German Army High Command, OKW), roll 1034, frames 6506506-511.

27. Uziel Daniel. Wehrmacht Propaganda Troops and the Jews, p. 47.

28. Herzstein, Robert Edwin. The war that Hitler won: Goebbels and the Nazi media campaign. - New York: Paragon House Publishers, 1987, р. 229

29. Yad Vashem Archives, Record group M 29 FR (Bundesarchiv-Militaerarchiv, Freiburg), file 84, pages 2-9.

30. Подразделения айнзатцгруппы "Д" находились в Крыму с ноября 1941 г. до августа 1942 г.: штаб айнзатцгруппы - Симферополь; зондеркоманда 10б - Феодосия, Керчь, Судак, Джанкой; айнзатцкоманда 11а - Коккозы, Ялта, Бахчисарай, Симеиз; айнзатцкоманда 11б - Симферополь, Евпатория, Алушта, Карасубазар и Зуя.

31. NARA, RG-242, Microfilm Publication T175 (Records of the Reich Leader of the SS and Chief of the German Police), roll 273, frame 2769581.

32. NARA, RG-242/T175/273/2769583. Справку о службе одного из них, д-ра В. Шрёэра, в качестве офицера пропаганды в айнзатцгруппе "D" см. также: McLean, French L. The Field Men: the SS men who led the Einsatzkommandos, the Nazi mobile killing units. Atglen, PA: Schiffer Military History, 1999, p. 110.

33. Uziel Daniel. Wehrmacht Propaganda Troops and the Jews, p. 48.

34. Подшивка газеты "Голос Крыма", как и некоторых других изданий оккупационного периода, ныне хранится в Государственном архиве Автономной Республики Крым (ГААРК).

35. По данным переписи 1939 г., русские составляли 49,6% от всего населения полуострова, украинцы - 13,7% (см.: Крым многонациональный. Выпуск 1. - Симферополь: Таврия, 1988. - С. 72). По инструкции ОКВ об использовании пропаганды в плане "Барбаросса", изданной в июне 1941 г., пропаганда в захваченных частях СССР должна была осуществляться с использованием наиболее употребляемых там языков (см.: Косик В. Україна і Німеччина у Другій світовій війні. - Париж - Нью-Йорк - Львів, 1993. - С. 501.)

36. ГААРК. Ф. Р-2638. Оп. 2. Д. 11-а. Л. 5.

37. Интересно, что несколько дней спустя, в выпуске от 8 января 1942 г., "ГК" разместил перепечатку из немецкоязычной газеты "Der Kampf" (выходившей в Симферополе) о караимах. В статье утверждалось, что "многие ученые-расисты относят караимов к северо-западной группе тюркских народов, к которой принадлежат также степные татары Крыма" и что караимы "в течение столетий находятся в открытой вражде с еврейским народом". Караимская община не была затронута событиями Холокоста (что было результатом неоднократных нацистских "экспертиз", проводившихся как в самом Крыму, так и в других местах проживания караимских общин, подробнее см.: Friedman, Philipp. The Karaites under Nazi Rule. - Track of Tyranny. London, 1960, pp. 97-123; Green, Warren. The Fate of the Crimean Jewish Community: Askenazim, Krimchaks, and Karaites. - Jewish Social Studies 46, 2 (1984), pp. 169-176). Видимо, появление статьи было вызвано необходимостью объяснить населению нацистскую расовую политику и ответить на вопрос о том, почему этническая группа, исповедующая разновидность иудаизма, не была включена в круг подлежавших уничтожению. Еще одна статья о караимах (снова перепечатка из немецкой газеты, подписанная Отто Вейссером) появилась на страницах "ГК" в июле 1943 г.

38. Этот пропагандистский образ резко отличался от того, который использовался нацистами, когда речь шла о евреях в западных странах: им приписывали, прежде всего, финансово-политическое доминирование, а ключевыми в антисемитских материалах были выражения типа "еврейская международная финансовая плутократия" и т.п.

39. Откровения и признания. Нацистская верхушка о войне "Третьего рейха" против СССР. - С. 303.

40. В связи с тем, что на полуострове наличествовала и другая, достаточно многочисленная целевая группа, в значительной степени отличавшаяся от русскоязычного большинства по социокультурному типу, - крымские татары, нацистские пропагандисты, имевшие тактический расчет на привлечение мусульманского населения на свою сторону, не оставили без внимания и эту часть аудитории. Детальный анализ пропагандистских установок (в том числе и антисемитских), реализовавшихся на страницах крымскотатарской оккупационной прессы, поможет яснее понять оккупационную политику и судьбу населения захваченного Крыма.

41. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 125. Д. 166. Л. 51. Текст докладной записки В. Штрик-Штрикфельдта "Русский человек" см. также в сб.: Немцы о русских. Сборник дневников, воспоминаний. - М.: Столица, 1995. - С. 178-191.

42. Разумеется, советской контрпропаганде выгоднее было сформировать у читателей убеждение, что наиболее враждебно нацисты относятся к славянским народам, которые были наиболее многочисленными в СССР. Пытаясь исправить положение, оккупанты неоднократно "просвещали" население об "истинном" характере национал-социализма и расизма: "Национал-социализм борется против интернационализма, нашедшего своих последователей и вождей первым делом среди еврейского народа. Что же касается любой другой национальности, то она не только признается национал-социализмом, но и поддерживается" ("ГК", №2(8), 4 января 1942 г.).

43. По данным одного из исследователей, в Крыму в период оккупации было открыто более 80 культовых зданий различных конфессий, из них к концу марта 1943 г. - 45 православных церквей (См.: Катунин Ю.А. Русская православная церковь в годы Второй мировой войны (1939-1945 гг.) - Симферополь, 2000. - С. 84).

44. Естественно, сюжет этот не был нов. Исследователь западноевропейского средневекового антисемитизма Дж. Трахтенберг считал его первым, самым ранним звеном в формировании цепочки обвинений евреев в ритуальном убийстве, так как в оригинальной версии (источник XIII в.) монах Киево-Печерского монастыря Евстратий был распят евреями именно во время празднования еврейской Пасхи (см. Трахтенберг Дж. Дьявол и евреи. - Москва-Иерусалим: Гешарим, 1998. - С. 122). Так или иначе, использование сюжетов средневекового происхождения практически без обработки красноречиво свидетельствует о методах работы нацистских пропагандистов и их пособников.

45. Не исключено, что использование вышеприведенного эпизода и вообще сюжета о "кровавом навете" и ритуальных убийствах в прессе оккупированных территорий было инициировано самим рейхсфюрером СС Г. Гиммлером: в мае 1943 г. в письме Кальтенбруннеру он сообщал, что заказал значительное количество экземпляров книги "Еврейские ритуальные убийства" и приказывал распространить их по айнзатцкомандам. "Я полагаю, что в общем мы могли бы антисемитской пропагандой в широких масштабах на английском и, может быть, даже на русском языке, используя в своей пропаганде ритуальные убийства, в огромной степени активизировать антисемитизм во всем мире" (см.: СС в действии. Документы о преступлениях СС. Пер. с нем. - М.: Светотон, 2000. - С. 161-162).

46. В небольшом исследовании минский историк С. Жумарь на примере аналогичных публикаций в белорусской оккупационной периодике проанализировал степень соответствия приводимых в таких заметках сведений реально происходившим событиям Холокоста. По его мнению, сведения об антиеврейском законодательстве порой содержали ряд недомолвок, но, как правило, не искажали его смысл; а вот упоминаемая в прессе численность евреев, заключенных в гетто или концлагеря, почти всегда близка к численности уничтоженных в этих районах евреев (см.: Жумарь С. Пресса об антиеврейских акциях в Центральной, Южной и Западной Европе (на материалах белорусскоязычной оккупационной периодики 1941-1944 годов)//Материалы 8-й международной конференции по иудаике. - М.: Сэфер, 2000. - С. 212-216). Учитывая, что подобные информационные сводки распространялись из одного немецкого источника, можно допустить, что эти особенности были характерны и для аналогичных сводок на страницах "ГК".

47. Некоторые газеты других оккупированных регионов были более прямолинейны в освещении "практических мер" по борьбе с "жидобольшевизмом". Воздерживаясь писать об уничтожении, они тем не менее сообщали читателям о многих промежуточных мерах: создании гетто ("Львовские вести", "Родная земля", Львов; "Новое украинское слово", Киев), численности евреев в городе ("Наше слово", Брест, "Новый путь", Калуга и проч.); многие газеты печатали призывы сообщать об укрывавшихся евреях (см. Альтман И.А. Жертвы ненависти. - С. 49-51).

48. За весь период выхода "ГК" на страницах газеты были опубликованы шесть антисемитских фельетонов: С. Леонидова (1), Аспида (4), Н. Яровского (1).

49. Отметим, что материалов, которые давали бы возможность выдавать в прессу статьи именно о крымских евреях, у оккупантов было предостаточно - но эти материалы в прессе не использовались. Оккупационные ведомства проводили деятельность по сбору сведений о национальной истории полуострова, о его довоенном этнополитическом, социально-экономическом положении; при этом, несмотря на то что "еврейский вопрос" был уже решен, немалое внимание уделялось и евреям, и их вкладу в развитие экономики и культуры. Одним из таких ведомств была уже упоминавшаяся айнзатцгруппа "Д", которая в десятистраничном обзоре на тему "Развитие и влияние еврейства в Крыму", полученном армией в апреле 1942 г., рассматривала каждый крымский город и каждую сферу жизни (структуры партийной, правительственной организаций на полуострове и долю евреев в аппарате, в органах госбезопасности, экономико-хозяйственных структурах, культурных учреждениях). Обзор этот сопровождался весьма репрезентативными диаграммами; его лейтмотив - евреи в Крыму во всех отраслях занимают непропорционально большое место сравнительно с их процентной долей в составе населения (Yad Vashem Archives, RG M29FR/117/100-109). Казалось бы, этот материал - прекрасное сырье для антисемитских спекуляций - и тем не менее, на страницы "ГК" эти материалы так и не попали. Другим таким ведомством было крымское отделение айнзатцштаба рейхсляйтера Розенберга, по заказу которого одним из представителей местной интеллигенции в Симферополе не позже июня 1943 г. был написан 18-страничный труд под названием "Евреи в Крыму" (USHMM archives, Record group RG-31.002M (Reichskommissariat fьr die Ukraine and Einsatzstab Rosenberg records from the Ukraine Central State Archive), reel 9 ("Работы крымских профессоров, сотрудничавших с нацистами")). Содержавший огромное количество фактического материала, этот труд также мог быть неоднократно использован в пропагандистской деятельности - чего сделано не было. Вероятно, этого не было сделано не потому, что кооперация между различными ведомствами была слабой, а потому, что это не соответствовало правилам ведения пропаганды. Ян Кершоу в качестве одного из успешно применявшихся приемов антисемитской пропаганды в Германии называет "деперсонализацию" евреев, то есть превращение их в глазах немцев в абстрактный идеологический антисимвол (Kershaw, Ian. How Effective Was Nazi Propaganda? - In.: Welch, David (ed.). Nazi Propaganda. The Power and the Limitations. Croom Helm, London & Canberra, Barnes & Noble books, Totowa, New Jersey, 1983, p. 181). Думается, этот прием применялся и на восточных территориях: спекуляции о евреях в Крыму могли показаться аудитории слишком уж неправдоподобными, в то время как абстрактный образ был менее уязвимым для критики.

50. Чуев С.Г. Спецслужбы III Рейха. - СПб.: Издательский дом "Нева"; М.: "Олма-Пресс" Образование, 2003. - Ч II. - С. 230-250.

51. Herzstein Robert E. Anti-Jewish Propaganda, p. 37.

52. Луцький О.І. Офіційна україномовна преса Галичини періоду німецької окупації (1941-1944рр.): умови і проблематика публікацій//Українська періодика: історія і сучасність: Доп. та повід. третьої Всеукр. науково-теорет. конф. 22 - 23 грудня 1995 р. / Ред.кол.: М.М.Романюк (відп. ред.) та ін. - Львів, 1995. - С. 108.

53. РГАСПИ. Ф.17. Оп. 125. Д.178.

54. Переписку между различными отделами министерства пропаганды по поводу издания этого бюллетеня см.: NARA, RG-242, Microfilm Publication T580 (Captured German Records Filmed at Berlin), roll 675, frames 533-562.

55. РГАСПИ. Ф.17. Оп. 125. Д.178. Л. 152.

56. Александр Иванович Булдеев был литератором, еще в 1919 г. принимал участие в культурных мероприятиях Белого движения в Сибири (в частности, являлся членом Союза Возрождения и Славянского Союза в Омске, редактировал газету Колчака, см. http://www.omsk.edu....ct/64/dat48.htm); затем переехал в Крым, где уже в 1922 г. опубликовал рассказ "Из Верхарна: Бедняки" в одном из литературных сборников, http://www.ruthenia....t/ciss0000.html). В 1931 г. шесть месяцев провел в заключении (Гуркович В.Н. "Певцы свободы" доктора Геббельса. - С. 53). Затем некоторое время работал в юрисконсультации в Судаке. В 1943 г. был отправлен в Германию, откуда после войны через американскую зону оккупации перебрался в США. В 1949 г. издал поэму "Радость моя. Преподобный Серафим Саровский" (http://www.ruthenia....t/p_tit018.html)

57. Неизвестная Черная книга. Свидетельства очевидцев о Катастрофе советских евреев (1941-1944). - Иерусалим-Москва, 1993. - С. 365.

58. Комплект газет оккупационного периода (в том числе газеты "Молва"), выходивших в Одессе, хранится в Государственном архиве Одесской области (ГАОО).

59. Там же.

60. NARA, RG-242/T501/65/58.

61. О степени востребованности советского печатного слова можно судить по такому любопытному свидетельству: в "Докладе о действиях партизан в Крыму", отправленном в октябре 1942 г. начальнику Центрального штаба партизанского движения командующим на тот момент партизанским движением в Крыму полковником Лобовым, приводятся сведения о том, что газета "Правда" стоит в Крыму 100 рублей - т.е. в сто раз больше, чем официально продававшийся "Голос Крыма" (РГАСПИ. Ф. 69. Оп. 1. Д. 618. Л. 48.). По нашему мнению, этот факт действительно мог иметь место в условиях функционирования "черного рынка" в Крыму, как и на других оккупированных территориях.

62. NARA, RG-242/T501/233/390.

63. United States Holocaust Memorial Museum Archives (USHMMA), RG-06.025*05, witness statement by N.F. Sulima on October 17, 1947, p. 7.

64. Ibid., p. 9.

65. NARA, RG-242/T501/233/726.

66. NARA, RG-242/T501/57/407.

67. USHMMA, RG-06.025*05, p. 8.

68. ГААРК. Ф. П-1. Оп. 1. Д. 2277. Л. 59.

69. Исследователь О.В. Романько в качестве причин расширения и реорганизации пропагандистского аппарата на полуострове осенью 1942 г. называет следующие: 1) окончательная очистка Крыма от советских войск, после чего перед командованием встали задачи по работе с гражданским населением, в том числе и более интенсивное проведение пропаганды, и 2) необходимость проведения более широкой работы по выработке лояльности среди местного населения ввиду того, что Крым предполагалось использовать в качестве плацдарма для наступления на Кавказ (Романько О.В. Немецкая пропаганда в Крыму (1941-1944): органы, структура и деятельность. С. 41). По нашему мнению, отдельный штаб был создан по нескольким причинам: 1) уход 11-й армии с территории полуострова; 2) уход штаба айнзацгруппы "Д"; 3) передача районов Крыма с 1 сентября 1942 г. в сферу подчинения гражданской администрации (генерал-комиссариат "Таврия", комиссар А. Фрауэнфельд). В условиях, когда структуры, занимавшиеся в том числе и пропагандистской деятельностью, оставили полуостров, необходимо было создание стационарного аппарата, который бы в меньшей степени зависел от военных передислокаций.

70. ГААРК. Ф. П-156. Оп. 1. Д. 26 - "Копии приказов, циркуляров и директив немецкого штаба пропаганды в Крыму об идеологической обработке населения".

71. Подробнее о структуре штаба см.: Романько О.В. Указ. соч., - с. 41-44.

72. ГААРК. Ф. П-156. Оп. 1. Д. 27 - "Сборник материалов германского отдела пропаганды для радиопередач на оккупированной территории ("Радиовестник", №№ 1,5,7-9,12)".

73. Там же - л. 37.

74. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ.). Ф. 7021. Оп. 9. Д. 45, Л. 60об.

75. Альман И.А. Жертвы ненависти. - С. 45.

76. Об этом тезисе и его назначении в пропаганде, направленной на население Германии в военный период, см.: Bankier, David. The Use of Antisemitism in Nazi Wartime Propaganda. - In: Berenbaum M., Peck A. (eds.). The Holocaust in History: the known, the unknown, the disputed and the reexamined. Bloomington: Indiana University Press, 2002. - P. 52.

77. Олехнович Д. "Сталин - еврей?" Карикатуры в газете "Двинский вестник". - С. 202.

78. Abramson, Henry. "This is the way it was!", p. 547, 549.

79. Подробнее о планах различных нацистских ведомств и отдельных лидеров на судьбу Крыма и переселенческую политику, которую планировалось осуществить, см.: Dallin, Alexander. German Rule in Russia, p. 253-257.

80. ГААРК. Ф. П-156 . Оп. 1. Д. 31. Лл. 166об, 167.

81. Цит. по: Альтман И.А. Указ. соч. - С. 42.

82. См., напр., отчет ортскомендатуры Евпатории от 13.04.42 (NARA/T501/64/587).

83. NARA, RG-242/T501/64/738.

84. NARA, RG-242/T501/57/369.

85. NARA, RG-242/T501/233/622.

86. NARA, RG-242/T501/59/294.

87. USHMMA, RG-11.001 M.01 (Reichssicherheit-shauptampt (RSHA) - SD, Berlin), reel 11 (Osoby Archives, fond 500, opis 1, delo 775, list 378).

88. YIVO Institute archives, RG-215 (Berlin collection), OCCE-17, p. 8.

89. Неизвестная Черная книга. - С. 365-366.

90. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 125. Д. 242. Лл. 99,100. Во время поездки московской пропгруппы в Одессу с 24 апреля по 4 мая 1944 г. такой вопрос был задан в ходе одной из встреч рабочим суконной фабрики (Государственный архив Одесской области. Ф. 11. Оп. 11. Д. 142. Л. 4).

91. Там же - Л. 93.

92. Передайте детям нашим о нашей судьбе. Сборник документов, дневников и воспоминаний. - Симферополь: БЕЦ "Хесед Шимон", 2001. - С. 134.

93. На факт влияния антисемитской пропаганды на местное население оккупированных областей СССР обращают внимание М. Альтшулер (Altshuler M. Antisemitism in Ukraine toward the End of World War II. - In.: Gitelman, Zvi Y. (ed.). Bitter Legacy: confronting the Holocaust in the USSR. Bloomington: Indiana University Press, 1997, p. 80), А. Кагедан (Kagedan, Allan L. Revival, Reconstruction or Rejection: Soviet Jewry in the Postwar Years, 1944-48. - In.: Ro'I, Yaacov (ed.). Jews and Jewish Life in Russia and the Soviet Union. Ilford, Essex, England; Portland, Or.: F. Cass, 1995., p. 190.

94. В то же время необходимо заметить, что и внутри перечисленных социальных, профессиональных и проч. групп отношение к евреям также могло варьироваться в зависимости от многих факторов - например, личностных моральных качеств, конкретных окружающих обстоятельств и т.д.

95. М. Альтшулер, характеризуя уровень антисемитизма на Украине в первые послевоенные годы, приводит такой факт: в августе 1944 г. заместитель начальника второго отдела НКГБ Украины в отчете об антисемитских настроениях в республике в качестве одной из причин роста антисемитизма назвал влияние нацистской пропаганды (См.: Altshuler M. Antisemitism in Ukraine toward the End of World War II, p. 84).

 

 

Приложение № 2

Список псевдонимов и подлинных имен авторов газеты "Голос Крыма"

(составлен сотрудниками Крымского областного архива в 1946 г., (ГААРК, ф. Р-2638, оп.2, д.1-г, л.2)

№ Псевдоним Настоящее имя

 

1. В. Арзамаев Тархов В.Ф.

2. И.Александров Булдеев А.И.

3. Панин Панин И.

4. Вернер Шагара

5. В.Т. Тархов В.Ф.

6. А.Владимирова Гаврилова А.В.

7. А.Горнико Городниченко А.И.

8. Л.Дмитриев Быкович К.А.

9. К.Ильин Булдеев А.И.

10 А.Красов Наумов С.П.

11 А.Милов Михайлов А.М.

12 В.Крымов Быкович К.А.

13 М. Ч. Чигирь М.

14 М-х Маурах Бруно

15 О.Маршев Шрамченко

16 П.Незнамов Наумов С.П.

17 С.Правдина Юшкевич М.

18 П.Я Шульга В.А.

19 С.Г. Гаврилов С.Ф.

20 Г.Сергеев Гаврилов С.Ф.

21 Иероним Судаков Шульга В.А.

22 В.Федоров Гаврилов С.Ф.

23 М.Юрьев Донской Н.Ю.

24 В.Южин Быкович К.А.

25 Павел Ярцев Шульга В.А.

 

 

Приложение № 3

Список подписей под антисемитскими публикациями в "Голосе Крыма"

(составлен автором по материалам газеты "Голос Крыма")

 

№ Автор Количество публикаций

(псевдоним)

 

1. А.Зайцев 1

2. Альфа 1

3. Аспид 4

4. В.Ковылев 1

5. В.Федоров 1

6. Жук 1

7. З. Ф. 1

8. И.Горский 1

9.Игорь Степанов 1

10. К.Северин 1

11. П.Степанов 1

12.Степнев (Н.С.) 1

13. А.Русов 2

14. С.Леонидов 1

15.И.Александров 1

16.Стефан Зеленин 1

17. Н.Яровский 1

19. Б. Ширяев 1

20. Крымов 1

21. М. Бойков 1

22. К. Быкович 1

23. Дм. Петров 1

24. Г.А. 1

25. Вас. Соколов 1

 

 

[Simfosaur]

На форуме как-то поднимался вопрос о причинах, якобы, "засилья" евреев на руководящих должностях в первые годы советской власти. Один из форумчан ответил. что причиной тому - вовсе не деятельность неких "зловредных масонов" и прочих мифических "мировых правительств", а то, что евреи в основной массе своей были грамотны, и посему им, в отличии от многих других, не составляло труда не только написать приказ, указ, или какое другое распоряжение, но и самим прочитать такую бумагу, поступившую свыше. Ведь понятно, что если начальник не может сам прочесть распоряжение вышестоящего, то это уже вроде как и не начальник, а ходячий нонсенс.

 

И в статье к.и.н., доцента кафедры социально-гуманитарных дисциплин ТНУ Г.Н. Кондратюка "Еврейские школы Крымской АСССР в 1920 - 1930-х гг." встретились вот такие цифры:

В ноябре 1920 года в Крыму была установлена советская власть. Новые органы управления с первых

шагов столкнулись с необходимостью решения сложных национальных проблем. Согласно данным проведённой в апреле 1921 года предварительной переписи населения в Крыму проживало 720373 человека, из них в городах 327086 жителей и в сельской местности 393287 человек.

 

Данные переписи показывают, что Крым был одним из самых урбанизированных регионов. Из этого количества населения

неграмотных насчитывалось 352649 человек[5,с.54-55]. Из общего количества населения евреи составляли 49404 человека[6, с.10-11]. Удельный вес евреев составлял 6,8% от общего количества жителей полуострова[7,с.5]. Для евреев Крыма был характерен очень высокий уровень грамотности. В 1925 году среди мужчин грамотных было 75,7%, среди женщин 70%, обоего пола – 72,6%. Из детей старше семи лет грамотных было: мальчиков – 91%, девочек -81%, обоего пола – 85%. Эти статистические данные свидетельствуют о том, что практически все дети из еврейских семей в городах посещали школу.

 

Высокому уровню грамотности евреев способствовало то обстоятельство, что до 1925 года, то есть начала плановой аграрной колонизации в Крым, евреи являлись практически исключительно жителями городов. Организовать школу в городе было значительно проще, чем в сельской местности да и культурно-образовательные запросы горожан были выше. Второе обстоятельство влиявшее на уровень грамотности, это еврейская религиозная традиция, обязательность чтения. Любой человек должен был сам быть в состоянии читать религиозную литературу.

 

До революции в бывшей Таврической губернии существовала только система религиозных еврейских школ. Светскими были только профессиональные учебные заведения, предоставлявшие выпускникам ремесленную специальность.

 

Особенностью евреев Крыма являлось использование русского языка, а не идиш. Это обстоятельство существенно влияло на структуру еврейских школ. Урбанизированное население быстрее подвергалось ассимиляционным процессам. Не стоит упускать из внимания последствий русификаторской политики в бывшей Российской империи.

Ассимилированным оказалось фактически целое поколение еврейской молодёжи.

 

Национальных школ, в узком смысле слова, где обучение проводилось на идиш, в Крыму было очень мало. Партийное руководство в качестве языка для еврейских школ рассматривало только идиш, считая что для большинства евреев иврит является чужеродным. Еврейская молодёжь училась в русских городских школах.

отсюда

[Rumlin]

Попалось:

Справа № Р-7264

 

Розшукується ТІЛЛЕ АНАТОЛІЙ, який народився 1939 року в Сімферополі, матір’ю якого була Олександра Павлівна Жмудь.

по-моему концов уже не найдут.

[Rumlin]

М. Тяглый, ответственный редактор журнала «Проблемы истории Холокоста» (НПЦ «Ткума», г. Днепропетровск) «РАСОВЫЕ ВРАГИ» И «АСОЦИАЛЬНЫЕ ЭЛЕМЕНТЫ»: ПОЛИТИКА НАЦИСТСКИХ ОККУПАНТОВ В КРЫМУ В ОТНОШЕНИИ ЕВРЕЕВ И ЦЫГАН

В Симферополе, по воспоминаниям очевидцев, операция по сбору цыган в Цыганской слободке была проведена 9 декабря 1941 г. — в тот же день, когда нацисты собрали крымчаков города. Обстоятельства решения оккупантами «цыганского вопроса» охарактеризовал в своем дневнике интеллигентный и внимательный наблюдатель Х.Г. Лашкевич:

 

…Одновременно [с крымчаками] поехали согласно приказу и цыгане. Почему цыган собирались выслать, я не понимаю. Ведь они, согласно расовому распределению немцами людей, не относятся к семитическим племенам. Цыгане прибыли толпами на подводах к зданию Талмуд-Торы. Они зачем-то высоко выставили какой-то зеленый флаг (символ магометанства) и во главе своей процессии посадили муллу. Цыгане стараются уверить немцев, что они не цыгане, некоторые выдают себя за татар, другие — за туркмен. Но протестам их не вняли и посадили в большое здание [45].

 

По свидетельству адъютанта командира айнзатцгруппы «Д» Г.Г. Шуберта, данному в ходе Нюрнбергского процесса, он как полномочный представитель Олендорфа по распоряжению шефа инспектировал процедуру сбора и казни симферопольских цыган.

 

Я направился в цыганский квартал Симферополя и наблюдал за погрузкой людей, которых планировалось расстрелять, в грузовик. Я позаботился о том, чтобы погрузка была проведена как можно быстрее и чтобы не было инцидентов со стороны остального населения. Кроме того, я следил, чтобы приговоренных людей не били во время погрузки. Поскольку в мою задачу входило инспектировать все стадии казни, за каждой из них я мог наблюдать лишь недолго [46].

 

По данным одного из свидетелей, в декабре 1941 г. — январе 1942 г. в Симферополе были уничтожены от 800 до 1000 цыган [47]. Динамику решения «цыганского вопроса» иллюстрируют цифры статистического бюро городской управы Симферополя. По состоянию на 1 ноября 1941 г. (начало оккупационного периода), по сведениям статбюро горуправы, на учете в городе находились 1700 цыган [48]. По «сугубо ориентировочным расчетам», на 1 января 1942 г., когда прошла волна уничтожения цыган в городе, городская управа насчитывала 1100 цыган [49]. На 1 января 1943 г. в Симферополе, по данным того же статистического бюро, оставалось только 8 цыган [50]. В газете «Голос Крыма» от 2 августа 1942 г. было размещено объявление о переименовании нескольких улиц в городе, в том числе Цыганского переулка в Качинский — Качагассе.

 

Тем не менее, по словам очевидцев, многим цыганам удалось избежать расстрелов своевременным бегством из города. Кроме того, спастись помогали попытки выдать себя за крымских татар, что было возможно благодаря языковой и религиозной схожести. Наиболее же существенным было то, что этот процесс не был односторонним: не только отдельные цыгане пытались выдать себя за крымских татар, но крымскотатарская администрация предприняла особые меры, чтобы защитить цыганское меньшинство — по крайней мере ту его часть, которая исповедовала мусульманство. По не подтвержденным документально, но по сей день устойчивым в исторической памяти крымскотатарской интеллигенции данным, в разгар кампании по сбору и уничтожению цыган за них перед немецким командованием выступил с ходатайством крымскотатарский Мусульманский комитет в Симферополе, и массовые преследования цыган после этого прекратились [51]. Поскольку этот орган возник в конце декабря 1941 г. — начале января 1942 г., очень немного цыган смогли воспользоваться плодами его ходатайств. Учитывая, что нацисты делали определенную ставку на привлечение крымских татар на свою сторону, а также то, что основная часть цыган к этому времени была уже уничтожена, эта версия представляется не лишенной оснований. Олендорф в ходе Нюрнбергского процесса также показывал, что решение «цыганского вопроса» в Симферополе проводилось не столь прямолинейно и было осложнено фактором одинаковой религиозной принадлежности цыган и крымских татар: «[в идентификации цыган] были определенные трудности, так как некоторые цыгане — если не все — были мусульманами. В связи с этим мы считали важным не портить отношения с татарами, и поэтому мы для этой работы [т.е. поиску и уничтожению цыган] брали людей, хорошо знавших обстановку и население» [52].

 

Во всяком случае действительно, в Симферополе после уничтожения цыган как группы в декабре 1941 г. преследования отдельных оставшихся одиночек прекратились. Об этом сообщал и очевидец Х.Г. Лашкевич: «…часть цыган не успели захватить, а затем пощадили по неизвестным мне причинам и не стали больше их преследовать» [53]. Интересно, что выходившая на крымскотатарском языке газета «Азат Кърым» (Освобожденный Крым), которая являлась органом симферопольского Мусульманского комитета, 27 марта 1942 г. поместила познавательную статью об одной из цыганских групп полуострова, самоназвание которых было туркмены. Автор Н. Сейдаметов утверждал, что крымские цыгане «родственны с иранскими племенами», а от других [цыган] «туркмены отличаются своим языком, своими обрядами и поведением». Никаких негативных оценок цыган материал не содержал. По всей вероятности, таким косвенным образом редакция попыталась разъяснить татарскому населению положение по «цыганскому вопросу», дать понять, что цыганское население не должно подвергаться преследованиям, и таким образом легитимизировать его присутствие на полуострове.

[Gennadyi]

интересное нашлось про цыган-туркменов в Иордании

http://lib.rus.ec/b/304355/read

У ТУРКМЕНОВ-ЦЫГАН

Луна сказала, что видела на окраине города цыганский табор и хотела бы познакомиться с его членами. Мой приятель Ахмад, начитанный гид, с которым мы несколько раз ходили в «Старбакс», разбирался во многих вещах, в том числе немало знал о цыганах (их в Иордании называли дхом).

 

– Они живут в палатках небольшими группами и постоянно передвигаются, – рассказывал он.

 

Хотя они проживают здесь уже несколько сотен лет, их не считают иорданцами, они находятся на самой нижней ступени нашего общества. Дхом легко узнать по одежде.

 

Ахмад согласился отвести меня и Луну к цыганам и попытаться познакомиться с ними, хотя и не надеялся на успех этого предприятия. И вот мы сели в его джип и отправились прочесывать промышленные окраины за городской чертой. На пустыре в индустриальном районе нам удалось обнаружить группу почти нищих кочевников, представившихся туркменами.

 

– Мы не цыгане, – заявили они.

 

Большинство людей, которых я расспрашивала о народах, проживающих в Иордании, упоминали бедуинов, палестинцев, черкесов, недавно наводнивших страну иракцев и даже чеченцев. Но я ни разу не слышала о цыганах и тем более туркменах.

 

В этом убогом промышленном районе стояли разноцветные шатры, сшитые из кусочков ярких тканей. Они несколько оживляли унылый пейзаж: цементный завод, разносимый ветром мусор, горы камней и стоянка подержанных автомобилей, заставленная пыльными колымагами…

 

Все отнеслись к нам приветливо. Дети, чумазые, с пыльными волосами, подбегали с восторженным визгом. Молодежь одевалась современно: многие носили джинсы и футболки. Женщины ходили в туниках чуть ниже колен и брюках с рюшами на штанинах. Одежда была яркой, отделанной металлическими шнурами или косичками. Женщины и маленькие девочки заплетали волосы в длинные толстые косы и очень сильно красились. У некоторых девочек и младенцев в центре лба были красные точки, как «третий глаз» в Индии.

 

Окружившие нас дети указывали на наши фотоаппараты и жестами предлагали сделать портрет. Когда мы защелкали камерами, они передрались, потому что каждый из них желал, чтобы его лицо попало в объектив. Я подняла фотокамеру повыше, и они принялись подпрыгивать и размахивать руками перед видоискателем. Я показала им их снимки на маленьком дисплее.

 

Один из молодых людей объяснил, что они говорят на древнем турецком языке – старинном диалекте, который в Турции больше не используется. Основным источником дохода кочевников являлась продажа на улице дешевых китайских товаров вроде солнечных очков.

 

Мы расположились рядом с одной из семей и стали наблюдать, как мужчина шьет большой шатер, женщина моет посуду, а ребенок стирает одежду. У этих людей не было ни источника воды, ни электричества. Их шатры имели примитивную конструкцию – две стороны и ковер на полу, хотя часть пола оставалась непокрытой. В каждом шатре жила одна семья. Зимой кочевники строили дома из рифленого металла.

 

Ахмад перевел наши вопросы на арабский, обращаясь к мужчинам, но из женщин арабский почти никто не знал.

 

– Мы не остаемся на одном месте дольше полугода, – говорил один мужчина. – Иногда мы ставим шатры на частной территории – в таком случае нас вскоре просят уехать. – По его словам, родом все они были из Турции. – Нам пришлось уехать во время одной из войн. Мы отправились в Палестину, а в 1948 году приехали в Иорданию. Теперь у нас иорданские паспорта и удостоверения личности.

 

Если верить людям, с которыми мы говорили, в Аммане и пригородах проживает около пятнадцати тысяч туркменов. Ахмад с презрением произнес:

 

– Скорее всего, все это неправда – они просто говорят нам то, что мы хотим услышать.

 

Старейшина туркменов жил в Абу-Аленда, и через несколько дней мы с Луной уговорили Ахмада отвезти нас туда. Мы нашли его дом, который находился на стройке; он частично состоял из цементных блоков, а вместо крыши была натянута ткань с изображением Микки-Мауса. Рядом стоял недостроенный особняк, и, судя по всему, временным жилищем туркменов был будущий гараж, гостевой домик или хозблок. Двое детей проводили нас внутрь, где на гвоздях висели гамаки. На голом бетоне у стены лежала гора подушек из красочной ткани, расшитой золотыми узорами. Как выяснилось, старейшина уехал из города, тем не менее мы поиграли с его детьми. Они пришли в восторг от моих сережек, сделанных из бутылочных пробок. Я показала девочкам, как двигать головой в горизонтальной плоскости и крутить запястьями. У одной из них это получалось даже лучше, чем у меня! Я подумала: «У них, должны быть, потрясающие танцы. Как бы их увидеть?»

 

[Gennadyi]

и еще немного про цыган-туркменов

http://telegrafua.com/world/11828/

[ttmc]

Шолом уважаемые ! Как говорится с праздничком ! Я извиняюсть ! Все в хронологическом порядке.

[Инквизитор]

Таки символично, конечно, но то ли семисвечник официально поменяли на девятисвечник, то ли кто-то накосячил =)

[ttmc]

Таки символично, конечно, но то ли семисвечник официально поменяли на девятисвечник, то ли кто-то накосячил =)

Когда я шел домой, таки две горело. Я извиняюсь !

[Гаррик Афонариди]

Таки символично, конечно, но то ли семисвечник официально поменяли на девятисвечник, то ли кто-то накосячил =)

Отвечает рав Элиягу Эссас: "Семисвечник (Менора) стоял в здании Иерусалимского Храма. Из уважения к той, храмовой, Меноре, напоминающие ее по форме и предназначенные для семи свечей подсвечники мы не используем.

Никаких других ограничений для подсвечников нет.

То, что Вы называете «девятисвечником» - не что иное, как «ханукальная менора», то есть - подсвечник, который используется в дни праздника Ханука. В последний день Хануки должны гореть восемь свечей. А девятая (во все дни) исполняет роль - служебной (не праздничной). Вот и получается «девятисвечник».

О Меноре в Храме рекомендую прочесть на сайте ответ «Герб Израиля или Рамбам», а также - «Что было во Втором Храме».

Подробности об обычаях Хануки найдете на сайте в блоке материалов - Все о Хануке."

[Simfosaur]

и еще немного про цыган-туркменов

http://telegrafua.com/world/11828/

Вот такое ещё попадалось, имхо довоенное:

 

[Simfosaur]

О причинах массовой эмиграции татар из Крыма в конце 19-го - нач. 20-го вв.:

 

Таврический губернатор в своем отчете на имя императора за 1902 год докладывал: «…Местное татарское дворянство, так называемые мурзаки, и магометанское духовенство весьма равнодушно относятся к судьбе младшей братии и подчас без стыда и совести сгоняют бедных татарских десятинщиков с прадедовских земельных угодий, чтобы, передав [их] в аренду немцам или русским, извлекать большие доходы. … К детям степей — татарам — правительство относилось безучастно и равнодушно; и следует ли удивляться, что никем не руководимый, неразвитой, некультурный, беспечный и доверчивый татарский народ погибает от хищнических набегов на их (его. — Авт.) права и имущество всяких, вооруженных искусством обходить законы земельных паразитов-спекулянтов»72.

 

Нехватка земли, как порождение произвола и беззакония, явилась одной из причин массовой эмиграции крымских татар, которая шла несколькими волнами. Одна из них — в 1902—1903 годах, когда татары тысячами переселялись в Турцию. Порой из Крыма ежедневно отправлялось 600—800 человек73. Царским повелением от 6 октября 1902 года им выдавались льготные паспорта, но без права возвращения в Россию. (Правда, 2 июня 1910 года это запрещение было снято, и какая-то часть татар вернулась обратно74).

 

Крым: начало ХХ века—февраль 1917 года. Исторический очерк

[Rumlin]

По той же причине татарская беднота поддерживала большевиков.

[Gid]

Господа, такой вопросик возник, не знаю даже в какую тему правильнее написать. Недавно увидела в Викимапии, что район от Сантехпрома до Блюхера (вверх до 51 Армии и выше немного) обозначен как немецкая слобода. Для меня это было новостью. На плане Симфероплоя 1914 г. кварталы в этом районе нанесены пунктиром. Первый комментарий, который я услышала: "В викимапии любой желающий может написать что угодоно" А что вы скажете?

Для ориентира - внизу на фото над штриховкой ул. Мюльгаузена (Киевская). В кружочках - 115 - детская больница, 116 - консервная фабрика Коркумова (кстати, тоже вопрос).

[Simfosaur]

консервная фабрика Коркумова (кстати, тоже вопрос).

Историко-краеведческий очерк "Симферополь", В. Успенская, Крымиздат, Симферополь, 1961 г., скачать,

или тыц прямо тут

...в 90-х годах стали работать консервные и табачные фабрики Константинова, КоркуНова, Шишмана, Ашкинази, Гофлина и др.

Широкой популярностью пользовалась продукция симферопольских консервных фабрик — товариществ «Эйнем», А.И. Абрикосова, братьев Шишман, П.А. Коркунова.

http://old.commonume...r=74&l=&art=464

[Gid]

Simfosaur , ссылка только вторая открылась. Там столько всякого, что мне надолго хватит. Но все же - что за слобода немецкая? Кто слышал о такой? Может, шютка? :blush2: (но на моей карте именно КоркУмова) Изменено 8 февраля, 2012 пользователем Gid

[Гость simfan]

У меня такая же карта, но там точно видно - Коркунова

[Гость simfan]

А немецкая слободка, скорее всего была в районе улицы Генерала Попова - во первых, она называлась - Немецкая, во-вторых,больница на ней тоже называлась немецкая))

[Simfosaur]

У меня такая же карта, но там точно видно - Коркунова

simfan, а не поделитесь? У нас вот и тема соответствующая есть.

 

А немецкая слободка, скорее всего была в районе улицы Генерала Попова - во первых, она называлась - Немецкая, во-вторых,больница на ней тоже называлась немецкая))

simfan, занятно. А источник не приведете?

По Полякову, поименована эта улица была в 1904 году, получила она тогда название Липовая. Но, якобы в том же 1904-ом - была переименована в Немецкую.

И оставалась таковой вплоть до 1969-го, когда стала уже нынешней Генерала Попова.

Источник - "Улицами Симферополя", Крымучпедгиз, Симферополь, 2005 г.

 

Однако проживавшие в том районе очевидцы утверждают, что Липовой эта улица была до середины 70-х. А ведь именно в 1974 году, к 40-летию Победы, было большое переименование, когда свои названия получили 51-й Армии (Оборонная), Генерала Васильева (если не ошибаюсь, бывш. Заречная?), Генерала Телегина (Ремонтная) и другие.

 

Что же касается краеведа г-на Полякова, то краевед г-н Поляков такой краевед г-н Поляков, однако, справедливости ради - именно ему принадлежит самое подробное исследование истории городской топонимики. Да и права на ошибку, которое есть у каждого исследователя, отнимать у него нельзя.