Поэты и писатели - о Симферополе и Крыме

[Simfosaur]

СКИЛУР

 

Петровских скал отвесная стена...

Взгляни на город с птичьего полета:

Внизу - Салгир,

И каменные соты

Домов.

И - дальних гор голубизна...

 

Мальчишкой часто бегал я сюда,

Глядел на город, что шагал на взгорья.

И за холмами чудилось мне море

И древние мечтались города.

 

По-прежнему пустынно здесь сейчас.

Лишь маки и метелочки овсюга.

Степная тишь.

Но мы начнем - отсюда,

Вот с этих скал, о Городе рассказ.

 

…Я вижу скулы резкие Скилура,

На крепких кольях войлочный шатер.

Отсюда, с высоты, глядел он хмуро

На дальние отроги Крымских гор.

 

Он места долгожданного достиг:

- Здесь будет город светлый и прекрасный!

Взмахнул рукой - и тысячи мотыг

В сухую землю врезались согласно!..

 

Рабы кромсали серый известняк,

Стирая пот, смотрели: у обрыва

Коня бесстрашно объезжал Палак,

Одной рукой едва держась за гриву.

 

Каким ты был, Неаполис святой,

Воинственный соперник Херсонеса?..

 

Я вглядываюсь…

Анатолий Милявский

[Simfosaur]

Неаполь Скифский

 

Среди пожелтевшей

Сухой травы -

Чёрная гари

Плешь,

И тени от древней

Другой страны,

И жёлтой тропы

Рубеж.

И воздух прозрачней

Ручья росы,

И птицы полёт

В синеве.

Внизу расстилает простор

Салгир,

Здесь - город, плывущий

Ко мне,

Исчез,растворился

В выси,

Вдали,

И ходу нет кораблям.

Его мы с тобою сегодня

Нашли,

Средь древней травы

И огня.

Усталость смешалась в нём

С крепостью стен,

И с белым пятном

Скал.

Нас время случайно

Забрало в плен,

И даже сейчас

Мы - там.

Средь жёлтой травы -

Со следами огня,-

Ни голосов,

Ни людей.

Лишь ветер,

И небо,

И отблески дня,

И тени седых

Крепостей.

Наталья Малая

[Simfosaur]

М.А.Булгаков "Путешествие по Крыму"

[Rumlin]

Милявский, Анатолий Исаевич

Литературную деятельность А. Милявский начал в 1945 году стихами в армейской газете.

 

В 1946 году его творчество было представлено в коллективном сборнике «Поэты Крыма». Первый сборник стихотворений «Заре навстречу» вышел в 1950 году в Симферополе.

 

Будучи медиком-профессионалом, он страстно увлекался и литературой. Заочно окончил Литературный институт им. М. Горького. С 1957 года — член Крымской писательской организации. Почти ежегодно в Крыму, Киеве, Москве издаются его сборники — «Горный ключ», «Рассветы в пути», «Поколение», «Перевал», «Крымские этюды», «Стихи», «В год Лошади», «Ночь перед штурмом».

 

Повести и рассказы «Самолеты летят на Запад» выдержали четыре издания. Повесть «Океанский пляж» и пьеса «Тень над переулком» отмечены премиями на всесоюзных конкурсах. Стихи А. Милявского вошли в многотомную антологию произведений о Великой Отечественной войне «Венок славы». Им написан ряд песен, выпущенный отдельными изданиями, записанный на грампластинки.

 

А. И. Милявский — член Союза писателей СССР с 1957 года, активный участник крымской писательской организации со времен ее создания под руководством П. Павленко, автор более 20 поэтических книг художественной прозы и драматургии.

 

Произведения

 

Стихи:

«Улица Бориса Хохлова».

«Аджимушкай»

«9 мая 1945 года»

«Керченская баллада»

«Военврач»

«Майор»

«Испытание»

«Юность»

«Ночь перед штурмом»

«Песня морских пехотинцев»

«Десантники»

«Варшава»

«Победа»

«Театр» - история Крымского академического русского драматического театра им. М. Горького в стихах:от его создателя купца Волкова до великих артистов — Щепкина, Савиной, Раневской, Царева, Перегонец.

 

Сборники стихов

«Горный ключ»

«Рассветы в пути»

«Поколение»

 

Пьесы:

«История болезни»

«Горький виноград»

«Тень над переулком»

«Студент первого курса»

«Тень над переулком»

«Счастливый месяц»

 

Повести и рассказы

«Самолеты летят на Запад»

«Океанский пляж»

«Небо зовет»

«Далекое зимнее небо»

«Лесной доктор»

 

Роман

«Альма-матер»

 

Песни

«Прощальная студенческая»

«Мой Симферополь — ворота Крыма»

«Салют сорок пятого года»

 

Сборники произведений для детей

«Про Федю Боброва»

«На воде и под водой»

«Артек»

«Перевал»

«Крымские этюды»

 

Написал воспоминания о К. Паустовском и И. Дунаевском, П. Павленко, Г. Петникове и Н. Хикмете.

[Simfosaur]

Да здравствуют южные зимы!

В них осень с весной пополам.

За месяц январского Крыма -

Три лета куротных отдам.

 

Здесь веришь, что жизнь обратима,

Что годы вдруг двинулись вспять.

Да здравствуют южные зимы! -

Короткая их благодать.

 

Юлия Друнина.

[Rumlin]

Все авторские права на использование музыкальных материалов принадлежат Симферопольскому городскому совету.

[Simfosaur]

Не только о Симферополе и Крыме, но обо всём.

Пост Rumlin'а в соседней теме "Симферополь 200 лет" на форуме здесь:

 

ДАВАЙТЕ СДЕЛАЕМ ЭТО!

Статья под таким заглавием опубликована на родине поэта в Симферопольской городской газете "Южная Столица" №23 от 4 июня

 

Я узнал, что у меня

Есть огромная семья –

И тропинка, и лесок,

В поле каждый колосок!

Речка, небо голубое –

Это все мое, родное!

Это Родина моя!

Всех люблю на свете я!

Эти незамысловатые слова из знакового кинофильма «Брат-2» затронул души целого поколения наших людей. Простые, верные и очень настоящие, полные зрелой мудрости и созвучные сердцу каждого, они рождают эхо полузабытого детства и пробуждают нашу генетическую память. Они напоминают нам о том, кто мы есть, и о том, что есть в этом Мире, на самом деле, самое главное, важное, верное и правильное.

Не многие знают, что эти строки принадлежат перу нашего с вами земляка. Стихотворение называется «Родное» и написано поэтом и драматургом из Симферополя Владимиром Натановичем Орловым.

 

http://www.youtube.com/watch?v=AnCatdVPCkQ&feature=feedu

 

У Владимира Натановича много замечательных стихов для детей, которые нужны всем взрослым.

[Гаррик Афонариди]

Г-н Савл, воспользовался советом г-на Rumlin - вот ссылка на песню, которую Вы искали: http://www.ex.ua/vie...ge/105972746527

[Simfosaur]

Увидел вечерний променад-"парад" на ялтинской набережной, и вспомнилось из "Дамы с собачкой" (1899 г.):

 

Вечером, когда немного утихло, они пошли на мол, чтобы посмотреть, как придет пароход. На пристани было много гуляющих; собрались встречать кого-то, держали букеты. И тут отчетливо бросались в глаза две особенности нарядной ялтинской толпы: пожилые дамы были одеты, как молодые, и было много генералов.

[Rumlin]

В тот год ялтинский сезон был особенно многолюден и роскошен. Впрочем, надо сказать, что в Ялте существует не один сезон, а целых три: ситцевый, шелковый и бархатный. Ситцевый – самый продолжительный, самый неинтересный и самый тихий. Делают его обыкновенно приезжие студенты, курсистки, средней руки чиновники и, главным образом, больные. Они не ездят верхом, не пьют шампанского, не кокетничают с проводниками, селятся где-нибудь над Ялтой: в Аутке, в Ай-Василе, или Дерикое, или в татарских деревушках, и главная их слабость – посылать домой, на Север, открытки с видами Ялты, с восторженными описаниями красот Крыма. На огромных неуклюжих дилижансах "Бебеш" они ездят осматривать окрестности: Лесничество, Уч-Кош, Аи-Петри, Учан-су, Симеиз, Суук-су, Гурзуф, Алупку и другие. Местные жители, татары, у которых главное занятие – высасывать кровь из туристов, смотрят на эту публику свысока и обращаются с нею грубо и пренебрежительно.

Само собою разумеется, что шелковый сезон – более нарядный и богатый. Публику этого сезона составляют: купечество выше чем среднего разбора, провинциальное дворянство, чиновники покрупнее и так далее. Тут уже жизнь разматывается пошире: многие ездят в горы верхом, но перед тем, как заказать лошадь, довольно-таки долго торгуются. В городском курзале начинаются балы, а в парке по вечерам играет прекрасный струнный оркестр. Номера в гостиницах почти все заняты, и цены на все нужное и ненужное возрастают вдвое и втрое. Но бархатный сезон! Это золотые дни для Ялты, да, пожалуй, и для всего крымского побережья. Он продолжается не более месяца и обыкновенно совпадает с последней неделей великого поста, с пасхой и фоминой неделей. Одни приезжают для того, чтобы избавиться от печальной необходимости делать визиты; другие – в качестве молодоженов, совершающих свадебную поездку; а третьи – их большинство – потому, что это модно, что в это время собирается в Ялте все знатное и богатое, что можно блеснуть туалетами и красотой, завязать выгодные знакомства. Природы, конечно, никто не замечает. А надо сказать, что именно в это раннее весеннее время Крым, весь в бело-розовой рамке цветущих яблонь, миндаля, груш, персиков и абрикосов, еще не пыльный, не зловонный, освеженный волшебным морским воздухом, – поистине прекрасен.

В это время уже не торгуются с татарами, а просто нанимают верховых лошадей и проводника на весь сезон. О ценах никогда не спрашивают. Заказывают заранее по телеграфу несколько комнат в самых шикарных отелях и сыплют золото горстями налево и направо с такой милой бесцеремонностью, точно играют морскими гальками.

Вот в один из этих бархатных сезонов, о котором благодаря, его блеску старожилы вспоминают чуть ли не до сих пор, приехал в Ялту Игнатий Игнатьевич Лешедко, товарищ прокурора из Петербурга, молодой человек, со связями, стоящий уже "на виду" (несмотря на свою молодость, он успел "зафиксировать" тридцать шесть смертных приговоров) и не особенно стесняющийся денежными средствами. По какой-то счастливой случайности ему удалось занять номере самой шикарной гостинице – "Россия", – правда, на самом верху, но марка отеля чего-нибудь да стоит!

Александр Куприн

Винная бочка

1914 г.

[Simfosaur]

8 сентября 1930 года родился замечательный симферополец, поэт и драматург Владимир Натанович Орлов.

Его забыть невозможно

Мая Рощина

 

Недавно позвонила в Иерусалим, Юрию Орлову. Пригласила приехать на литературную встречу, посвященную памяти его отца. «Неужели кто-то в Ашдоде еще помнит Владимира Орлова?», - услыхала в ответ.

 

Поэта, писателя и драматурга Владимира Орлова помнят не только в Израиле. Его помнят и любят не только в Симферополе, где он родился. Не только в бывших союзных республиках, где он был желанным гостем, – многие поэты получили признание благодаря его переводам на русский язык. Не только в разных городах и странах, где как всегда идут с неизменным успехом спектакли, поставленные по его пьесам. Его невозможно забыть.

 

 

Во многих книгах писателя Михаила Лезинского вы встретите воспоминания об Орлове. Недавно в ночной передаче радиостанции РЭКА, посвященной тем, «кто еще не выпал из детства» радиослушательница прочитала любимые стихи своих детей и внуков. Она не помнила их автора. «Кажется, Орлов». Ведущая Лиора Ган уточнила: «Владимир Орлов». Уверена, что у тех, кто слышал, КАК она произнесла это имя, сжалось сердце. Ну, а в «Лире» Фредди бен Натана (радиостанция РЭКА), поэзия и личность Владимира Натановича Орлова занимает достойное место. Кто как не коллега по писательскому цеху может знать подлинную цену его таланта?

 

Этот список бесконечен. Пусть простят меня те, кого я не назвала. Но одно имя я не могу обойти вниманием. Во-первых, я его впервые услыхала от Орлова. Во – вторых, когда я позвонила Александру Каневскому, а это именно он, то не успела ничего объяснить. Как только я произнесла: «Владимир Орлов», тут же последовало: «Где? Когда? Во сколько? Я буду непременно. Я его очень любил!».

 

Это была взаимная любовь. Из Израиля сын Юрий и верный друг поэт Леонид Сорока переправляли ему литературу, журналы и газеты на русском языке. Орлов был щедр. Многие, не только я, брали почитать «Гарики» Игоря Губермана, журналы «Балаган» и, если мне не изменяет память, «Балагаша» для детей. Но однажды я услыхала: «У меня есть одна книга. Я хочу, чтоб ты ее прочитала. Но домой я тебе ее не дам. Садись и читай!». Он иногда говорил таким тоном, что ослушаться было просто невозможно.

 

Я села в кресло в его кабинете и прочитала повесть «Тэза с нашего двора» Александра Каневского. Как только я вошла в атмосферу произведения, поняла, что «зацепило» Орлова. Интернациональные послевоенные, огромные дворы с крошечными квартирками были не только в Одессе. В одном таком симферопольском дворике вырос Владимир Орлов.

 

Военное детство, послевоенное отрочество. Постоянное чувство голода. Жизнь в бараке, работа на хлопковом поле. (То, что в Крыму после войны пытались выращивать хлопок, я узнала от Орлова). Детский паек: маленький, мокрый, пятисотграммовый кусок хлеба, что-то непонятное, называемое супом и пачка махорки. У взрослых тот же набор, но хлеба на триста граммов больше.

 

В соседнем бараке жили пленные немцы. Паек точно такой же. Детям не хватало еды, взрослым – курева. Вова был самым маленьким, но самым шустрым. Как этот посланник доброй воли проникал во вражеский барак, минуя охрану? Как объяснялся с фрицами? Но, можете себе представить, каков был его авторитет среди ровесников? Среди тех, кто, отдав ему махорку, получал хлеб?

 

Трофейные фильмы! Вместо школы – в кассы кинотеатров. По несколько раз выстаивали в огромных очередях и покупали билеты. Вечером перепродавали их перед сеансом. Хватало на сельтерскую с пирожком. Потом просачивались сквозь толпу выходящих из кинотеатра - и под скамейки. Ну, а дальше дело техники. Конкуренция становилась все жестче. Перекинулись на театральные билеты. Спрос был значительно ниже. Прогорали. Потом подчищали дату и сбывали. Пробирались на галерку и ухохатывались глядя вниз. Ох уж эти двойные билетики! Скандальчики! Контролеры и администраторы!

 

Он был разным. Но те, кому посчастливилось видеть, как он общался с детьми, забыть просто не смогут. До сих пор в летних ( когда-то в пионерских) лагерях поют его песни: «Не хочу я каши манной. Мама, я хочу домой!», «Улыбка, улыбка, улыбка до ушей. Такая улыбка, хоть завязочки пришей!» и много других. Я же была свидетельницей укрощения Орловым более сотни сельских школьников. Ребятишки устали ждать писателя. Они были везде: висели и раскачивались на дверях, ползали по полу, прыгали по креслам сельского клуба. Часть взобралась даже на крышу. И все это орало!

 

Через несколько секунд, практически неподвижный, очень больной и очень именитый писатель стал во главе этой банды. Отодвинув от себя микрофон, одной рукой опираясь на спинку стула. Я до сих пор не понимаю, как это произошло. Он им загадывал какие-то загадки-стишки. Ответ на одну такую загадочку –«зеленая сопля». Видели бы вы физиономию того счастливчика, кто угадал, кому Орлов подарил свою книжку! Видели бы вы лица почтенных учительниц, которые до этого не могли совладать со своими деточками!

 

…Мне осталось дочитать несколько страничек. Пока я открывала для себя писателя Александра Каневского, Владимир Натанович уходил в большую комнату – смотрел «Новости» по телевизору, что-то обсуждал с женой Нонной на кухне. Потом вернулся в кабинет и сел за письменный стол. «Мая, теперь ты знаешь, как надо писать?» – произнес какой-то загробный голос. Сердце у меня ушло в пятки. Оглядываюсь. Орлов сидит вполоборота от меня. Пишет. В соседнем кресле не просто спит, а похрапывает их собачка Джулька. Прихожу в себя и продолжаю читать. В конце концов, с кем не бывает?

 

«Мая! Хочешь кофе?». Тот же голос. Джулька спит. Орлов абсолютно сосредоточен. В своих больших очках склонился над столом и пишет. Они ничего не слышали! Я застыла. «Испугалась? Дочитывай, и пойдем на кухню пить кофе. Нонна пирог сочинила».

 

Вы когда - нибудь сходили с ума? Нет? Тогда вам меня не понять. Я уставилась на Орлова. Прервать его творческий процесс не смею, но и молчать не могу. Мысленно умоляю его оторваться от бумаги. «Господи, думаю, - хоть бы он в туалет захотел!». Сама в столбняке. Тут-то он захихикал.

 

Потом пьем на кухне кофе. Орлов гадает мне на кофейной гуще и во всех подробностях рассказывает жене, как он меня разыграл. Нонна успокаивает. Не я - первая не я – последняя. О его даре чревовещателя узнавали именно таким образом. Честно говоря, я ему отомстила. Через несколько дней, на той же кухне, он нашел у себя в тарелке большую жирную муху ( купила в отделе для рыболовов). Ах, как он искренне обрадовалась, когда тотчас я подарила ему еще несколько новеньких разномастных мух и стрекоз. Потом рассказывал, как он разыграл одну юную журналистку, облизывая это омерзительное насекомое и причмокивая от удовольствия.

 

Он мог бы стать выдающимся актером. Или певцом. У него загорались глаза, когда он что-то этакое творил. Мне рассказывал один композитор с типичной фамилией, что ни одна его песня не проходила киевскую цензуру. Пока Орлов, прочитав очередное резюме, не сложил эти песни в один большой чистый конверт. И, подписав их каким-то Голопупенко, не отправил в столицу. Все песни были одобрены самым высочайшим жюри.

 

Я вспоминаю его каждое утро. Завариваю кофе, всыпаю сахар, а потом помешиваю его машинально по часовой стрелке. И слышу, как он мне когда-то сказал: «Не в ту сторону мешаешь. Нужно наоборот». Размешиваю сахар против часовой стрелки и укоряю себя за то, что так и не выяснила, насколько серьезно было это замечание.

 

Да он бы и не ответил.

 

2005 г.

Израиль.

 

 

*********

Удав по тропинке знакомой

Ползёт из гостей второпях:

Уже голова возле дома -

А хвост ещё где-то в гостях...

 

*********

Осьминог для всех -

Чудовище.

А для мамы он -

Сокровище.

[Rumlin]

[Simfosaur]

ЗЕМЛЯ НАША ОБИЛЬНА

 

Я езжу

 

по южному

 

берегу Крыма, —

 

не Крым,

 

а копия

 

древнего рая!

 

Какая фауна,

 

флора

 

и климат!

 

Пою,

 

восторгаясь

 

и озирая.

 

Огромное

 

синее

 

Черное море.

 

Часы

 

и дни

 

берегами едем,

 

слезай,

 

освежайся,

 

ездой умо́рен.

 

Простите, товарищ,

 

купаться негде.

 

Окурки

 

с бутылками

 

градом упали —

 

здесь

 

даже

 

корове

 

лежать не годится,

 

а сядешь в кабинку —

 

тебе

 

из купален

 

вопьется

 

заноза-змея

 

в ягодицу.

 

Огромны

 

сады

 

в раю симферопольском, —

 

пудами

 

плодов

 

обвисают к лету.

 

Иду

 

по ларькам

 

Евпатории

 

обыском, —

 

хоть четверть персика! —

 

Персиков нету.

 

Побегал,

 

хоть версты

 

меряй на счетчике!

 

А персик

 

мой

 

на базаре и во́ поле,

 

слезой

 

обливая

 

пушистые щечки,

 

за час езды

 

гниет в Симферополе.

 

Громада

 

дворцов

 

отдыхающим нравится.

 

Прилег

 

и вскочил от куса̀чей тоски ты,

 

и крик

 

содрогает

 

спокойствие здравницы:

 

— Спасите,

 

на помощь,

 

съели москиты! —

 

Но вас

 

успокоят

 

разумностью критики,

 

тревожа

 

свечой

 

паутину и пыль:

 

«Какие же ж

 

это,

 

товарищ,

 

москитики,

 

они же ж,

 

товарищ,

 

просто клопы!»

 

В душе

 

сомнений

 

переполох.

 

Контрасты —

 

черт задери их!

 

Страна абрикосов,

 

дюшесов

 

и блох,

 

здоровья

 

и

дизентерии.

 

Республику

 

нашу

 

не спрятать под ноготь,

 

шестая

 

мира

 

покроется ею.

 

О,

 

до чего же

 

всего у нас много,

 

и до чего же ж

 

мало умеют!

 

 

В. Маяковский.

 

 

[1928]

[olesimf]

Вот недавно попалось

[Simfosaur]

Саша Черный.

В СТАРОМ КРЫМУ

Над головой белеют сакли,

Ай-Петри – глаз не отвести!

Ряд кипарисов в пыльной пакле

Торчит вдоль знойного пути.

Над сизой чащей винограда

Сверкает известью ограда.

Сижу и жарюсь... Вот и всё.

Бока – обломовское тесто...

Зной расплавляет горизонт.

Лениво, не вставая с места,

Влюбляюсь в каждый дамский зонт.

Глотаю бусы виноградин,

Бью комаров, свирепых гадин.

Смотрю на море... Вот и все.

Рычит сирена... Меркнет море.

Дым томно к облаку плывет.

Пузатый шмель – и тот в Мисхоре

Испанским тенором поет...

Съел виноград. Вздремнул немножко

Ем дыню роговою ложкой...

Курю и мыслю... Вот и всё.

Зире! Лукавая татарка!

Раздвинь-ка над верандой тент.

Смеется... Дьявол! Ей не жарко...

Скрипит натянутый брезент.

Освобождаю тыл из кресла.

В халат запахиваю чресла...

Иду купаться... Вот и всё.

 

<1911>?<1923>

[Simfosaur]

Всем прохлады в ленту http://simferopol.in/public/style_emoticons/default/smile.gif

Стихи и фото симферопольцев - Владимир Орлов и Арвидас Шеметас:

 

Белый снег, белый снег

Перекрашивает всех.

 

Вот идёт один прохожий,

А за ним - второй прохожий,

А за ним - другой прохожий,

Каждый поднял воротник.

 

До чего ж второй прохожий

На последнего похожий

И на первого похожий,

Словно каждый - снеговик

 

Вот из дома вышел пудель,

А за ним – такой же пудель,

А за ним – такой же пудель,

Шерсть колечками у всех.

 

Первый пудель был как пудель,

А второй совсем как уголь,

Третий тоже был как уголь,

А теперь они как снег.

 

Белый снег, белый снег,

Перекрашивает всех