Надо признать, что как художественное произведение «В крымском подполье» (И.А.Козлова) было написано на достаточно профессиональном уровне, это объяснялось тем, что зять автора — председатель Крымского отделения Союза писателей Петр Павленко фактически выполнил всю литературную запись.
Вот только Павленко был зятем Тренева, да и по возрасту в зяти Козлову не очень подходит - родились они с разницей ровно в год.
Об одном из примитивнейших способов фальсификации истории. Экскурсоводы впоследствии рассказывают, пипл ест.
Созидание истории Украины как самостоятельного европейского государства — задача увлекательная и ответственная. Психологический климат для этого активно формируется, причем не всегда приемлемыми методами.
Одним из перекосов национального мифотворчества стало стремление утвердить украинское национальное «мы» за счет противопоставления российскому «они». Другой перекос основан уже не на психологии, а на морали и политике. Ученые и просто любители истории, отбросив этические принципы, перелопачивают события прошлого и подгоняют их под сиюминутные запросы националистов. Одним из примеров такого рода стала история первого в Крыму памятника-фантома, созданного нашими современниками на Южном берегу Крыма. Об этом подробно рассказал на страницах крымского журнала «Брега Тавриды» (2006, № 6) специалист по охране памятников, засл. работник культуры Крыма Владимир Николаевич Гуркович. Статья называется «Казачья веха XVII века» и долг нашей памяти».
К сожалению, пишет г-н Гуркович, с недавних пор начали появляться памятники, посвященные историческим событиям, которых... не было! Создатели памятников-фантомов выдают их за творения давно минувших дней... В Крыму «чудом найденный» крест, изготовленный из современного стального профиля методом электросварки, стал историческим памятником XVII века. Как это произошло?
13 марта 2005 года один из жителей Ялты направил письмо Президенту Украины.
Подписано оно было доктором медицинских наук Владимиром Владимировичем Навроцким. Житель Ялты с 1954-го года, родившийся в 1928 году в Полтаве, врач-пульмонолог, доктор медицинских наук, в свое время уволенный из Ялтинского НИИ им. Сеченова, в последние годы он активно занимался краеведением.
Скрытый текст
Итак, согласно письму краеведа, найден уникальный исторический крест XVII века, который в конце XX века уничтожили, но вскоре он был возрожден патриотами, и посему этому раритету следует придать статус памятника высшей государственной категории.
Из Секретариата Президента письмо спустили в управление делами Совмина АРК. Оттуда — в Республиканский комитет по охране культурного наследия, далее — в рабочую группу свода памятников истории и культуры Украины по Автономной Республике Крым. В. Н. Гурковичу поручили разобраться в сути дела.
17 июня 2005 г. ответ за подписью начальника рабочей группы А. В. Хливнюка ушел по инстанциям. В нем сообщалось, что в результате изучения документов, консультаций со специалистами и бесед с В. В. Навроцким вырисовалась следующая картина:
1. Автор сообщает в письме от 13 марта 2005 г. о двухметровом кованом кресте (со свинцовой табличкой), который он обнаружил 25 лет тому назад, т. е. в 1980 году. Эта дата противоречит свидетельству самого же Навроцкого, так как в письме от 17 мая 2005 г. он пишет: «Старый металлический крест был спилен в году 1970...». В личной беседе Навроцкий уточнил, что крест обнаружила его жена Ирина Викторовна в 1967 году (магнитофонная запись от 14 июня 2005 г.).
2. В. В. Навроцкий представил оригинал сделанной им фотографии «казачьей вехи», по его словам, в год ее обнаружения (1967 г.? 1970 г.? 1980 г.?) «сорок лет тому назад» (то есть в 1965 г.?). Однако в данном случае важна даже не датировка снимка, а его содержание.
Экспертиза фотографии дает основание с большой степенью вероятности говорить, что крест был не кованым, старинной работы, а изготовлен в наше время из стального профиля прямоугольного сечения методом электросварки.
Экспертиза свинцовой таблички (22 х 13 см, толщина от 3 до 10 мм) с текстом: «КАЗАЧЬЯ ВЕХА / ИСТОРИЧЕСКИЙ ПАМЯТНИК / XVII СТОЛЕТИЯ / ОХРАНЯЕТСЯ» дает полное основание утверждать, что данная табличка изготовлена в советское время, так как текст исполнен по правилам новой орфографии русского языка (Декрет СНК РСФСР от 10 октября 1918 года). Табличка отлита предельно непрофессионально, является типичным технологическим браком.
Примечательно, что, по словам В. В. Навроцкого, она была укреплена на бетонном постаменте во «времена Безбородько» (ориентировочный размер — 40 х 30 см в плане при высоте около 20 см). Этот постамент не мог быть создан во времена А. Безбородько, так как до первой четверти XIX века бетон в строительных работах не использовался.
3. Нет документальных подтверждений, даже косвенных, что крест установлен на месте, имеющем хоть какое-то отношение к запорожскому казачеству.... Таким образом, крест «образца XX века» был установлен произвольно и на произвольном месте.
4. Крест до наших дней не сохранился. Время исчезновения креста «образца XX века» не установлено. По свидетельству Навроцкого, он был уничтожен «через 2—3 недели» после того, как тот его сфотографировал.
5. Новый шестиметровый крест из сварного швеллера (сечение 6 х 16 см) появился в 2002 г. близ места (50—75 м) пропавшего двухметрового креста. Как и первый крест, второй установлен на произвольном месте: нет никаких документов и материалов, которые мотивировали бы его установку.
6. Этот крест установлен по инициативе В. В. Навроцкого активистами «Ялтинского запорожского казачьего коша» 16 марта 2002 г. без какого-либо согласования с соответствующими органами и без решения государственных властей.
7. Текст первой мемориальной доски на новом памятнике гласит: «КАЗАЧЬЯ ВЕХА / ИСТОРИЧЕСКИЙ ПАМЯТНИК / XVII ВЕКА / ВОССТАНОВЛЕНА ЯЛТИНСКИМИ / КАЗАКАМИ / 16 МАРТА 2002 ГОДА». Размер — 38 х 29,5 см. Материал — алюминиевый сплав.
Текст второй доски, укрепленной ниже: «ВЕХА НАЙДЕНА В 1972 ГОДУ И ОПИСАНА В ТРУДАХ ПОТОМСТВЕННОГО КАЗАКА — КРАЕВЕДА НАВРОЦКОГО В. В.».
Размер — 34 х 29 см. Материал — алюминиевый сплав. Следует подчеркнуть, что данный текст закрепляет неподтвержденное документально и произвольное утверждение о «казацкой вехе» как об «историческом памятнике XVII века».
8. ...В силу вышеизложенного полагаем, что данный крест не может являться историческим памятником государственного значения.
Итак, истина была установлена. Все стало, казалось, на свои места. При подготовке ответа В. В. Навроцкому В. Н. Гуркович счел излишним вступать в полемику и комментировать его вольные пассажи.
Однако не прошло и десяти дней, как из Ялты позвонил В. В. Навроцкий, который высказал негативное отношение к результатам исследования. При этом форма возмущения была, мягко говоря, гневной. «Вы еще пожалеете о вашем скоропалительном решении писать в вышестоящие инстанции. Мы будем разбираться, какую Украину вы представляете».
Именно этот «монолог» и побудил В. Гурковича обнародовать неприглядную историю. Изначально было ясно, что эпопея с «вехой XVII века» — фикция. Очевидной была и несостоятельность демагогического предложения В. В. Навроцкого превратить созданную им «липу» в национальную святыню. Сам же Навроцкий мечтает издать книгу о «казачьей вехе XVII века», создать телефильм, активизировать работу в средствах массовой информации... О «находке», полагает инициатор «веховской кампании», должна знать вся Украина.
«Мое же твердое убеждение, — заявляет в своей статье специалист по истории культуры В. Гуркович, — состоит в том, что вся Украина и простой народ, и мир научный, должны знать правду о грубо сработанном «национальном раритете». Но — вот какой парадокс! Многолетняя деятельность Гурковича в сфере изучения, сбережения и реставрации памятников дает ему право утверждать, что предложенный памятник в честь запорожских казаков XVII века мог быть сооружен на горе Ай-Никола на все 100% законным образом! И даже если бы у экологов и геодезистов были возражения, то они полностью перекрылись бы весомыми «державно-национальными» аргументами. Именно такими «аргументами», например, была блокирована установка памятного знака в Ливадии в честь лидеров ведущих держав антигитлеровской коалиции — участников Ялтинской конференции 1945 г.
Итак, правовым путем творцы «Казачьей вехи XVII века» не пошли. Ими избран метод фальсификации. Для этого открыватель «вехи» и его единомышленники развернули в прессе шумную кампанию. Автор фальшивки вовсю использовал обширный набор «титулов» и «заслуг»: доктор медицинских наук, академик Международной академии информатизации, советник атамана международного Казачества Запорожского по вопросам истории, генерал-хорунжий, писатель, краевед, сценарист и даже «изобретатель СССР»...
Собственные публикации господина В. В. Навроцкого в местной и киевской прессе — семь газетных статей разного объема и одна заметка в журнале «Пам'ятки України». Как водится, последовали и патриотические отклики. «Объекту исследования» посвятила стихотворение украинская поэтесса из Львова Евгения Лещук. Оно почему-то называется «Козацька вежа Криму». «Вежа» в переводе на русский означает «башня». В авторском примечании дается информация. Вот ее дословный перевод: «На крутой скале, высоко над Ласточкиным гнездом — над строительным городком Ялтинское общество «Просвіта» и профессор медицины Навроцкий нашли разрушенную казацкую башню — об этом свидетельствует металлическая табличка с надписью «Казачья веха XVII века». Раньше возле этого места был большой каменный крест. Общество «Просвіта» г. Ялты мечтает восстановить казацкую башню».
Две статьи посвятил «вехе» киевский журналист Виктор Хоменко. Одна на украинском языке, вторая — на русском. «Неравнодушный к нашему прошлому профессор медицины выяснил, что веха появилась в 1628 году...» Вот так! Это более чем за полтора столетия до того момента, когда секретарь Екатерины II Александр Андреевич Безбородко гипотетически мог вступить на бывшую территорию Крымского ханства для водружения «вехи XVII века» на горе Ай-Никола.
Изучение эпистолярного творчества краеведа В. В. Навроцкого, его газетных и журнальных статей, поэтических и публицистических творений других авторов дало в итоге такое количество различных и взаимоисключающих гипотез, «фактов» и «утверждений» о «казачьей вехе», что их анализ займет не один десяток страниц. Количество явных «белых пятен», смысловых противоречий и логических нестыковок воистину неисчислимо! Суммарный тираж всех упомянутых публикаций — десятки тысяч экземпляров, возможно, и более...
Но, увы, вместо достоверных научных фактов в головы граждан Украины вкладывается очередной национальный миф.
Нынешние "великие укры" снабжают украинскую историю великими событиями и героями, украинскую литературу - великими произведениями, украинское население (нации, фактически, как не было, так и нет до сих пор) - знаменитыми людьми, записывая в украинцы тех, кто не украинец даже косвенно. А все потому, что на самом деле действительно заслуживающих такого внимания событий, произведений и личностей на Украине - несколько штук. Все прочее - либо распиаренная хуйня, либо к Украине имеет весьма отдаленное отношение.
Украм не хватает величия в истории - и мы изучаем деяния вытащенных из пыльных архивов и всунутых в школьные программы унылых и бесполезных гетманов.
Украм не хватает древностей - и судорожно ищутся таковые, причем независимо от происхождения объявляются украинскими; если ощущается острая нехватка, мы получаем сфабрикованные.
Украм не хватает исторических героев - и украинцами (щирыми и свидомыми) становятся Владимир Великий и Ярослав Мудрый.
Украм не хватает писателей и поэтов - и из забвения восстают полсотни умертвий писателей более-менее среднего пошиба. А уж значение Шевченко с Франко раздувают поболее чем англичане - Шекспира и Байрона.
Есть такой хороший старинный УКРАИНСКИЙ анекдот:
Польский шляхтич - украинскому казаку:
- От ми, шляхта, за честь воюємо, а ви, козаки - за грошi!
- Кому чого бракує, той за те й воює...
"Конец России хотели бы увидеть многие, но пока его удается только подержать за щекой…!" (с)
Несть числа публикациям, в которых различные издания и ресурсы иллюстрируют сталинские депортации этим фото:
Фото скормлено Гуглу, он не сомневается, примеры публикаций:
И таки да, на снимке действительно массовая депортация. Евреев. Фашистами. Из гетто города Лодзь - в лагерь смерти Кульмхоф (Хелмно):
Разглядеть нашитые на одежду шестиконечные звезды - совсем несложно. Датировка, ориентировочно, с апреля по октябрь 1942 либо 43 гг., или с апреля по середину июля 1944 г.
Интересные не очень известные факты
Ролик о мифическом проекте "Крымская Калифорния"
Персональный пенсионер Полторанин спекулирует рассказами Павла Судоплатова, со слов которого, в свою очередь, творил некий публицист Левашов, а также реальной довоенной историей про ссуды еврейской благотворительной организации "Джойнт" крымским евреям-переселенцам по программе "Агро-Джойнт." В действительности, никаких векселей никто никогда не видел, как и обещанных Полтораниным "секретных документов".
Цитата
И в самом деле, в материалах Тегеранской, Ялтинской, а также Потсдамской конференций союзников, как, впрочем, и во всех других международных дипломатических документах военного и послевоенного времени, о «крымском проекте», который никогда не обсуждался на межгосударственном уровне, ровным счетом ничего нет. Не подтверждаются документально и встречи Сталина с А. Гарриманом, с американскими сенаторами, другие распаляющие воображение читателей подробности «крымской истории», уже в наше время придуманные бывшим супершпионом Судоплатовым и прозаиком Левашовым.
Вот так и возникает парадокс: уже, кажется, преданы гласности все преступные тайны прежнего режима и должна вроде бы в полной мере восторжествовать историческая правда; но мифы не умирают. Их творцы вместо того, чтобы признать очевидное – крымская утопия это мертворожденный плод мутагенного симбиоза двух противоположностей (такое случается как в природе, так иногда и в политике): обостренной Холокостом сионистской мечты и сталинского тоталитаризма – продолжают сочинять небылицы в жанре шпионско-политического детектива. Только раньше фальсификации подобного рода, по выражению Лозовского, пахли кровью, а теперь, слава Б-гу, «пахнут» всего лишь дурным вкусом, ложными сенсациями, идеологическими догмами. Ну, и, конечно, деньгами.
Доктор исторических наук Олег Романько дал очередной отлуп краеведу Полякову.
Рецензия на книгу В. Полякова Партизанское движение в Крыму 1941-1944 гг. – Симферополь: ИП «Ариал», 2013. – 488 с.
Для советской историографии партизанское движение являлось одним из важнейших сюжетов Второй мировой войны. Более того – одной из несущих конструкций, на которых зиждилась ее официальная история. Именно деятельность «народных мстителей» против оккупантов объясняла, почему эта война являлась «отечественной» и «народной». Поэтому, о партизанском движении писали много. И, казалось, написать что-то новое будет очень сложно. Однако количество не всегда переходит в качество. Советские историки писали о партизанах однобоко, замалчивали неудобные темы или занимались откровенным мифотворчеством. После распада СССР появилась возможность писать о деятельности «народных мстителей» более беспристрастно. В научный оборот был введен значительный массив документов из ранее недоступных архивов. А само партизанское движение стало изучаться на более широком фоне и в связи с такими темами, как оккупационный режим, коллаборационизм, национальные отношения и т.п. Появилось много работ, освещающих борьбу с оккупантами на региональном уровне, например, в Крыму. Правда, все авторы, кто пытался анализировать историю крымских партизан, ставили перед собой узкие задачи, не претендуя на полное описание их деятельности.
В связи с этим, появление монографии крымского краеведа, кандидата исторических наук В.Е. Полякова не могло не привлечь к себе внимания [1]. Здесь следует отметить, что этот автор уже не впервые обращается к истории партизанского движения на территории Крыма. За последние пять лет он опубликовал более двух десятков статей и одну научно-популярную книгу, в которых идет речь о различных аспектах данной темы [2]. В силу ряда причин, научное творчество В.Е. Полякова получает отрицательные отзывы коллег, что, тем не менее, не мешает ему считать себя экспертом по истории Крымского полуострова в период нацистской оккупации [3].
Скрытый текст
В.Е. Поляков любит отвечать на критику, что его предыдущие публикации носили популярный характер, поэтому подходить к ним с общепринятыми в научном сообществе стандартам, неэтично. Но на этот раз его исследование является строго академическим по форме, у него есть научный редактор, три рецензента в ранге доктора исторических наук. Наконец, к публикации эту монографию рекомендовал Ученый совет Крымского инженерно-педагогического университета, где трудится В.Е. Поляков. То есть, за факты и выводы, содержащиеся в ней, своим научным авторитетом отвечает уже довольно много людей [4].
Однако уже первое знакомство с обложкой монографии вызвало легкое недоумение. Дело в том, что ее заглавие такое же как, у книги севастопольского историка Е.Б. Мельничука, которую тот опубликовал в 2008 году. Это, конечно, не плагиат, но явное нарушение научной этики [5].
Дальше подобных недоумений оказалось еще больше. Даже неспециалисту понятно, что предметом анализа В.Е. Полякова является деятельность советских партизан на территории Крыма в 1941-1944 годах. Тем не менее, зачем он взялся за это исследование, не поймет даже историк-профессионал. Постановка проблемы во введении фактически отсутствует. Автор заменил ее пространным рассказом о появлении и развитии понятий «партизан» и «партизанское движение» с древнейших времен до 1930-х годов. С познавательной точки зрения все это, безусловно, может вызвать интерес. Но связывать особенности советского Движения Сопротивления в период Второй мировой войны и действия скифов во время похода на них персидского царя Дария І как-то очень оригинально (С. 7-13, здесь и далее все ссылки даются на указанную монографию).
Далее, какой тезис пытается обосновать автор? Чем он считает партизанскую войну на территории Крыма? Судя по всему, четкого представления об этом у него нет. Правда, некоторую часть противостояния «народных мстителей» и оккупантов В.Е. Поляков характеризует, как гражданскую войну. С этим можно согласиться – некоторые элементы такой войны в данном противостоянии действительно присутствовали, и главным образом из-за значительного количества местных коллаборационистов. Однако вызывают недоумение хронологические рамки этого конфликта: 1942 – первая половина 1943 года. Если автор связывает это с коллаборационистскими проявлениями, то они начались гораздо раньше (осенью 1941 г.) и закончились гораздо позже (весной 1944 г.). А что было в период с ноября по декабрь 1941 и с июля 1943 по май 1944 года? Характер партизанского движения поменялся? Как эти периоды укладываются в авторскую концепцию? К слову, В.Е. Поляков, делая утверждение о гражданской войне, ссылается на нашу публикацию. Но подобных хронологических рамок там нет. Более того, ни в одной из наших статей и монографий не говорится, что эта гражданская война шла между крымскими татарами и всеми остальными, как утверждает автор (С. 13, 147).
В связи со сказанным, В.Е. Поляков так и не смог поставить перед собой внятную цель. По сути, монография ее вообще не имеет. Есть только задачи, которые, из-за отсутствия постановки проблемы и цели исследования, сформулированы крайне бессистемно. Более того, в этих задачах практически отсутствует новизна, так как многие из них уже были предметом самостоятельного и серьезного изучения других авторов, как отечественных, так и зарубежных. В частности, это касается таких тем, как: проблема коллаборационизма, его формы и предпосылки, оккупационный режим в Крыму, роль авиации в обеспечении деятельности крымских партизан, деятельность православной и мусульманской общин в период немецко-румынской оккупации и т.д. (С. 14-15).
Большинство проблем с научной новизной любого исследования возникают, как правило, из-за того, что некоторые авторы слабо разбираются в историографии вопроса и не знают работы своих предшественников. К сожалению, В.Е. Поляков относится к числу таких авторов. В его монографии, конечно, есть соответствующий параграф. Тем не менее, назвать его анализом историографии можно только с большой натяжкой. Если посмотреть на этот параграф с качественной точки зрения, то он представляет собой обычный пересказ книг, прочитанных В.Е. Поляковым. С количественной же точки зрения этот список является далеко неполным. По сути, он включает в себя только книги советских и постсоветских авторов. При этом пропущены работы многих крымских историков – современников В.Е. Полякова (Г. Бекирова, Ю. Катунин, А. Мальгин, В. Пащеня, С. Ткаченко, М. Тяглый и др.). Зарубежная историография проблемы представлена некоторыми работами, переведенными на русский язык еще в советское время. Что же касается литературы на иностранных языках, то ее нет вообще. Вероятно, В.Е. Поляков не знает, что только за последние десять лет, и только в одной Германии, был опубликован целый ряд монографий, в которых идет речь о тех или иных аспектах партизанского движения на территории Крыма (А. Ангрик, Н. Кунц, К. Рот и др.). В историографическом обзоре также много посторонних книг, которые вообще не касаются заявленной темы. Складывается впечатление, что автор включил в свой перечень литературы все, что приобрел в книжных магазинах. В целом же, можно сделать вывод, что параграф «Историография вопроса» фактически не отвечает задачам, поставленным в исследовании (С. 16-32).
В.Е. Поляков утверждает, что «абсолютное большинство исследователей пренебрегло сравнительным методом, черпая информацию только из одного источника» (С. 63). Поэтому интересно посмотреть, чем пользовался сам автор, когда писал свое, вне всякого сомнения, многоплановое исследование. Главным источником информации В.Е. Полякова являются фонды Государственного архива Республики Крым (далее – ГАРК). Если верить параграфу «Источниковая база», то можно сделать вывод, что автор использовал тринадцать фондов из этого архива. Однако анализ текста и научно-справочного аппарата книги показывает, что написана она, в целом, только на трех фондах, в которых непосредственно отложились документы о партизанском движении. Остальные десять фондов приведены для общего антуража, ссылок на них очень мало (иногда одна или две), и существенной роли в решении исследовательских задач они не играют (С. 32-34, 35-38).
В рецензии на одну из предыдущих попыток В.Е. Полякова написать историю партизанского движения на территории Крыма мы отмечали, что создать такую разноплановую работу без использования российских и немецких архивов попросту нереально [6]. В своей новой монографии он «исправил» этот пробел, но очень интересным способом.
Так, В.Е. Поляков утверждает (называя себя в третьем лице «исследователем»), что он изучал документы таких российских архивов, как: Государственный архив Российской Федерации, Центральный архив Министерства обороны и Российский государственный архив социально-политической истории. При этом если коллекции фондов крымского архива описаны действительно очень подробно, то информация о материалах из вышеуказанных российских архивов уместилась в трех небольших абзацах. Также непонятно, что именно нашел там В.Е. Поляков: ссылки на эти архивы в монографии отсутствуют вообще. Напрашивается вывод, что автор там никогда не работал (С. 34-35).
До настоящих немецких архивов В.Е. Поляков не доехал. Однако он изучил «все имевшиеся в ГАРК документы немецкой стороны» (С. 60). Не совсем ясно, как это смогло помочь проанализировать действия оккупантов. Проблема в том, что все аутентичные немецкие документы хранятся в этом архиве в одном небольшом деле. И восстановить по ним картину крымской действительности «глазами врага» или антипартизанской борьбы в принципе невозможно.
В.Е. Поляков использовал как опубликованные, так и неопубликованные источники личного происхождения. Главным образом, это партизанские мемуары, многие из которых увидели свет еще в советское время. Их разбор занимает несколько страниц монографии и, по сути, повторяет метод, при помощи которого автор «анализировал» историографию. В данном случае, это банальный пересказ содержания указанных источников. Также непонятен принцип, по которому эти мемуары разделены на две группы: до и после 1985 года (начало так называемой «перестройки»). В.Е. Поляков утверждает, что разница между ними – это «бдительное око советской цензуры», под которым писалась первая группа. Нам этот подход представляется не совсем верным уже хотя бы потому, что один из атрибутов «перестройки» – «гласность» – вошла в обиход только в 1987 году. А до этого и в исторической науке, и в мемуаристике советская цензура имела решающее значение (С. 38-43).
Действительно, с точки зрения информативности и оценок, мемуары советских партизан являются, мягко говоря, неидеальными. Поэтому, при их анализе просто необходимо использовать свидетельства «с той стороны», то есть, воспоминания и дневники из среды противника. К сожалению, из всего многообразия такой литературы, В.Е. Поляков нашел только одну книгу – опубликованные на русском языке мемуары генерал-фельдмаршала Эриха фон Манштейна – источник, несомненно, важный, но уже изученный вдоль и поперек (С. 44).
Несомненным достоинством работы В.Е. Полякова является использование документов из личного архива автора. В данном случае, это шестнадцать неопубликованных воспоминаний партизан и жителей Крыма, которым пришлось пережить оккупацию. Тем не менее, и здесь есть большой вопрос. Сбор материалов по «устной истории» (а именно к ней относятся интервью, собранные В.Е. Поляковым) должен происходить по определенным правилам и с соблюдением целого ряда процедур. Выполнил ли их автор? Если нет, то многие факты из этих интервью можно поставить под сомнение (С. 43).
При написании своего исследования В.Е. Поляков активно использовал прессу оккупационного периода. Более того, некоторые разделы его монографии написаны практически только на этом виде источников (С. 99-109, 114-130). Нет необходимости говорить, что этот источник очень специфический, а его информация нуждается в скрупулезной перепроверке, особенно, если мы имеем дело с прессой, выходившей на оккупированных территориях. Однако автор не счел нужным проанализировать ее достоверность.
Еще одним «фирменным знаком» В.Е. Полякова является то, что найденные в архивах документы он применяет преимущественно иллюстративным способом, подменяя, таким образом, вдумчивый и кропотливый анализ. Вот и в его новой монографии до трети текста занимают пространные цитирования, иногда даже без ссылки на источник информации. Можно ли с таким знанием историографии, источниковой базой и методами «успешно реализовывать исследовательские задачи»? В.Е. Поляков считает, что можно (С. 60). А вот насколько это обоснованно, мы убедимся дальше.
Монография состоит из введения, шести глав, заключения, перечня использованных источников и литературы и небольших приложений. Практическая часть исследования, в которой идет речь об истории партизанского движения на территории Крыма, расположена в главах со второй по шестую. Однако после ознакомления с содержанием книги можно прийти к выводу, что логика изложения материала в ней явно нарушена и выглядит хаотично.
Во-первых, несмотря на то, что предметом исследования названо исключительно партизанское движение на территории Крыма, даже по оглавлению видно, что в монографии можно выделить три, пусть и смежные, но совершенно самостоятельные темы. В данном случае, это: партизанское движение, немецкий оккупационный режим и проблема коллаборационизма. Двум последним темам посвящена третья глава. Вне всякого сомнения, они очень важны. Понимание деятельности партизан невозможно без изучения их антипода – коллаборационистов. И – наоборот. Наконец, и партизаны, и их противники действовали в условиях оккупационного режима, поэтому, изучение его структур также представляется необходимым. Тем не менее, стержневой темой является именно партизанское движение. И при чтении книги не всегда понятно, как и почему вокруг этого стержня «вращаются» остальные темы. В целом, структура исследования попросту «распадается». Кроме того, все, что написано в главе про оккупационный режим, уже неоднократно становилось предметом изучения, как отечественных, так и зарубежных историков. Так, системе управления оккупантов, Холокосту, религиозной жизни, пропаганде и, конечно, коллаборационизму посвящены целые монографии. Поэтому весь этот материал в изложении В.Е. Полякова представляет собой обзорно-компилятивный и очень поверхностный текст, и к тому же – совершенно без научной новизны (С. 85-147).
Во-вторых, собственно предмету исследования посвящено только две из шести глав – четвертая и пятая. Четвертая глава называется «Особенности партизанского движения на территории Крыма». Не совсем понятно, почему В.Е. Поляков назвал ее именно так. В данном разделе излагается история деятельности советских партизан по периодам, довольно последовательно, но без особенной новизны и аналитики. Все это можно прочесть у других историков. С другой стороны, после изучения этой главы возникает целый ряд вопросов. В чем заключались эти особенности? В сравнении с чем, движение было таким особенным? Именно сравнительного материала здесь мало. Автор пытается приводить какие-то факты из истории партизанского движения на Украине. Однако они не систематизированы, ничего не показывают и только вызывают недоумение: умеет ли кандидат исторических наук пользоваться сравнительным анализом? (С. 150-323).
Еще более интересное название носит пятая глава – «Партизанское движение в Крыму – сложный социально-политический феномен». В ней идет речь о повседневной жизни партизан, подпольной работе на оккупированной территории и… роли авиации в судьбе «народных мстителей». И если партизанский быт еще как-то можно отнести к социальным структурам повседневности, но никак не к политическим, то деятельность подпольщиков и роль авиации в данном случае, вообще, не является феноменальным. Подполье, как составная часть Движения Сопротивления, существовало везде, на всех оккупированных нацистами территориях. И авиация тоже летала ко всем советским (и не только советским) партизанам. Скорее, в этой главе было бы более логичным поместить параграф о национальной составляющей партизанских отрядов. Но В.Е. Поляков почему-то оставил его в предыдущей главе об особенностях, где этот материал явно выпадает из контекста (С. 328-381).
В-третьих, даже не читая саму книгу, можно увидеть, что автор вышел за заявленные хронологические рамки исследования. В его шестой главе идет речь о мемориализации крымских партизан и подпольщиков в монументальной пропаганде, музейных экспозициях и топонимии Симферополя. Понятно, что все это – события послевоенного периода. Сами факты, несомненно, интересны, их можно упомянуть в заключении или сделать в виде приложения. Однако делать на этом материале отдельную главу, значит, еще раз нарушать логику изложения (С. 385-400).
Наконец, в-четвертых, в книге много постороннего материала. К нему, например, относится практически вся вторая глава, посвященная, якобы, предпосылкам создания и деятельности партизанских формирований. Хронологически – это Крымский полуостров до и вовремя немецкого вторжения с июня по ноябрь 1941 года. Без всякого ущерба авторской логике изложения все, что в ней написано, можно было бы уменьшить раза в три и поместить в первый параграф четвертой главы – где идет речь о подготовительном периоде партизанского движения (С. 64-83).
Конечно, структура монографии – это личное дело В.Е. Полякова. Однако в совокупности со слабым знанием историографии вопроса, нерепрезентативностью источниковой базы и невладением методологией подобного рода исследований можно справедливо усомниться в способности автора решать поставленные перед собой задачи. Таким образом, к форме ответа на эти задачи есть много претензий. А что же по содержанию? Следует сказать, что оно полностью соответствует форме. В тексте монографии много фактических ошибок, поверхностных суждений, алогичных и необоснованных обобщений. Разумеется, перечислить все это в рамках небольшой рецензии представляется просто нереальным. Поэтому мы остановимся только на ключевых недостатках, чтобы обосновать общую оценку данной монографии.
В своем введении В.Е. Поляков утверждает, что после эвакуации «белых» партизанское движение на территории Крыма прекратилось достаточно быстро. Однако это не совсем так. Разнообразная антибольшевистская деятельность продолжалась на полуострове вплоть до 1926 года. То есть, даже дольше, чем вся Гражданская война (С. 12).
Очень смутными являются представления автора о структуре немецкого оккупационного режима. Фактически, он не различает органы управления и силовые структуры. Путается в функциях специальных подразделений – оперативных групп и команд, почему-то считая, что они создавались для борьбы с партизанами. Не понимает, что национальные комитеты не являлись органами местного самоуправления. У этих структур были совершенно другие задачи (С. 85-89).
В.Е. Поляков утверждает, что известный концлагерь на территории совхоза «Красный» (на окраине Симферополя) был создан не оккупантами, а являлся таковым еще в довоенное время. Якобы, НКВД использовало его как место массовых расстрелов. Эта «версия» возникла относительно недавно. Она и сейчас упорно муссируется в определенных кругах, чтобы скрыть преступления карателей из 152-го крымско-татарского батальона Вспомогательной полиции порядка, которые охраняли этот лагерь. Разумеется, никаких фактов о «расстрельных рвах НКВД» нет. Поэтому, В.Е. Поляков ограничился сакраментальной фразой: «по информации местных жителей» (С. 92).
Обычно органы еврейского «самоуправления» на оккупированных территориях назывались «Юденраты». Это – специальный термин. И писать в монографии, что этот орган назывался «Совет евреев», то есть, делать дословный русский перевод, является не совсем корректным с научной точки зрения (С. 93).
Полностью надуманными выглядят рассуждения В.Е. Полякова о причинах того, почему евреи Крыма безропотно приходили на сборные пункты, откуда их отправляли на места массового уничтожения. Оказывается, во всем виновата советская власть, которая подавила у людей волю и инстинкт самосохранения. К сведению автора, так было везде, по всей оккупированной нацистами Европе. Везде евреи верили, что их отправляют на новое место жительства или в рабочие лагеря. И в данном случае, поведение евреев из демократических стран ничем не отличалось от поведения их соплеменников их стран авторитарных (С. 95).
На 65-й странице автор пишет, что «межнациональные отношения предвоенной поры были в Крыму самыми гармоничными». Однако этот вывод никак не согласуется с его дальнейшими голословными утверждениями, что советская власть угнетала народы, а русское население в период оккупации писало доносы немцам на евреев, караимов и крымчаков (С. 97, 110-111).
Зондерфюрер – это лицо, которое исполняло обязанности офицера в различных сферах деятельности, где требовались его профессиональные способности. Иногда это были вообще гражданские специалисты, которые назначались на ту или иную должность, если не было офицера с соответствующей квалификацией. В.Е. Поляков же почему-то считает, что это – «представитель оккупационных властей в сельской местности» (С. 108).
В монографии имеется целый параграф, посвященный вопросам культуры, образования и пропаганды в оккупированном Крыму. Однако автор умудрился написать его и не упомянуть специальный Штаб пропаганды «Крым», который руководил всей этой сферой с 1942 по 1944 год. В.Е. Поляков почему-то думает, что этим занимался так называемый «Айнзатцштаб Розенберга» – организация, в функции которой входило изъятие культурных ценностей на оккупированных территориях, и уж никак не «бдительная опека» библиотек и театров (С. 118-119). По мнению В.Е. Полякова в Крыму издавалась «профашистская газета на русском языке… “Адат-Крым”». Вероятно, автор имеет в виду газету «Azat Kirim»? Но это был орган Симферопольского мусульманского комитета, который весь период своего существования выходил на крымско-татарском языке (С. 118).
В.Е. Поляков уверен, что в Вермахте не было института военных священников. На самом деле все, конечно, было наоборот. Такие священники имелись, как для католиков, так и для протестантов. Более того, есть масса свидетельств, что они помогали налаживать религиозную жизнь на оккупированных советских территориях. Наконец, когда в германских вооруженных силах начали создаваться формирования из мусульман, то вопрос нахождения в них мулл и имамов даже не обсуждался – они появились там в обязательном порядке (С. 125).
Кстати, о религии. В соответствующем параграфе В.Е. Поляков излагает историю воссоздания Муфтиата – главной мусульманской религиозной структуры на территории Крыма. Фактически, большая часть данного трехстраничного текста – это откровенные фантазии без ссылок на какой-либо источник. Тем не менее, он угадывается очень легко. В данном случае, это наша работа «Крым под пятой Гитлера», которая была издана в Москве в 2011 году [7]. Правда, заимствованный текст искажен настолько, что полностью теряется его смысл. Так, автор почему-то считает, что избирать крымского муфтия должны были мусульманские комитеты полуострова. На самом деле было не так. Члены комитетов (главным образом из Симферополя) только лоббировали создание Муфтиата, пытаясь организовать не столько религиозный, сколько политический центр. Далее. Один из крымско-татарских националистов Амет Озенбашлы не советовал «мусульманам дистанцироваться от политики». Наоборот, он рекомендовал придерживаться своих, татарских политических целей. Лидер крымско-татарской эмиграции Джафер Сейдамет не занимал «жесткую конфронтационную политику по отношению к Гитлеру». Скорее, его политика была выжидательной. Наконец, руководителя представительства крымских татар на территории Германии звали Эдиге Кырымаль, а не Эдиге Крымал (С. 127-129).
Если самым поверхностным текстом в монографии является глава о немецком оккупационном режиме, то ее самая дилетантская часть – это параграф о коллаборационизме. К настоящему моменту данная тема уже довольно хорошо изучена. Историки из разных стран собрали и обработали значительный фактический материал о сотрудничестве крымчан с различными оккупационными структурами. И типология коллаборационизма, и его причины, и последствия, и количественные характеристики давно проанализированы. Спрашивается, зачем изобретать велосипед? Если бы В.Е. Поляков ввел в научный оборот какие-то новые документы или сделал бы новые обобщения, наличие такой исследовательской задачи еще можно было бы понять. Однако данный параграф представляет собой заурядную и очень поверхностную компиляцию с большим количеством фактических ошибок и откровенных подтасовок (С. 130-147).
По поводу последних, к слову, можно привести пример, который очень характеризует «умение» автора обращаться с архивными источниками. Так, на протяжении всей книги он утверждает, что в крымско-татарских батальонах Вспомогательной полиции порядка служили кто угодно (карелы, словаки, хорваты, поляки и даже евреи), но не татары. Вернее, их там было настолько мало, что можно вообще вести речь об интернациональном составе этих формирований. При этом В.Е. Поляков ссылается на некий список этого батальона, который он нашел в фондах ГАРК. Следует отметить, что автор в принципе не имеет представления, чем являлись эти формирования, чтобы судить об их истории. Но дело не в этом. В указанном им архивном деле вообще нет таких документов, а те, которые имеются, свидетельствуют как раз об обратном (С. 98, 147, 261, 283-284) [8].
Интересно, что В.Е. Поляков, рассуждая об антипартизанских операциях немцев, только упоминает о Штабе по борьбе с бандитизмом. Этот специальный орган был создан при 11-й немецкой армии для координации таких мероприятий. И его роль в противостоянии советским «народным мстителям» не менее важна, чем роль его антипода – Крымского штаба партизанского движения. Следовательно, и написать о нем надо было бы больше, чем один абзац. К слову, начальника этого штаба звали Конрад Штефанус, а не Стефанус, как писали в работах советского периода (С. 179).
Осенью 1943 года на сторону партизан хотели перейти солдаты из 804-го азербайджанского пехотного батальона. Заговорщиков кто-то выдал. Немцы расстреляли восемь человек, а сам батальон вывели из прилесной зоны. Эта история хорошо известна, более того, даже сохранились документы немецкого полевого трибунала по делу этих военнослужащих. Однако в тексте монографии В.Е. Полякова азербайджанцы превращаются в армян со всеми вытекающими из этого последствиями (С. 254).
В формированиях Русской освободительной армии на территории Крыма не было грузинских частей, как утверждает автор (С. 261).
В своей предыдущей книге о крымских партизанах В.Е. Поляков, помимо всего прочего, написал, что с партизанами боролись только эсэсовские части, а солдаты Вермахта этим заниматься не могли. Коллеги справедливо указали ему, что это заблуждение. В рецензируемой монографии автор несколько подкорректировал свое открытие. По его новой версии, крымские партизаны были единственными, кому противостояли регулярные части немецкой армии. С остальными же «народными мстителями» боролись только тыловые и полицейские формирования. Разумеется, это второе утверждение такое же ошибочное, как и первое (С. 409).
Каждая глава монографии В.Е. Полякова заканчивается выводами. А сама монографиями – заключением. Однако с точки зрения содержательной стороны, многие обобщения автора являются спорными, голословными и, зачастую, ошибочными. Причина – в вышеуказанных недостатках. Но и с формальной стороны эти обобщения вызывают много вопросов. Фактически, они представляют собой краткий пересказ того, что автор написал в той или иной главе. В заключении к монографии нет ни одного ответа на поставленные исследовательские задачи. Напротив, много лишней информации, которая вообще не согласуется с основным текстом. В целом, было бы логичным ожидать, что автор покажет итоги партизанской борьбы, которые он подвел сам, опираясь на открытые им источники. Однако книгу завершает пассаж, взятый с какого-то Интернет-ресурса, где приведены некие цифры, которые абсолютно ничего не иллюстрируют из изысканий В.Е. Полякова (С. 415-417).
В одном месте книги написано, что это монография (С. 382), в другом – что это диссертация (С. 53-54), а в третьем и вовсе сказано, что это статья (С.132). Напрашивается вывод: работа писалась «комплексным» методом, когда что-то механически и без соответствующей вычитки соединялось в один текст, а что-то дописывалось потом, по мере того, чем планировалось сделать данное исследование. В книге много неавторского текста – фактически треть монографии занимают пространные цитаты из книг, газет, архивных документов и, зачастую, без ссылок на источник. К слову, научно-справочный аппарат также является «слабым местом» В.Е. Полякова. Некоторые ссылки перепутаны настолько, что практически невозможно понять, откуда взят тот или иной факт. В результате, получился научно-публицистический гибрид с массой грамматических, пунктуационных и стилистических ошибок.
Подводя итог сказанному, приходится констатировать, что В.Е. Полякову не удалось создать целостную картину партизанского движения на территории Крыма. Написав почти пятьсот страниц текста, автор так и не смог внятно сказать, кем для него являются советские «народные мстители» – борцами за свободу, «сталинскими коммандос» или стороной в гражданской войне. К сожалению, концепцию книги так и не удалось установить. Далее. В.Е. Поляков не решил поставленные перед собой исследовательские задачи. Причин этому можно назвать много, однако ограничимся только самыми главными. Автор не знает историографию проблемы, которую взялся изучать. Иначе, он не стал бы формулировать вопросы, на которые уже давно ответили его предшественники. И таких вопросов – больше половины из списка. В.Е. Поляков в очередной раз подтвердил, что не умеет правильно собирать источники и работать с ними. Отобранный им корпус не является репрезентативным для обозначенной темы исследования. Более того, автор не использует анализ и критику документов, предпочитая применять их иллюстративным способом, иногда опускаясь до банальных подтасовок. С методикой подобного рода исследований у В.Е. Полякова также значительные проблемы. Несмотря на то, что об истории партизанского движения на территории Крыма он, в целом, имеет представление, ему так и не удалось построить нормальную структуру для своей монографии. Во многом она хаотична, лишена логики и содержит массу ненужного для данной темы материала. Наконец, следует отметить целый ряд ошибок в фактологическом наполнении текста. Они имеются практически во всех разделах монографии и носят системный характер. Поэтому, все вышесказанное не позволяет назвать работу В.Е. Полякова научным исследованием. Скорее, это «обнаученый» вариант его предыдущих книг и статей. Тем не менее, чуда не произошло. Изменение формы не привело к изменению содержания – оно осталось таким же псевдонаучным, как и ранее.
Романько О.В.доктор исторических наук. При перепечатке ссылка на "Нашу Державу" обязательна: Примечания: 1. Поляков В.Е. Партизанское движение в Крыму 1941-1944 гг. – Симферополь, 2013.
2. Поляков В.Е. Страшная правда о Великой Отечественной. Партизаны без грифа «Секретно». – М., 2009 и 2011.
3. См., например: Гуркович В.Н. «Долой стыд!». – Симферополь, 2010. – С. 212-234; Романько О.В. Новое исследование о крымских партизанах: коллективный портрет на фоне мифов и некомпетентности. Рец. на кн.: Поляков В.Е. Страшная правда о Великой Отечественной: партизаны без грифа «Секретно». – М.: Яуза-пресс, 2011. – 448 с. // Ученые записки Таврического национального университета им. В.И. Вернадского. – Симферополь, 2012. – Т. 25 (64). – №1. – Серия «Исторические науки». – С. 161-171.
4. Автор рецензии намеренно и из этических соображений не упоминает имена рецензентов монографии и ее научного редактора. Дело в том, что у нас нет полной уверенности, что эти ученые вообще знакомились с текстом данного исследования прежде, чем поставить на его вторую страницу свои фамилии.
5. Мельничук Е.Б. Партизанское движение в Крыму (1941-1944 гг.): В 2 кн. – Львов, 2008. – Кн. 1.
6. Романько О.В. Новое исследование о крымских партизанах… – С. 163.
7. Романько О.В. Крым под пятой Гитлера. – М., 2011. – С. 149-153.
8. Вообще, архивные изыскания В.Е. Полякова настолько интересны, что мы посвятили им отдельную статью – «Об одной несостоявшейся сенсации, или Архивные «открытия» В.Е. Полякова». В данный момент эта статья находится в печати, а пока с ее текстом можно ознакомиться в интернете:
Попалась одна статья - . Отчасти интересная, с документальными фактами, но вперемешку с художественным свистом - глупейшей примитивной антисоветчиной. Некий Дмитрий Синица (ante95@mail.ru) размышляет о трамваях, плохих большевиках и хозяйственных хороших немцах.
Смотрим раздел "Сами взорвали — сами восстановим!". Автор решил живописать жизнь симферопольского трамвая в годы Великой Отечественной войны.
Начало уже позабавило. Придурок разродился откровением: "1 ноября 1941 г. в Симферополь вступили германские войска, и власть вновь перешла в руки городской управы".
В больном воображении персонажа, это не нацисты город оккупировали, для геноцида советского народа, а германские войска пришли вернуть власть городской управе. Стало быть, до 1 ноября Симферополем руководили какие-то залётные марсиане. Никакого горисполкома не было.
Читаем перлы дальше: "Большевики на прощание громко хлопнули дверью, накануне своего отхода взорвав трамвайную электростанцию на территории депо. Под её обломками было разрушено 12 вагонов, а ещё 29 сильно повреждено. Поэтому восстановить движение трамвая при немцах (как это сделали в большинстве городов Украины) не удалось. Естественно, пострадал от этого, в основном, свой же народ: трудно представить себе, скажем, штандартенфюрера СС, разъезжающего на трамвайчике..."
То есть, в Великую Отечественную войну большевики были отдельно, остальной советский народ отдельно. Большевики ушли, хлопнув дверью, оставив мужское и женское население в цветущем городе без городского транспорта.
Не перепутайте, эти разрушения не от вторжения нацистов! Виноваты большевики! -
Какие плохие эти большевики! Люди, при добрых немцах на трамваях не покатались! Им трудно было добираться за город в совхоз "Красный"!
Кто не слышал о том, что такое этот "совхоз" может расширить свой кругозор этим - . Точное число жертв до сих пор не установлено.
О том, что при отступлении Красной Армии, по максимуму уничтожалась вся инфраструктура, дабы затруднить врагу пребывание на оккупированной территории, происходили бомбёжки городов, подрывы мостов, электростанций, топливных баз - автору не ведомо. Он переживает оккупацию города в уютном мире отдельно взятого трамвайного депо.
Дальше дегенерат входит в раж: "В феврале-марте 1942 г. хозяйственные «фрицы» сняли весь контактный провод и вывезли в Германию (трамвай всё равно стоял, так не пропадать же добру, в то время как в «фатерлянде» отмечалась нехватка цветного металла!)".
Если бы плохие большевики не взорвали трамвайную электростанцию, то нацисты заботливо эксплуатировали все трамвайные линии на радость жителям Симферополя? Да? Нехватка цветного металла в «фатерлянде» никоим образом бы не сказалась на состоянии симферопольской трамвайной системы? С оккупированных территорий немцы в Германию ничего и никого не тащили?
"...в августе 1942 г. городская управа наметила восстановить трамвайное движение. Увы, отсутствие контактной сети не дало возможности осуществить этот план".
Запрягли коней!
Пробные рейсы начались в первых числах апреля. Конка шла с трудом, так как пути были плохо очищены, и «отцам города» то и дело приходилось подталкивать экипаж вручную. Именно это и породило красочный советский миф о несчастных «узниках концлагерей», которых-де оккупанты использовали в качестве своеобразных «трамвайных рикш».
Что за бред? Они как, вагоны через кучи мусора пропихивали? "Отцами города" были немцы и всякие их прихлебатели - полицаи. Я так понимаю, они выходили лично толкать экипажи? Или, всё таки, кого-то привлекали из совхоза "Красный"?
Мусор на улицах Симферополя откуда взялся? В следствии чего?
За период оккупации Симферополя, с 1 ноября 1941 года по 13 апреля 1944 года, карательными службами было казнено более 22-х тысяч человек. Были разрушены или повреждены 126 предприятий, 132 больших жилых дома. Но, немцы бы сберегли трамвай! Социальные гарантии советским людям были наивысшим приоритетом в Третьем рейхе!
Какой Generalplan Ost? Немцы вовсе не собирались полностью колонизировать Крым!
Краткая справка: Крым и Северное Причерноморье – «Готенгау» – должны были стать частью Германии. Сюда должны были переселить немцев из Южного Тироля и Приднестровья. Основой региона немцы видели деревни из 30-40 дворов вербауэров. Население Таврии к 1960 году должно было составить 5 млн. немцев.
Не случилось. Что-то пошло не так.
Большевики - гады! Ещё и брусчатку самоходкой поцарапали -
- цинк
PS. Трамвай и немцы. За поцарапанную брусчатку вообще как из душа окатило.
PS2. Плюс еще на тему истории. Вот тут пишут, что в 1948 году Сочи как и Севастополь стал городом республиканского подчинения.
Оказывается, в 1948 г. не только Севастополь был выделен в города особого подчинения, но и Сочи (по причине нахождения там резиденции Сталина). С 1948 г. Сочи становится самостоятельным административным центром в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета Союза ССР от 24 августа 1948 г. «О выделении города Сочи из Краснодарского края в самостоятельный административный центр республиканского подчинения». В городе было создано городское Управление Внутренних Дел, которое подчинялось непосредственно Министерству Внутренних Дел СССР.
Интересно, когда Сочи лишился своего статуса?
UPD: Уточняют, что особого статуса Сочи лишился в 1958 при Хрущеве.
Свидомые граждане сейчас рассказывают. что послевоенный Крым восстанавливался исключительно силами переселенцев из УССР. Это, якобы. является одной из причин нынешней принадлежности Крыма Украине.
Цитата
Подлежит возврату в секретариат ГКО (II часть)СЕКРЕТНО ГОСУДАРСТВЕННЫЙ КОМИТЕТ ОБОРОНЫ
ПОСТАНОВЛЕНИЕот 12 августа 1944 года№ ГКО-6372с
О ПЕРЕСЕЛЕНИИ КОЛХОЗНИКОВ В РАЙОНЫ КРЫМА
В целях быстрейшего освоения плодородных земель, садов и виноградников Крыма, Государственный Комитет Обороны признает необходимым переселить в Крым из областей РСФСР и Украинской ССР добросовестных и трудолюбивых колхозников и постановляет:
1. Обязать Краснодарский, Ставропольский крайисполкомы, Ростовский, Воронежский, Тамбовский, Курский, Орловский, Брянский облисполкомы и Совнарком Украинской ССР переселить до 1 октября 1944 г. в районы Крыма 17000 хозяйств колхозников (51 тыc. человек) в том числе:
— из Краснодарского края 2500 хозяйств — 7500 чел. в Алуштинский район,
— из Ставропольского края 2000 хозяйств — 6000 чел. в Судакский район,
— из Ростовской области 1000 хозяйств — 3000 чел. в Ялтинский район,
— из Воронежской области — 2000 хозяйств — 6000 чел. в Балаклавский район,
— из Тамбовской области 2000 хозяйств — 6000 чел. в Карасубазарский район,
— из Курской области 700 хозяйств — 2100 чел. в Карасубазарский район
— из Краснодарского края 500 хозяйств — 1500 чел. в Судакский район,
— из Курской области 300 хозяйств — 900 чел. в Старокрымский район
— из Орловской области 1000 хозяйств — 3000 чел. в Бахчисарайский район,
— из Ростовской области 1000 хозяйств — 3000 чел. в Старокрымский район,
— из Брянской области 1000 хозяйств — 3000 чел. в Бахчисарайский район,
— из Украинской ССР 3000 хозяйств — 9000 чел. в Куйбышевский район.
2. Обязать областные, краевые исполкомы и Совнарком Украинской ССР обеспечить переселение в Крым вместе с колхозниками: 160 председателей колхозов, 121 председателя сельсоветов, 143 учителей, 32 врачей, 60 комбайнеров, 186 трактористов, 16 механиков, 35 агрономов и 16 зоотехников с распределением их по областям, краям и Украинской ССР, согласно приложению.
О льготах и государственной помощи переселяемым колхозникам и вновь организуемым колхозам
3. Установить для колхозников, переселяемых в Крым, и вновь организуемых колхозов следующие льготы:
а) выдать колхозникам и специалистам, переселяемым в Крым, единовременное денежное пособие в размере 2500 рублей на каждую семью;б) списать с колхозников, переселяемых в Крым, все числящиеся за ними недоимки по натуральным поставкам, денежным налогам и страховым платежам;в) установить, что за колхозниками, переселяемыми в районы Крыма, сохраняется весь урожай с имевшихся у них приусадебных участков в местах выезда с предоставлением им права сдачи этого урожая заготовительным органам в местах выезда под обязательство органов Наркомзага на выдачу равного количества сельскохозяйственных, продуктов в местах вселения;г) освободить на 1944—1945 гг. хозяйства колхозников, переселяемых в Крым, от всех государственных денежных налогов, страховых платежей и от поставок государству сельскохозяйственных продуктов и продуктов животноводства;д) освободить на 1944—1945 гг. вновь организуемые колхоза в Крыму из числа колхозников-переселенцев от подоходного налога, страховых платежей и от обязательных поставок государству сельскохозяйственных продуктов и продуктов животноводства;е) разрешить колхозникам-переселенцам взять с собой инвентарь, скот, находящийся в личном пользовании, и другое домашнее имущество общим весом до 2 тонн на одну семью;ж) принять на счет государства стоимость проезда, перевозки скота и имущества переселяемых колхозников, а также их медицинское обслуживание с места выхода до места вселения;з) обязать Наркомзаг (т. Субботина) продать колхозникам-переселенцам в местах вселения по государственным ценам продовольственное зерно из расчета 2 центнера на каждую семью;и) разрешить Сельхозбанку выдавать нуждающимся переселяемым колхозникам в местах их вселения ссуду на хозяйственное обзаведение и другие нужды в размере 5000 рублей на одно хозяйство с возвратом в течение 5 лет.
4. Обязать Наркоммясомолпром СССР (т. Смирнова) и Наркомзаг (т. Субботина) в месячный срок выдать колхозникам в местах их вселения полностью и равного качества сельскохозяйственные продукты и скот взамен сданных ими в местах прежнего жительства местным органам Наркоммясомолпрома и Наркомзага.Обязать Наркоммясомолпром СССР продать в течение 1944—1945 гг. колхозникам-переселенцам, не имевшим в местах прежнего жительства скота в личном пользовании, по одной корове или телке за наличный расчет по государственным закупочным ценам.
5. Обязать Совнарком Крымской АССР (т. Кабанова) и обком ВКП(б) (т. Тюляева):
а) передать земли бывших татарских, болгарских и других выселенных колхозов с имеющимися посевами и насаждениями вновь организуемым колхозам, заселяемым колхозниками-переселенцами, и закрепить указанные земли за колхозами на вечное пользование;б) наделить переселяемые в Крым семьи колхозников домами с имеющимися надворными постройками и приусадебными участками;в) выдать колхозникам-переселенцам по оценочной стоимости местных органов Наркомфина ручной сельскохозяйственный инвентарь и предметы домашнего обихода, ранее принадлежавшие спецпереселенцам.6. Установить, что урожай, собранный вновь организованными колхозами с уже имеющихся посевов и насаждений, поступает после выполнения государственных обязательств и создания семенных фондов в распоряжение колхозов для распределения среди колхозников по выработанным трудодням, а урожай с приусадебных участков целиком остается в личном распоряжении прибывших колхозников-переселенцев.
7. Установить, что жилые дома и надворные постройки, переданные колхозникам-переселенцам, не могут быть ими проданы или сданы в аренду. Указанные постройки переходят в их личную собственность по истечении 5 лет непрерывной работы в колхозе.
8. Обязать Наркомфин СССР отпустить из резервного фонда Совнаркома СССР 55 млн рублей, в том числе: на выдачу единовременного пособия 43 млн рублей, из них Совнаркому РСФСР 35 млн рублей и Совнаркому УССР 8 млн рублей; на оплату железнодорожного проезда, командировочных начальникам эшелонов и другие расходы 12 млн рублей, из них Совнаркому РСФСР 10 млн рублей и Совнаркому УССР 2 млн рублей.
Обязать Совнарком РСФСР и Совнарком УССР перевести необходимые средства соответствующим областным, краевым исполкомам.
9. Обязать Наркомвнешторг (т. Крутикова) выделить в августе-сентябре 1944 г. Совнаркому Крымской АССР из числа подарков, поступающих из-за границы, 30 тыс. предметов белья, одежды и обуви для выдачи особо нуждающимся колхозникам-переселенцам и их детям.
10. Обязать Наркомтекстиль СССР (т. Акимова) отгрузить до 15 сентября 1944 г. Совнаркому Крымской АССР за счет рыночного фонда 50 тыс. метров хлопчатобумажных тканей для продажи нуждающимся колхозникам-переселенцам.
О порядке переселения и обслуживания колхозников в пути следования
11. Для обеспечения отбора и переселения колхозников в районы Крыма создать в областях и краях, указанных в п. 1 настоящего постановления, комиссии в составе первого секретаря обкома (крайкома) ВКП(б) (председатель), председателя обл(край)исполкома и начальника обл(край)ЗО.
Разрешить указанным комиссиям создать аппарат по переселению в составе 5-8 человек из ответственных работников области (края), с освобождением их на период до окончания переселения от всех других обязанностей.
12. Обязать областные (краевые) комиссии:
а) в трехдневный срок установить для районов задания по переселению и создать в них для проведения всей работы по переселению районные комиссии в составе первого секретаря райкома партии (председатель), председателя райисполкома и заведующего райЗО;б) командировать в каждый район из числа руководящих работников области (края) своего уполномоченного для оказания помощи районным комиссиям в отборе и организации переселения колхозников.13. Установить, что всю работу по отбору и подготовке колхозников к переселению проводят назначаемые из числа районного партийного актива уполномоченные совместно с соответствующим сельсоветов и правлением колхоза, на которых возлагается:
а) отбор добросовестных и трудолюбивых колхозников, в первую очередь знакомых с садоводством, виноградством и табаководством, способных в кратчайший срок освоить плодородные земли Крыма. При этом в каждой намеченной к переселению семье должно быть не менее 1-2 трудоспособных;б) проведение разъяснительной работы среди колхозников, ознакомление их с общей характеристикой мест вселения, а также с льготами, предоставляемыми государством;в) составление списков переселяющихся колхозников и представление их на окончательное утверждение районной комиссией по переселению;г) организация не позднее чем за 5 дней до выезда колхозников-переселенцев к местам вселения окончательных расчетов их с колхозами по выработанным трудодням в размерах, предусмотренных производственным планом колхоза.14. Предупредить секретарей райкомов партии и председателей райисполкомов об их персональной, ответственности за отбор колхозников-переселенцев.
Запретить районным комиссиям по переселению производить отбор и переселение в Крым семей колхозников, не имеющих трудоспособных членов семьи.
15. Для оказания помощи областям и краям в организации переселения колхозников в районы Крыма командировать в качестве уполномоченных ГОКО следующих товарищей:
в Краснодарский край — т. Ковалева (Зам. Председателя СНК РСФСР)в Ставропольский край — т. Посконова (Наркомфин РСФСР)в Ростовскую область — т. Карпова (Совнарком РСФСР)в Воронежскую область — т. Чувикова (Наркомзем СССР)в Тамбовскую область — т. Силина (Сельхозотдел ЦК ВКП (б))в Курскую область — т. Нестеровича (Наркомпищепром PCФСР)в Орловскую область — т. Груздева (Госплан РСФСР)в Брянскую область — т. Лялина. (Наркомзем РСФСР)по Украинской ССР утвердить Уполномоченным ГОКО т. Коротченко.16. Обязать областные, краевые комиссии по переселению, а также уполномоченных ГОКО:
а) обеспечить в установленный срок отбор, а также организовать отправку и погрузку в эшелоны колхозников-переселенцев;б) мобилизовать для доставки колхозников-переселенцев и их имущества к станциям погрузки автогужевой транспорт любых предприятий союзной и местной промышленности, а также колхозов;в) подобрать и утвердить специальных уполномоченных обкома (крайкома) ВКП (б) и обл(край)исполкома для сопровождения колхозников, переселяемых в Крым;г) назначить из числа опытных работников начальников эшелонов по сопровождению переселенцев и обслуживанию их в пути следования.17. Обязать Наркомторг СССР (т. Любимова) выдать в местах выхода колхозникам-переселенцам хлеб и другие продукты питания в виде сухого пайка сроком на 5 дней по нормам, установленным для рабочих, а также обеспечить их в пути следования горячим питанием из двух блюд один раз в сутки.
18. Обязать Наркомздрав СССР выделить на каждый эшелон с колхозниками-переселенцами одного врача и двух медсестер с надлежащим запасом медикаментов для медицинского и санитарного обслуживания колхозников в пути их следования.
19. Обязать HКПC:
а) организовать перевозку в Крым колхозников-переселенцев из областей и краев, указанных в п.1 настоящего постановления, специально сформированными эшелонами;б) обеспечить перевозку в Крым колхозников-переселенцев в вагонах, приспособленных для людских перевозок, своевременно продезинфицированных и оборудованных бачками для кипяченой воды.Поручить Совнаркомам РСФСР и Украинской ССР составить совместно с НКПС график перевозки колхозников с указанием пунктов погрузки и разгрузки.
Установить, что подача вагонов Управлениями дорог производится в соответствии с утвержденным графиком по требованию областных, краевых комиссий по переселению и уполномоченных ГОКО.
20. Обязать Совнарком Крымской АССР и обком ВКП(б):
а) организовать встречу и расселение прибывающих колхозников, а также перевозку их и имеющегося, у них имущества в места вселения транспортом предприятий, учреждений и колхозов;б) организовать совместно с Наркомторгом СССР питание колхозников па станциях разгрузки в течение всего периода до прибытия их в колхоз.21. Обязать Военный Совет Отдельной Приморской Армии оказать Совнаркому Крымской АССР необходимую помощь в перевозке колхозников-переселенцев и их имущества в пункты вселения.
22. Обязать Главнефтеснаб при Совнаркоме СССР выделить в распоряжение Совнапкома РСФСР для обеспечения нужд, связанных с переселением колхозников, 150 тонн автобензина и Совнаркому Украинской ССР — 30 тонн автобензина, за счет перевыполнения плана производства.
23. Возложить руководство делом переселения колхозников в районы Крыма, предусмотренного настоящим постановлением, персонально на Заместителя Председателя Совнаркома РСФСР т. Гриценко.
ЗАМ. ПРЕДСЕДАТЕЛЯ ГОСУДАРСТВЕНОГО КОМИТЕТА ОБОРОНЫ В. МОЛОТОВ
Олег Романько возмущен - Поляков снова собрался издаваться, но уже за бюджетные деньги:
Цитата
На днях появилась информация, что ГАУ РК "Медиацентр им. И. Гаспринского" собирается публиковать в этом году очередной опус известного фальсификатора партизанского движения В.Е. Полякова. Книга, вроде, называется "Партизан-намэ". В целом, понятно, что там будет написано - "авторская концепция" Полякова всем хорошо известна. Когда он публиковал свои опусы за свой счет или за деньги спонсоров типа известного соросовского фонда "Відрождення", это была одна история. На этот же раз очередная поляковская малограмотная (и по форме, и по содержанию) ахинея выйдет за деньги российских налогоплательщиков (в том числе, за деньги крымчан). Честно говоря, этот меджлисовский прислужник уже начинает надоедать... Прессе - особое внимание!
В комментариях Олег Романько пишет:
Цитата
Собственно, в его работах даже дискутировать не с чем. Там сплошные ошибки, фантазии. Так, он даже целый документ выдумал, который, якобы хранится в ГА Республики Крым. Я лично проверял, такого документа там нет. Уровень понимания времени, о котором пишет Поляков, вообще на нуле. На одной из конференций я лично слышал, как этот тип выступал с докладом, где рассказывал о роли появившихся в 1946 г. МВД и МГБ в партизанском движении Крыма.
И снова о результатах деятельности "завсегдатая" этой темы, "доктора краеведческих наук" Полякова.
Олег Романько, "История партизанского движения на территории Крыма в годы Великой Отечественной войны как объект фальсификаций (формы, методы и последствия)", 2016 год.
Авторское резюме:
Цитата
В данной статье рассматривается проблема фальсификаций истории партизанского движения на территории Крыма в 1941 – 1944 гг. На примере работ симферопольского краеведа В.Е. Полякова, автор показывает современные формы, методы и последствия подобных действий. Анализируя «архивные открытия» В.Е. Полякова, автор приходит к выводу, что современные фальсификации истории партизанского движения касаются, главным образом, проблем, связанных с коллаборационизмом и национальными отношениями. В данном случае, это история крымско-татарских полицейских формирований и крымско-татарский коллаборационизм, в целом. Опираясь на значительный круг литературы и источников, автор выявил главные причины таких фальсификаций. Это: незнание предмета исследования, неумение работать с архивными документами и политический заказ определенных кругов. Проделанная работа позволила автору не только разоблачить фальсификаторские попытки В.Е. Полякова, поставив под сомнение его квалификационный уровень, но и показать основные проблемы, связанные с изучением партизанского движения на территории Крыма.
Помощь
