Симферополь и Крым в Великой Отечественной

[Северный]

Где-то в городе

 

[Neinsager]

На больницу Семашко похоже.

[Северный]

Указатель на симферопольской улице.

 

[Rumlin]

Да, вроде у Семашко такие балконы.

Первое о чем подумал при виде машин - госпиталь.

[Rumlin]

Судя по указателю направлений это где-то у вокзала

"einbahnstraße" - улица с односторонним движением

[Северный]

Румынский придорожный крест на рынке возле улицы Кантарной. Фото с рынком ранее размещал в этой ветке( #691).Это место хорошо видно на втором снимке.

 

[Simfosaur]

Где-то в городе

Здание слева очень похоже на филфак Универа в Салгирке:

[Rumlin]

Я так понимаю тогда на старом снимке должна быть эта часть видна. Или это поздняя пристройка?

http://www.panoramio.com/photo/60928633

филфак Дмитрий Cкляренко

 

Хотя балкончиков уж нет.

[olesimf]

А второе фото с новой дорожкой я снимал... Как оно к вам попало, Симфозавр?

[Rumlin]

olesimf, это файл скачан с фейсбук https://www.facebook.com/photo.php?fbid=1999718626923746&set=p.1999718626923746&type=3&permPage=1

[olesimf]

понятно, спасибо

[Северный]

1941-1944

 

[Северный]

Снимки отмечены как симферопольские. По первому вариантов нет, на втором и третьем места съемок похожи на привокзальные улицы.

 

[Северный]

Снимок сделан в одном из приморских мест южного берега Крыма. Указатель направления движения к гавани (Hafen) выполнен на двух языках- немецком и итальянском.

 

[Rumlin]

По первому вариантов нет

Такие волнистые колоны кажутся знакомыми. Может где на Гоголя и окрестностях.

[Rumlin]

По поводу колон

 

Бульвар Ленина

https://yandex.ru/maps/-/CBQqfSXvlC

 

PS Прикол в этом месте на Панораме

[Simfosaur]

Симферопольский ров

Наталья ГАВРИЛЕВА

 

12 Май 2016

 

http://c-eho.info/zn...feropolskij-rov

 

http://c-eho.info/media/k2/items/cache/8d6f880cfd56a3587ea7277d22feb686_M.jpg

Как прорвало — Мемориал на месте концлагеря в бывшем совхозе «Красный». Станция Сюрень, откуда угоняли целые народы на выселение. Село Курортное Белогорского района, мемориал «Памяти 36 односельчан, сожженных немецко-фашистскими захватчиками». Отреставрированные памятники, новые памятные места… Мы помним! Закончились десятилетия морока; народ, казалось, атомизированный до индивидуума, осознает, что он единое целое.

 

В этом ряду пока нет Рва — одного из 95 мест массового расстрела крымчан в годы Великой Отечественной. Нет, не так: одного из самых кровавых, самых зверских расстрелов, безусловно подпадающих под определение геноцид. Как уверяет Борис Румшицкий, это трагедия планетарного масштаба.

 

Крым, весь СССР вздрогнул, когда в 1986 году вышла поэма Андрея Вознесенского «Ров»:

 

Не тащи меня, рок,

в симферопольский ров.

Степь. Двенадцатитысячный взгляд…

 

Не столько о расстреле, сколько о позорном, чудовищном «деле №1586», о «черных копателях». Но не о них сегодня речь, о «Рве» мы вспомнили лишь потому, что эти строки великого поэта вернули к жизни память о страшном злодеянии нацистов, которое нельзя забыть никогда.

 

Забудем — оно повторится. История это доказала не однажды.

 

Наталья Дрёмова, Борис Румшицкий, Валентин Козубский на презентации книги

 

http://c-eho.info/images/1_2016/2016_5/20/8m2.JPG

 

Чтобы не забыть, чтобы знали те, кто в этот мир уже пришел, но которым до сих пор никто не рассказал о Рве, написана книга — она скоро выйдет в свет, она так и называется, коротко, емко и потому особенно страшно, — «Ров». Ее создатели — Валентин Козубский, уже названный Борис Румшицкий, Ирина Легкодух, Михаил Кизилов, Наталья Дрёмова… С помощью президентского гранта они создали толстенный том, в котором тщательно и кропотливо собраны хронология трагедии, документы, художественные и публицистические тексты, а главное — имена (не все, не все!) расстрелянных, рассказы выживших и свидетелей.

 

Григорий Рикман: для меня это книга памяти семьи

 

http://c-eho.info/images/1_2016/2016_5/20/8m1.jpg

 

Один из присутствовавших на презентации сигнального экземпляра книги, которую устроили накануне Дня Победы, Григорий Рикман с необычайным волнением показывает мне наугад, случайно открытую страницу новенькой книги, в которой его фамилия в списке погибших повторяется несколько раз: почти все родственники, жившие тогда в Симферополе…

 

Книга еще не издана в полном варианте, это случится чуть позже. Можно ли сказать, что после такого исследовательского труда можно будет сказать, что работа закончена? Валентин Козубский машет рукой: что вы, мы затронули только часть темы…

 

Примечательно, что создатели книги подключили к работе людей из многих стран: скажем, обложку делал самый лучший, на взгляд авторского коллектива, известный дизайнер Владимир Чайка, причем сделал это бесплатно. Или, скажем, психиатр Виктор Самохвалов, ныне живущий в Чехии, специально для этой книги написавший статью о психологии жертв и палачей.

 

Наталья Дрёмова подчеркивает: во рве лежат не только евреи и крымчаки, это миф. Здесь упокоились многие сотни красноармейцев всех национальностей, мирные жители – полный интернационал…

 

Вне всякого сомнения, Ров нужно включать в линейку памятных мест-мемориалов жертвам фашистов, бесчинствовавших на крымской земле в страшные сороковые. И рассказывать — в подробностях, в деталях, кто это делал и почему. Думается, крымские власти справятся с этой задачей — как справились с возрождением памяти о концлагере в совхозе «Красный».

 

Наталья Дрёмова поделилась с редакцией «Крымского Эха» выдержками из книги. Думается, многим они будут интересны — пока не так много из ныне живущих знает, что же там случилось на самом деле…

 

Краткая информация

В 1928 году недалеко от шоссе Симферополь-Феодосия (рядом с балкой Тубай) ставили саманные и временные дощатые домики, возводили основательные каменные сооружения. Здесь разворачивал, так сказать, производственные мощности один из новых совхозов (в 1958 году разросшийся безымянный населенный пункт совхоза получил статус посёлка и название — Трудовое).

 

Симферопольский совхоз № 1 (он же — животноводческий совхоз № 1, он же — живсовхоз № 1, он же — совхоз «Птицетреста» № 1) входил в Трест пригородных хозяйств. Тот объединял к 1941 году десять совхозов в Симферопольском районе и на Южнобережье с общей площадью пашни почти 26,7 тысяч гектаров, 65 га садов и виноградников.

 

Фашисты в Симферополе. Фото из книги "Ров"

 

http://c-eho.info/images/1_2016/2016_5/20/87f01.jpg

 

Специализацией совхоза № 1 было разведение птицы и свиней. И, судя по тому, что в совхозе работали пастухи, имелся либо крупный рогатый скот, либо овцы. «Живсовхоз № 1, Симферопольский район. В нем один хозяйственный двор, отделение. Общая площадь 4513,81 га», — такие краткие сведения изложены в предвоенных отчетах.

 

Чем должна была стать балка Тубай, недалеко от которой находилось несколько сел и поселок животноводов? Сейчас можно только предполагать, каким был план обороны Симферополя, и был ли он вообще разработан более-менее детально. Судя по тому, что в нескольких актах комиссий по расследованию фашистских злодеяний в Симферополе упоминается Курцовский ров (Марьино) как вторая линия обороны города, балка Тубай могла быть первой линией.

 

С начала войны симферопольцы вовсю занимались рытьем щелей — убежищ на случай авианалета и бомбежек. Бомбоубежищ и подвалов не хватало, а, кроме того, человек, застигнутый воздушной тревогой на улице, имел шансы уцелеть, укрывшись в ближайшей щели. В августе 1941 года симферопольские власти отчитывались: «Всего вырыто 820 щелей длиной 12480 метров на 25012 человек, что, в основном, с имеющимися 1247 подвалами (на 16136 человек) обеспечивает потребности населения в укрытии».

 

Симферополь Немецкий расчет у Феодосийского моста

 

http://c-eho.info/images/1_2016/2016_5/20/87f02.jpg

 

На востоке Крыма — регионе, где, предположительно, наиболее высока вероятность скорого столкновения с противником, уже в начале августа началась работа над сооружением противотанковых рвов. «Рвы делали стандартно: выбрасываемая земля образовывала земляную стенку, так называемый, контрэскарп, — объяснил крымский историк Владимир Гуркович. — Танк, которому эта стенка преграждает путь, не может преодолеть ее на скорости. Ширина рва делается такой, чтобы танк не мог переползти через него, он должен быть достаточно глубоким — 2,5-3 метра, чтобы танк, попав в ров, не мог из него вылезти. Все противотанковые рвы в Крыму были вырыты в августе-сентябре 1941 года».

 

Документов — сводок, отчетов о том, как появился противотанковый ров на 10-м километре (предположительно, первой линии обороны Симферополя), отыскать не удалось. Но вырыт он мог быть — если провести аналогию с противотанковым рвом на подступах к Феодосии (сведения о работе над которым сохранились), за неделю-две. «В целях лучшей организации обороны в городе,… сейчас ведется наиболее сложная работа по прорытию противотанкового рва и установлению надолбов с северной стороны города. Здесь работают тракторы, экскаваторы и население города. Через 2 дня основная масса людей переберется на возведение внутриоборонных полос. На всех участках заготовлены мешки с песком для укрепления отдельных огневых точек… На участках подготовлены и замаскированы пулеметные гнезда, в большинстве отрыты окопы».Это донесение из Феодосии датировано 12 августа, можно предположить, что и в Симферополе на рытье оборонительных сооружений людей стали мобилизовать примерно в это время.

 

О казнях

Немецкие карательные отряды приступили к уничтожению мирного населения Симферополя 9 декабря. Историк А. Ангрик предположил, что в первую очередь, 9 декабря, были расстреляны крымчаки (это бы объяснило, почему первые объявления о сборе на места «переселения», вывешенные 6 декабря, касались именно крымчаков). Тем не менее, крымчакские источники указывают на то, что расстрел крымчаков начался только 11 декабря. Доподлинно известно, что расстрелы на 10-м километре продолжались как минимум до 13(14?) декабря, с наиболее массовыми акциями 11-12 декабря. Впрочем, многие свидетели говорили о том, что машины возили людей на расстрелы более длительный период, в течение 9-10 дней или даже двух недель.

 

Гершович Самуил

 

http://c-eho.info/images/1_2016/2016_5/20/87f03.JPG

 

Задача проведения уничтожения была возложена на айнзатцгруппу «Д», а точнее на зондеркоманды 11б, 11а и 10б, а также на подразделения батальона полевой жандармерии №683, тайной полевой полиции №647 и вспомогательного полицейского батальона №3. В качестве вспомогательных сил могли также привлекаться и перебежчики из местного населения.

 

По свидетельству Отто Олендорфа, руководившего «акцией», «казни осуществлялись по-военному, по команде», максимально быстро, чтобы «промежуток между действительной казнью и осознанием, что это совершится, был очень незначительным». В ряд выстраивалось около 50-ти карателей, которые по команде «Прицелиться! Огонь!» (Legt an! Feuer!), залпами стреляли по приговоренным; чудом оставшиеся в живых достреливались из пистолетов.

 

После завершения казни ров засыпали члены зондеркоманд, в то время как «рабочие команды из местного населения должны были заровнять эти места». Иногда это делали голыми руками сами приговоренные, которые впоследствии тут же расстреливались. Сам Олендорф оценивал симферопольские расстрелы как «чрезвычайно тяжелую» акцию, т.к. «слухи о действиях против евреев постепенно просочились от беглых евреев, русских, а также неосторожных разговоров немецких солдат».

 

Все ли обреченные покорно шли на казнь? До нас дошло несколько историй о тех, кто сопротивлялся. На углу Кантарной и Турецкой собирали крымчаков, которые жили в близлежащих кварталах. Подошли машины, немецкие солдаты принялись выгонять людей из домов. Ешвакай Пиастро — крепкий старик с седой бородой, шел, опираясь на палку и поддерживая свою жену Чипырапай. Один из солдат, раздраженный тем, что супруги идут медленно, грубо толкнул пожилую женщину к машине. Ешвакай Пиастро взмахнул своей палкой — и опустил ее на голову солдата. Убил на месте. Его застрелили тут же, затем — упавшую на грудь мужа старушку. В машину супругов Пиастро бросили мертвыми.

 

Гольдман Бася

 

http://c-eho.info/images/1_2016/2016_5/20/87f04.JPG

 

Хайнц Херман Шуберт по указанию Олендорфа наблюдал за казнью 700-800 симферопольцев в один из декабрьских расстрельных дней. По его словам, деньги, драгоценности и документы изымались у обреченных уже непосредственно после приезда к месту расстрела на 10-м километре. В задачу Шуберта входило наблюдение за тем, чтобы деньги и драгоценности не были присвоены самими палачами, а переданы членам айнзатцгруппы «Д» для дальнейшей пересылки в Берлин. Особым цинизмом отдает заявление Шуберта о том, что, по инструкциям Олендорфа, расстрел должен был производиться в «максимально возможной военной и гуманной форме».

 

А вот показания уже непосредственного исполнителя казней, оберштурмбаннфюрера СС Карла Рудольфа Вернера Брауне, командира зондеркоманды 11б: «Я до сих пор точно помню казнь, которая состоялась в Симферополе, за несколько дней до Рождества. 11-я армия приказала, чтобы казнь в Симферополе была закончена до Рождества. По этой причине армия предоставила грузовики, бензин, и исполнителей в наше распоряжение.

 

Я лично поехал с начальником айнзацгруппы «Д», Отто Олендорфом, к месту казни, расположенному за пределами города. Место казни было окружено с целью избежать того, чтобы гражданское население стало ненужным свидетелем сцены [казни]. Заранее — я уже не помню, непосредственно ли перед казнью, или еще в лагере для интернированных, у лиц, приговоренных к расстрелу, были изъяты деньги и ценности. Непосредственно перед казнью у лиц, которых должны были казнить, была отобрана верхняя одежда, т.е. теплые зимние пальто и тому подобные вещи. Остальная одежда оставалась на них. Приговоренные были собраны недалеко от места казни и размещены небольшими группами перед противотанковым рвом, лицом в сторону ото рва. Карательный взвод, который в данном случае состоял из 8 или 10 человек полицейской роты, прикрепленной к нам, был размещен на другой стороне противотанкового рва; приговоренные расстреливались как можно быстрее сзади».

 

Гольдман Мария

 

http://c-eho.info/images/1_2016/2016_5/20/87f05.JPG

 

В руки мюнхенской прокуратуры в результате расследований 1962-1965 гг. попали показания 222 (!) солдат батальона полевой жандармерии №683. Эти до сих пор неопубликованные свидетельства позволяют в мельчайших подробностях восстановить детали казни, а также установить имена многих ее участников.

 

Непосредственные участники массовых убийств — члены зондеркоманд 10-б, 11-б, 11-а и подразделение, подчинявшееся штабу анзатцгрупп «Д». 2-й взвод 2-й роты фельджандармерии № 683 вывозил партии обреченных из сборных пунктов, сопровождал к месту казни. Бывший командир айнзатцкоманды 11-б Карл Рудольф Вернер Брауне свидетельствовал, что для осуществления казней в Симферополе, по договоренности с оберквартирмейстером 11-й армии полковником Ханком, подразделения СС были усилены составом вновь прибывшей полицейской роты.

 

Из приговора суда присяжных при земельном суде Мюнхена по делу Цаппа и других (штурмбанфюрер СС Пауля Цаппа также руководил массовыми казнями в Симферополе): «В течение нескольких дней в середине декабря 1941 года по приказу руководителя оперативной группы Д Олендорфа в противотанковом рву за городом Симферополь были расстреляны не менее 5000 еврейских мужчин, женщин и детей. К этой акции было привлечено также некоторое количество членов ЕК 11А, выделенных обвиняемым Цаппом. После того, как эта акция длилась, по крайней мере, один день, в расстрелах должны были принять участие полицейские резервисты 3-й роты 3-го резервного полицейского батальона, который в середине декабря прибыли в Симферополь в качестве замены 9-го резервного полицейского батальона…

 

Еврейские жертвы на грузовиках поставлялись на место казни; через коридор, образованный охраной, их ударами палок и плетей гнали на край рва и ставили лицом к нему. Экзекуционные команды стояли в 2-3 метрах за жертвами на насыпи, образованной вынутой землей. Евреев убивали выстрелами из карабинов в затылок, причем стрелки стреляли с возвышающейся земляной насыпи в жертвы, которые стояли внизу на краю рва… Маленьких детей экзекуционная команда не расстреливала. Члены СД забирали их у матерей, убивали их выстрелами в затылок у них на глазах и бросали в ров. В одном случае одна еврейка еще держала своего маленького ребенка на руках, когда она уже стояла во рву. Она была застрелена членом экзекуционной команды, в то время, как ребенок живым упал в ров. Его нужно было добить. Назначенный для этого обервахтмейстер полиции Хуппе (умер) несколько раз попал ребенку в руку и отстрелил ему палец, который угодил свидетелю Гучке прямо в лицо и туловище. Лишь после нескольких выстрелов ребенок был убит… Сразу были отобраны крепкие евреи. Они должны были укладывать трупы во рву слоями. Когда они уставали, их расстреливали».

 

Облавы на оставшихся в живых — прятавшихся, пытавшихся скрыться по подложным документам евреев и крымчаков, продолжались еще несколько недель. В это время немало симферопольцев, рискуя жизнью — своей и своих родных, прятали уцелевших, искали возможность вывезти их из города. Другие же доносили немцам: кто-то служивался перед «новой властью», кто-то рассчитывал на «вознаграждение», возможность забрать какие-то вещи.

 

Гольдман Шая

 

http://c-eho.info/images/1_2016/2016_5/20/87f06.JPG

 

8 января 1942 года симферополец Хрисанф Лашкевич сделал запись в своем дневнике: «По базару ходят немецкие солдаты и офицеры… Немецкие солдаты продают часы, вероятно, снятые с убитых евреев».

 

Декабрьские расстрелы не были последней массовой казнью на 10-м километре. В отчете №153 от 9 января 1942 г. командование айнзатцгруппы «Д» сообщило об окончательном «решении» не только еврейского, но и крымчакского и цыганского вопросов. Тем не менее, расстрелы советских граждан, проживавших в Симферополе и его окрестностях, регулярно проводились нацистами вплоть до освобождения города Советской армией в апреле 1944 г.

 

Несмотря на то, что помимо 10-го километра, казни проходили и в других местах (в районе концлагеря в совхозе «Красный», в Дубках, т.н. «Собачьей балке» возле Петровской балки, концлагере «Картофельный городок», в ямах и капонирах и т.д.), нет никаких сомнений, что противотанковый ров на 10-м километре продолжал пожинать кровавую жатву. Весной 1942 г. в противотанковом рву из автоматов было расстреляно 80 моряков-краснофлотовцев, привезенных туда на двух грузовиках.

 

Кроме того, по данным музея Яд Вашем, в мае-июле 1942 г. в ров были сброшены тела удушенных в душегубках коммунистов и партизан, детей от смешанных браков и еврейских ремесленников.

 

Доподлинно известен как минимум один случай подобных расстрелов и в 1943 г. По показаниям Р. Ситшаева, в декабре 1943 г. группа добровольцев-коллаборационистов (сам Р. Ситшаев, С. Мухтаров, А. Умеров, А. Белялов и др., всего 10 человек) была доставлена к воротам тюрьмы немецкой СД (службы безопасности).

 

Под руководством А. Вольфа и М. Мамутова добровольцы погрузили в две машины пленных и доставили их на место расстрела у 10-го километра. В задачи добровольцев главным образом входила охрана узников; расстрелами занимался командир взвода «СД» Мамутов. По словам Ситшаева, «арестованные были измученные, некоторые едва двигались. Руки их были связаны проволокой». В тот день было расстреляно свыше 20 человек; трупы казненных были закопаны самими добровольцами.

 

Известно также, что с 9 января по 15 февраля 1942 г. в Симферополе было схвачено и казнено более 300 евреев. Являлся ли местом их гибели ров на 10-м километре, документы умалчивают.

 

Точное количество погибших в противотанковом рву на 10-м километре шоссе Симферополь-Феодосия вряд ли будет когда-либо названо. Цифры колеблются от 4-5 тысяч до 17 и более. Наиболее распространенные официальные данные обыкновенно говорят о 13 или 17 тысячах расстрелянных. Сведения Вернера Брауне о том, что из 10 тысяч симферопольских евреев половине удалось спастись и что его зондерокманда уничтожила только 4-5 тысяч евреев, следует сразу отмести как недостоверные — палач явно стремился занизить число убитых им людей.

 

Не стоит также придавать особого веса заключению старшего следователя НКВД Крымской АССР, старшего лейтенанта госбезопасности Бланка от 27 июня 1944 г. о том, что на 10-м километре было убито 10 тысяч советских граждан: следователь пришел к такому выводу на основании показателей трех свидетелей, которые только приблизительно могли оценить масштаб происходившего.

 

Свидетель

О нескольких людях, вплотную подошедших к гибели вместе со своими родными, известно. Мария Алексеевна Бородина, врач нервной клиники в Симферополе, консультант в психиатрической больнице, прошла часть этого страшного пути вместе со своим мужем, врачом-психиатром Теодором Ильичем Русиновым. Русинов, в отличие от многих других симферопольцев, уверяющих себя, что «немцы же не звери», видел отчетливую и единственную перспективу решения фашистами «еврейского вопроса». И он боялся не смерти, а того неизбежного унижения, которое сопровождает жертву, покоряющуюся палачу.

 

Из беседы с Марией Бородиной: «31 октября железные дороги были перерезаны, комиссар сказал, что мы будем в оккупации. Муж сразу решил, что это конец и еще в госпитале принял морфий, но его вырвало… Ночью на первое число он принял морфий вторично и тоже неудачно, у него было тяжелое состояние. Второго ноября, когда пришли немцы, он перерезал себе артерию на левой руке бритвой. Я думала только о том, как спасти мужа…

 

В городе везде были расклеены афиши о евреях, что они никаких прав не имеют. Потом была объявлена регистрация евреев. Так как муж был в тяжелом состоянии, я пошла за него. Меня зарегистрировали, на его паспорте поставили какой-то номер.

 

Гольдштейн Шепсул

 

http://c-eho.info/images/1_2016/2016_5/20/87f07.JPG

 

Все знакомые и друзья откачнулись от нас. Сначала думала уехать, но куда скрыться с мужем, в таком состоянии он не мог сделать больше 2-3 шагов. Через месяц муж повесился, из петли его вынул брат. Двое суток он был без сознания, у него было кровоизлияние… 11 числа (декабря — ред.) нам сказали, что надо собираться на пункт (речь идет о сборном пункте в здании Мединститута – ред.), за каждым домом следили. Один из врачей нашел подводы. Комендант сказал: «Если вы не явитесь на пункт сегодня, то его повесят у вашего дома»…

 

Мужа под руки ввели во двор, мы прошли в нижний этаж. Я посадила мужа на солому на полу и пошла в другую комнату, увидела его брата с женой. Там же были несколько евреев, знакомых — Вольштейн. В небольшую комнату нас поместили человек 250-300. До того все были оглушены, что никто ничего не говорил, все думали, скорей бы смерть. В это время пролетел самолет, и мы все думали: вот бы бомба упала.

 

В этой комнате мы находились полтора суток, пить не давали, а о еде речи не могло быть. Из-за глотка воды творилось что-то ужасное. У меня была фляжка с водой, муж просил все время воды, из-за каждого глотка была целая трагедия. У меня был шприц, но я его сломала — я хотела себе и ему ввести морфия, у меня его было 50 ампул.

 

В комнате находилось несколько девочек-подростков 13-14 лет, немцы их забрали, изнасиловали, и с кровотечением втолкнули обратно к нам в комнату. Одна из женщин в комнате родила.

 

… стали выводить мужчин, а муж идти не может, меня отвели в женское отделение. Я начала плакать, просить, чтобы меня пустили вместе с мужем. В женском отделении уже никого не было. С 7 часов утра и до 2 часов дня все уже было кончено, и теперь отправляли последнюю машину. Переводчица сказала, чтобы я вышла из помещения. Во дворе валялся раздавленный ребенок, трупы, были разбросаны вещи.

 

Патруль меня пропустил, я показала паспорт. Одна сестра из психиатрической больницы хорошо говорила по-немецки, она меня вывела и сказала, что меня освободили как русскую. Больше я мужа не видела».

 

О грабежах

Впервые о грабителях захоронений военного времени упоминается в рапорте от 29 сентября 1945 года на имя заместителя начальника Крымского штаба партизанского движения майора Скребца. Рапорт подписан Кособродовым, Крапивным и Макаровым, партизанившими в этих краях.

 

Группа сотрудников прошлась по местам партизанских стоянок и лесных лагерей, практически возле каждой были захоронения — одиночные, братские, а то и целые кладбища.

 

«Лагерь № 7 под названием «Кизилевого». Расположен на реке Аракче, по карте Крымгосзаповедника находится в 110-м квартале. 11 мая 1942 года со стороны деревни Корбеклы и деревни Бешуй румыны и татары повели наступление на лагерь. В результате боя им удалось захватить лагерь и сжечь его. На лагере на то время лежали два тяжёлых больных партизана — лейтенант Христофоров и боец Кульчиц и умерший до начала боя Гафаров. Расстреляли больных. До этого в лагере умерли от голода Самсонов, лесник Филоус Антон Антонович, Суслов Пётр Степанович. В настоящее время на лагере несколько могил вырыты, лежат кости партизан.

 

Грабовская Ребека

 

http://c-eho.info/images/1_2016/2016_5/20/87f08.JPG

 

Лагерь № 4 — Абдуга. По карте Крымгосзаповедника — в квартале 13-а. Отсюда партизаны уходили на боевые и продовольственные операции. Умерли здесь от недоедания 53 партизана, умерли раненые. В настоящее время в лагере несколько могил партизан вскрыты. Валяются 6 черепов с выбитыми зубами. Предатели… вскрывали могилы и в черепах выбивали зубы — золотые и металлические.

 

Лагерь № 5 — «17 апреля» («Молочная ферма»). 17 апреля 1942 года немцы подошли к лагерю, открыли огонь, партизаны не могли оказать сопротивление, отошли. Немцы захватили беспомощных больных и раненых партизан, сожгли их заживо, связав руки телефонным проводом — 9 человек. Погибли от голода и убиты 18 человек. В настоящее время в лагере лежат несколько черепов».

 

Консультант туристическо-экскурсионного управления ВЦСПС Поляков в сентябре того же года тоже побывал на Абдуге, оставил не менее яркое описание увиденного: «Аллея «Муссури», названная по имени первого погибшего партизана.

 

На кладбище 53 могилы, на некоторых сохранились таблички с обозначением фамилий. Вокруг могил валяются человеческие останки — многочисленные кости и черепа, нередко со следами зверских издевательств, с выломанными зубами и челюстями».

 

Люди и вещи

Симферопольские евреи, как упоминали жившие в оккупации горожане, «разочаровали» немцев своим достатком. По сравнению с домами и квартирами евреев в Польше, Прибалтике, ценного имущества было совсем немного. До войны люди вообще жили небогато: ценностью считался, например, костюм, который «строили», откладывая месяцами деньги. Мебель, обувь, верхняя одежда — все это считалось «большими» покупками. Вещи служили долго, их берегли, передавали, чинили, перешивали, перелицовывали. Золото, если оно и уцелело в семье с дореволюционных времен, берегли на гипотетический «черный день».

 

Когда в Симферополь вошли немцы, они регулярно обходили еврейские квартиры, брали то, что нравилось, не стесняясь хозяев. После «черного декабря» 1941 года домоуправам, старшим по кварталам, было приказано опечатать жилища евреев и крымчаков. Все имущество описывалось служащими Инвентаризационного бюро Симферополя, лучшие вещи отправлялись в городские магазины, на реализацию. Худшие — или крупногабаритные, оставляли под расписку на ответственное хранение новым жильцам, которым городская управа выделяла эту жилплощадь. При этом изъять оставленные вещи могли в любой момент. Иногда вещами из еврейских домов награждали — тех, кто служил оккупантам, «наводил» на пытавшихся прятаться евреев и крымчаков, выдавал всех, кто не подчинялся «новому порядку».

 

Вещи тоже могут «говорить» — о тех, кто жил здесь, болел, радовался появлению ребенка, донашивал старое ватное пальто с каракулевым воротником, досматривал лежачего больного… Вот три документа, публикуемые в хронологической последовательности — о вещах и о людях.

 

Из газеты «Голос Крыма» (в кн. «Оккупационный режим в Крыму 1941-1944 гг., по материалам прессы оккупационных властей», сост. В.Н. Гуркович. Симферополь, «Таврия», 1996):

 

«29 января 1942 г. От городской комендатуры.

 

Один гражданин взломал запечатанную еврейскую квартиру и из нее взял одежду и другие предметы… Лица, которые не желают либо не могут подчиниться приказу, будут сурово наказаны. Не может существовать такого положения, чтобы отдельные лица продолжали грабить на глазах у немецкой армии, не подчиняясь приказу».

 

Госархив РК, Ф. Р-2638, оп. 1, дело № 1, Л. 93:

 

«11 августа 1942 г. Симферополь

 

Опись имущества, оставленного гр. Ачкинази Хаимом Ароновичем, проживавшем по ул. Мало-Базарная, 23. Беспартийный, национальность — крымчак, работал в артели одеяльщиком. Выбыл в декабре 1941 г.

 

Опись составлена бригадой Инвентаризационного бюро Симферопольской городской управы в составе: оценщик-учетчица Ливан М.Эд., в присутствии управдома Кузьменко Вал. Конст. и понятой гр. Конищевой Марии Семеновны:

 

• Шифонер с зеркальной дверья простой полировки — 350 р.
• Кровати железные, крашеные, с никелированной отделкой, сетками (2) – 300 р.
• Буфет старинный, большой, с шестью отделениями и резной отделкой, побит шашелем – 400 р.
• Умывальник с мраморной доской, зеркалом, деревянная часть расклеена – 400 р.
• Стол дубовый, большой, раздвижной – 200 р.
• Матрацы ватные (2) – 100 р.
• Матрац пуховый, тонкий – 80 р.
• Подушки перьевые (4) – 80 р.
• Простыня – 15 р.
• Гардероб сосновый, простой полировки – 120 р.
• Стол письменный на 5 ящиков, с резной отделкой, точеными ножками – 60 р.
• Тумбочка маленькая полированная – 30 р.
• Лампа настольная электрическая без абажура, со шнуром – 30 р.
• Вазы стеклянные для фруктов (3) – 35 р.
• Хлебница каолиновая на ножке – 5 р.
• Супник овальный фарфоровый с крышкой – 40 р.
• Тарелки разные (9) – 18 р.
• Сахарницы стеклянные (2) – 5 р.
• Блюдца овальные хрустальные (3) – 10 р.
• Рюмки стеклянные (2) – 2 р.
• Стопочки стеклянные (5) – 5 р.
• Сахарница с ручками – 5 р.
• Ложка разливательная, оловянная – 2 р.
• Вилки разные (4) – 4 р.
• Абажур белый для настольной лампы – 10 р.
• Подсвечник медный, покрыт никелем – 3 р.
• Сахарница каолиновая – 15 р.
• Блюдо круглое – 10 р.
• Зонтик мужской – 3 р.
• Пальто мужское, суконное, на вате с каракулевым воротником – 100 р.
• Судно медицинское, каолиновое – 15 р.
• Кружка медицинская стеклянная – 5 р.
• Кровать простая, железная, крашеная желтой краской, с никелированной отделкой, сеткой 150 р.
• Матрацы, набитые пером, тонкие (2) – 200 р.
• Подушка – 20 р.
• Подушка маленькая – 5 р.
• Рамы большие, со стеклами (3) – 45 р.
• Рама маленькая, без стекла – 3 р.
• Рамы большие, со стеклом (2) – 40 р.
• Плитка электрическая – 15 р.
• Всего – на 2700 р.
• Претензий к имуществу никто не предъявлял.
• Учетчик М. Ливан, управдомом — Кузьменко».

Госархив РК, Ф. Р-2638, оп. 1, дело № 1, Л. 91:

 

«В архив НКВД от лейтенанта Ачкинази Лазаря Хаимовича

 

Заявление

 

Прошу сообщить, где находится имущество моих родных, которое осталось после их смерти во время немецкой оккупации. Мои родные проживали: в г. Симферополе, по Мало-Базарной, дом № 23, кв. 2.

 

25/Х-1945 г.»

 

Открытие мемориального комплекса. выступает первый зам. председ. облисполкома Кляритский Л.Н. Фото Виктора Дрозда

 

http://c-eho.info/images/1_2016/2016_5/20/87f09.jpg

 

Воспоминания человека, который непосредственно участвовал в возведении мемориала «Поле памяти» — Леонида Манпеля: «В то время я работал главным инженером специализированного ремонтно-строительного управления зеленого строительства и комплексного благоустройства, и, кроме общих обязанностей, я курировал вплотную строительный раздел в работе управления.

 

В конце июня меня вызвали в трест, вручили тоненькую папочку, в которой было несколько чертежей-схем и сказали, что это спецзадание, ход строительства объекта на контроле у секретаря обкома партии Н.В. Багрова — отдел идеологии. Эту работу надо выполнить в кратчайший срок, максимум в пять месяцев, это указание облисполкома. Агитировать меня не надо было. В этом рву были расстреляны моя бабушка, тетя и ее дочь (моя двоюродная сестра).

 

Я приехал на место, оно мне было хорошо известно, как и любому еврею нашего города. Передо мной было колхозное поле, засеянное кормовой смесью. И только при внимательном взгляде угадывались контуры бывшего противотанкового рва, который выкопали жители города в начале войны.

 

Фото Виктора Дрозда

 

http://c-eho.info/images/1_2016/2016_5/20/87f10.jpg

 

Проект выполнил ведущий проектный институт Крыма — «КрымНИИпроект», организация серьезная и солидная, и, судя по тому, что проект был «сырой», я понял, что проектировщикам тоже дали кратчайший срок для его выполнения. Проектировщиков я знал лично, и детали уточнялись по ходу работ. Замысел авторов проекта был таков: оградить место расстрела так, чтобы туда не могли проникнуть «кладоискатели». Предполагалось по периметру места расстрела отрыть траншеи глубиной 3,5 метра и уложить в них бутовый камень на цементном растворе, толщина стены должна быть 50 см. Все поле укрывалось бетонной «подушкой» толщиной в 16 см. Таким образом, получался гигантский саркофаг шириной 6 метров, длиной 500 метров. Весь саркофаг засыпался растительным грунтом слоем в 1 метр. По периметру саркофага должны стоять бетонные столбики-факелы для ограждения места расстрела.

 

На всем поле должна расти декоративная трава.

 

По моей просьбе выделили двести человек курсантов Симферопольского военно-политического училища, которые по моему указанию рыли поперечные траншеи на ширину рва до появления останков. С этим заданием они справились за один день. Заявки на материалы и строительную технику я отдавал в отдел облисполкома, и, надо сказать, что ни в чем отказа не было. Я должен был ежедневно докладывать о ходе работ. Это говорило о том, какое внимание уделялось объекту.

 

Почти все свое время я уделял «Полю памяти», хотя от обязанностей главного инженера меня никто не освобождал. Условия работы были тяжелы в моральном отношении. Этот объект я никогда не забуду! Постоянный трупный запах, женская обувь, протезы, палки, костыли, детские ботиночки, резиновые ботики (у меня были такие до войны) — свидетельства страшного массового убийства… Объект был сдан с оценкой «отлично» на два месяца раньше срока по заданию».

 

Прочитано 2769 раз

« Рядовые «Бессмертного полка» Непредвзято о крымских татарах

[Simfosaur]

«Крым. Камни и пепел». Документальный фильм телеканала Россия, 2016 год.

 

С осени 1941 года по весну 1944 года на территории Крымского полуострова действовали 116 мест принудительного содержания советских граждан, где происходило планомерное уничтожение военнопленных и жителей Крыма.

https://youtu.be/1JWSHyuWN0M

[Rumlin]

Итак, наберите воздуха...

в далёком-далёком Ханты-Мансийске, с лёгкой руки местной городской администрации, прошёл помпезный митинг памяти жертвам политрепрессий. Почётный караул, при форме и погонах, торжественно нес в руках документальную фотографию невинно загубленных жизней "жертв Сталинизма", стоящих на фоне сторожевой вышки ГУЛАГа (фото слева). Либеральная "интеллигенция", возлагая дешёвые цветочки, роняла слезу, поминая гениального русского писателя - Солженицина и его великую миссию освободителя русского народа. Но.. Черт вас всех там (в администрации) подери! Я не знаю какая там опять "девочка дизайнер случайно ошиблась", но тащить в почётном строю, под звуки оркестра, в качестве очередного доказательства ужасов ГУЛАГа, фотографию-фальшивку - это уже нонсенс! На оригинальном фото (справа), группа крымских татар, в феврале 1942 года, торжественно даёт присягу, главнокомандующему Третьего Рейха - Адольфу Гитлеру, которых... как-то "случайно" к празднику, взяли и прифотошопили к сторожевой вышке, выдав за невинных жертв сталинизма (фальшивое фото также выложено на сайте городской администрации).

P.S. - Оригинальное фото называется "Крымские татары во вспомогательных войсках вермахта. Февраль 1942 г.". Снимок опубликован в книге Игоря Пыхалова "За что Сталин выселял народы", страница №67.

https://www.facebook.com/photo.php?fbid=1590017331045164&set=gm.1355381467898992&type=3&permPage=1

[olesimf]

Завтра пришли немцы

[Северный]

Перед написанием поэмы "Ров" Андрей Вознесенский побывал в Симферополе на месте массовых расстрелов. Фотографии этого выезда впервые были опубликованы в сборнике стихов Андрея Вознесенского "Аксиома самоиска"(1990 г.).

 

 

На снимках писатель вместе с группой крымских юристов осматривает вскрытые захоронения на месте массовых расстрелов. Андрей Вознесенский в белой кепке, слева от него адвокаты Киперман и Владимир Зубарев (в очках). Как и писал ранее в этой теме, именно Зубарев рассказал писателю о фактах вскрытия могил, что в дальнейшем послужило основой поэмы "Ров" и судебного процесса над мародерами в Симферополе.

 

 

[Rumlin]

7 апреля 1986 года мы с приятелями ехали от Симферополя по Феодосийскому шоссе. Часы на щитке таксиста показывали 10 утра. Сам таксист Василий Фёдорович Лесных, лет этак шестидесяти, обветренно румяный, грузный, с синими, выцветшими от виденного глазами, вновь и вновь повторял свою тягостную повесть.

Здесь, под городом, на 10-м километре, во время войны было расстреляно 12 тысяч мирных жителей.

«Ну мы, пацаны, мне лет десять тогда было, бегали смотреть, как расстреливали. Привозили их в крытых машинах. Раздевали до исподнего. От шоссе шёл противотанковый ров. Так вот, надо рвом их и били из пулемёта. Кричали они все страшно - над степью стон стоял. Был декабрь. Все снимали галоши. Несколько тыщ галош лежало. Мимо по шоссе ехали телеги. Солдаты не стеснялись. Солдаты все пьяные были. Заметив нас, дали по нам очередь. Да, ещё вспомнил - столик стоял, где паспорта отбирали. Вся степь была усеяна паспортами. Многих закапывали полуживыми. Земля дышала.

Потом мы нашли в степи коробочку из-под гуталина. Тяжёлая. В ней золотая цепочка была и две монеты. Значит, все сбережения семьи. Люди с собой несли самое ценное. Потом я слышал, кто вскрывал это захоронение, золотишко откапывал. В прошлом году их судили. Ну об этом уже вы в курсе»…

Я не только знал, но и написал поэму под названием «Алчь» об этом. Подспудно шло другое название: «Ров». Я расспрашивал свидетелей. Оказавшиеся знакомые показывали мне архивные документы. Поэма окончилась, но всё не шла из ума. Снова и снова тянуло на место гибели. Хотя что там увидишь? Лишь заросшие километры степи.

«…У меня сосед есть, Валя Переходник. Он, может, один из всех и спасся. Его мать по пути из машины вытолкнула». Вылезаем. Василий Фёдорович заметно волнуется. Убогий, когда-то оштукатуренный столп с надписью о жертвах оккупантов осел, весь в трещинах, говорит скорее о забвении, чем о памяти. «Запечатлимся?» Приятель расстегнул фотоаппарат.

Мимо по шоссе нёсся поток «МАЗов» и «Жигулей». К горизонту шли изумрудные всходы пшеницы. Слева на взгорье идиллически ютилось крохотное сельское кладбище. Ров давно был выровнен и зеленел, но угадывались его очертания, шедшие поперёк от шоссе километра на полтора. Белели застенчивые ветки зацветшего терновника. Чернели редкие деревца акаций. Мы, разомлев от солнца, медленно брели от шоссе. И вдруг - что это?!

На пути среди зелёного поля чернеет квадрат свежевырытого колодца; земля сыра ещё. За ним - другой. Вокруг груды закопанных костей, истлевшая одежда. Чёрные, как задымленные, черепа. «Опять роют, сволочи!» - Василий Фёдорович осел весь. Это было не в кинохронике, не в рассказах свидетелей, не в кошмарном сне - а здесь, рядом. Вот только что откопано. Череп, за ним другой. Два крохотных, детских. А вот расколотый на черепки взрослый.

«Это они коронки золотые плоскогубцами выдирают». Сморщенный женский сапожок. Боже мой, волосы, скальп, детские рыжие волосы с заплетённой косичкой! Как их туго заплетали, верно, на что-то ещё надеясь, утром перед расстрелом!.. Какие сволочи! Это не литературный приём, не вымышленные герои, не страницы уголовной хроники, это мы, рядом с несущимся шоссе, стоим перед грудой человеческих черепов. Это не злодеи древности сделали, а нынешние люди. Кошмар какой-то. Сволочи копали этой ночью.

Рядом валяется обломленная сигаретка с фильтром. Не отсырела даже. Около неё медная прозеленевшая гильза. «Немецкая», - говорит Василий Фёдорович. Кто-то её поднимает, но сразу бросает, подумав об опасности инфекции. Черепа лежали грудой, эти загадки мирозданья - коричнево-тёмные от долгих подземных лет - словно огромные грибы-дымовики.

Глубина профессионально вырытых шахт - около двух человеческих ростов, у одной внизу отходит штрек. На дне второй лежит припрятанная, присыпанная совковая лопата - значит, сегодня придут докапывать?! В ужасе глядим друг на друга, всё не веря, как в страшном сне это. До чего должен дойти человек, как развращено должно быть сознание, чтобы копаться в скелетах, рядом с живой дорогой, чтобы крошить череп и клещами выдирать коронки при свете фар. Причём даже почти не скрываясь, оставив все следы на виду, демонстративно как-то, с вызовом.

А люди, спокойно мчавшиеся по шоссе, наверное, подшучивали: «Кто-то опять там золотишко роет?» Да все с ума посходили, что ли?! Рядом с нами воткнут на колышке жестяной плакат: «Копать запрещается - кабель». Кабель нельзя, а людей можно?

Значит, даже судебный процесс не приостановил сознания этой сволочи, и, как потом мне рассказывали, на процессе говорили лишь о преступниках, не о судьбе самих погребённых. А куда глядит эпидстанция? Из этих колодцев может полезть любая зараза, эпидемия может сгубить край. По степи дети бегают. А эпидемия духовная? Не могилы они обворовывают, не в жалких золотых граммах презренного металла дело, а души они обворовывают, души погребённых, свои, ваши!

Милиция носится по шоссе за водителями и рублишками, а сюда и не заглянет. Хоть бы пост поставили. Один на 12 тысяч. Память людей священна. Почему не подумать не только о юридической, но и о духовной защите захоронения? Кликните клич, и лучшие скульпторы поставят стелу или мраморную стенку. Чтобы людей священный трепет пробрал. 12 тысяч достойны этого. Мы, четверо, стоим на десятом километре. Нам стыдно, невпопад говорим - что, что делать? Может. газон на месте разбить, плитой перекрыть и бордюр поставить? Да и об именах не мешало бы вспомнить. Не знаем что - но что-то надо сделать, и немедленно. Так я вновь столкнулся с ожившим прошлогодним делом № 1586. Ты куда ведёшь, ров?

http://er3ed.qrz.ru/voznesensky-row.htm

[marisha]

2-я - это ул. Жуковского 4, там где раньше была комендатура, школа, техникум, "Астория" и двор "Старого трубочиста".

 

То, что мы принимаем за "Асторию" может быть Гостиницей "Европейской"(ЦИК и т.д.). Мне кажется, что фото снято от Салгира. Смотрите, слева видны башенки к\т "Симферополь", а напротив здания с башенкой, которое мы считаем "Асторией"по центру снимка - приют Фабра, а ниже - может это здания, оставшиеся от архиерейского подворья. Еще посмотрите слева на крыше сохранилось завершение ввиде башенки. Может и ошибаюсь. Смотрите место снесенной гостиницы Европейской, башенка не похожа?

[Гаррик Афонариди]

То, что мы принимаем за "Асторию" может быть Гостиницей "Европейской"(ЦИК и т.д.). Мне кажется, что фото снято от Салгира. Смотрите, слева видны башенки к\т "Симферополь", а напротив здания с башенкой, которое мы считаем "Асторией"по центру снимка - приют Фабра, а ниже - может это здания, оставшиеся от архиерейского подворья. Еще посмотрите слева на крыше сохранилось завершение ввиде башенки. Может и ошибаюсь. Смотрите место снесенной гостиницы Европейской, башенка не похожа?

«Всё смешалось в доме Облонских...» Посмотрите на карте расстояния до названных зданий: кинотеатр "Симферополь" - гостиница "Европейская" = 100 метров, а до "Астории" - 500 м. Где Вы увидели приют Фабра? И почему вдруг, двухэтажный домик Подворья, стал возвышаться над кварталом? И где тот Салгир в низине, чтобы можно было от него что-то, сверху, фотографировать?

Конечно, достойно уважения Ваше желание разгадать тайну из прошлого, но Вы смешали всё, что можно смешать, и чтобы расставить по местам Ваши ошибочные фантазии, потребуется время, по принципу: "Наша песня хороша - начинай сначала!"

Посмотрите ещё раз внимательно, откройте карту - измеряйте расстояния, спроецируйте, соберите фото тех лет, гляньте на Аэрофото 1941 года, возможно, Вы сможете нарисовать более точную картину. Удачи!

[Kuzen_XAKEP]

То, что мы принимаем за "Асторию" может быть Гостиницей "Европейской"(ЦИК и т.д.). Мне кажется, что фото снято от Салгира. Смотрите, слева видны башенки к\т "Симферополь", а напротив здания с башенкой, которое мы считаем "Асторией"по центру снимка - приют Фабра, а ниже - может это здания, оставшиеся от архиерейского подворья. Еще посмотрите слева на крыше сохранилось завершение ввиде башенки. Может и ошибаюсь. Смотрите место снесенной гостиницы Европейской, башенка не похожа?

 

Я считал что это фото уже разгадали - на фото рельсы повторяют искривление перед перекретком