Помощь
Женщина приостановившая перестройку.
13 марта 1988 года о ней заговорила вся страна, то есть Советский Союз. Более того, эта добродушного вида женщина, безвестный доселе вузовский преподаватель химии из Ленинграда Нина Андреева, умудрилась напугать очень многих и... даже остановить перестройку.
Сиречь, буржуазную контрреволюцию в СССР. Правда, не навсегда, а только на 3 недели.
В газете «Советская Россия» в этот день было опубликовано её обширное письмо, озаглавленное «Не могу поступаться принципами». Сейчас уже трудно представить себе, но эта газетная статья стала одним из важнейших политических событий того года и вызвала то, что тогда же назвали «тремя неделями застоя».
В первый момент многие сочли его декларацией новой «генеральной линии». Через три недели, 5 апреля, появился разгромный ответ «Правды», без подписи, но написанный членом Политбюро Александром Яковлевым. В нём письмо Андреевой называли «манифестом антиперестроечных сил».
Перестройка тогда шла по плану, который позднее блестяще описал тот же «архитектор перестройки» А.Н. Яковлев: «авторитетом Ленина ударить по Сталину, по сталинизму.
А затем, в случае успеха, Плехановым и социал-демократией бить по Ленину, либерализмом и «нравственным социализмом» — по революционаризму вообще». Вот именно этот процесс — сползания от коммунизма к антикоммунизму — и попыталась остановить Нина Андреева.
Андреева защищала классовый подход и социализм, отчасти Сталина — в общем, всё то, что стало главной мишенью перестроечного разгрома.
Фактически Андреева всего-навсего ставила вопрос об остановке дальнейшего движения вправо, а заголовок её статьи был вполне уважительной цитатой из... М.С. Горбачёва. Что она писала?
Да, в сущности, самые умеренные вещи, с современной точки зрения. Критиковала, в частности, «леволиберальный интеллигентский социализм» (ныне давно уже отбросивший свою «левость», как и саму идею «социализма»):
«В то время, когда миллионы людей на нашей планете гибнут от голода, эпидемий и военных авантюр империализма, они требуют разработки «юридического кодекса защиты прав животных», наделяют необыкновенным, сверхъестественным разумом природу и утверждают, что интеллигентность — не социальное, а биологическое качество, генетически передаваемое от родителей к детям. Объясните мне, «что всё это значит»?».
Ну, теперь-то мы уже ясно видим, что «всё это значит». Тогда это было не всем столь понятно...
Доставалось от неё и другим правым, «охранителям и традиционалистам», сторонникам «крестьянского социализма» (которые тоже с тех пор отбросили вон лозунг «социализма»). В общем, Нина Александровна выдавала всем сестрам по серьгам.
Письмо Андреевой стали хвалить и одобрять на разных уровнях. Член Политбюро Егор Лигачёв ставил его в пример даже на заседании Секретариата ЦК партии. Письмо Андреевой перепечатали очень различные советские газеты. У многих возникло впечатление, что перестройка, как коса, «нашла на камень».
Как свидетельствовал в мемуарах работник ЦК В. Легостаев, 23 и 24 марта по требованию Горбачёва Политбюро, «отложив государственные дела, занялось Ниной Андреевой». Однако её статья не только не остановила процесс, но и многократно ускорила его. Дело в том, что, выждав небольшую паузу (те самые «три недели застоя»), и дав всем сторонникам позиции Андреевой время открыто высказаться и «засветиться», 5 апреля «Правда» дала по скромной преподавательнице химии из Ленинграда сокрушительный залп из всех орудий...
Кстати, особенно забавно читать ритуальные проклятия Андреевой в адрес Троцкого и троцкистов (Троцкий был упомянут в её статье аж пять раз). Забавно потому, что в ответном залпе «Правда» тоже обвинила её в... троцкизме, за то, что она, мол, цитировала троцкиста Исаака Дойчера. Троцкий и троцкисты оставались любимейшей «грушей для битья» как для перестройщиков, так и для их оппонентов слева, таких, как Андреева. Хотя социализму в СССР угрожали, как мы видим, вовсе не они...
Конечно, в том, что писала тогда, да и позднее Андреева, было немало правды. Например, вот цитата из одной из её более поздних статей: «Если вдуматься, то нынешняя перестройка ведёт не только к реставрации капитализма, но к превращению страны, недавно бывшей второй сверхдержавой мира, в деморализованный, разваленный политическими междуусобицами сырьевой придаток американо-японо-натовского империализма».
Тут она ошиблась только в числе — ей ещё казалось, что «придаток» будет один, то есть СССР при буржуазном строе сохранит свою целостность. Представить развал СССР на куски, который произошёл в реальности, даже ей не хватало воображения...
Между тем столь дружно ругаемый ею и её оппонентами Троцкий, как ни удивительно, предвидел это ещё полувеком ранее, когда писал, что возвращение капитализма «означало бы многолетнюю гражданскую войну с попытками бессильной бонапартистской диктатуры в разных частях страны по деникинско-китайскому образцу, с неизбежной задержкою экономического и культурного развития на долгий ряд лет.
Из этого хаоса выход мог бы открыться не в сторону демократии, которая в России, в виду её структуры и истории, является наименее вероятной из всех политических форм, а в сторону колониального закабаления или — новой октябрьской революции».
«В разных частях страны» — то есть возврат капитализма означает неизбежный распад СССР на части, это Троцкому было предельно ясно ещё в 30-е годы. А Нина Андреева, при всём уважении, не разглядела этого факта даже вплотную, в конце 80-х...
Cейчас могут спросить: а почему же идеи Андреевой не объединили вокруг себя людей, не вызвали активной поддержки советской молодёжи, например?
Но... Увы, её выступление было обречено с самого начала. Посудите сами: рыночники всех видов, не скупясь, щедро сулили слушателям золотые горы, безграничное счастье, причём каждые на свой салтык и лад.
А Нина Александровна ровным счётом ничего нового не сулила, она всего лишь скромно призывала сохранить и защитить те достижения предыдущих 70 лет, что уже были в наличии. И всё? И всё. Разве это интересно? Разве такой призыв не меркнет и блекнет на фоне тех ослепительных радужных перспектив, которые твёрдо обещали в те времена её противники?..
Конечно, меркнет.
Люди «нино-андреевских» взглядов в те годы так и называли себя, советскими консерваторами, я сам это тогда от них слышал. А перестройщики в это время манили общество новыми, неслыханными прежде правами и свободами. Они обещали сохранить всё то, что дал людям социализм — социальную защищённость, бесплатную медицину и образование, бесплатное жильё, право на труд и т.д., — и вдобавок дать кое-что ещё в плюс к этому, из «свобод» капитализма.
На это люди тогда и клюнули: к хорошему быстро привыкаешь и перестаёшь ценить, а если предлагают «в довесок» кое-что ещё, то почему бы и не взять? Не сразу ведь поймёшь, что этот «довесок» начисто уничтожает всё то, к чему он «прилагается»...
У Андреевой и её единомышленников этой темы — новых возможностей, новых перспектив и горизонтов, открывающихся для людей, страны и человечества — в текстах не звучало. Вообще, никак. Только тревога и опасение за утрату имеющегося. Чувства сколь справедливые и обоснованные, столь в подобные переломные эпохи и бесполезные..
Поэтому «три недели застоя», которые подарило стране её письмо, закономерно кончились 5 апреля. Слегка затормозившая было перестройка вновь набрала ход и двинулась дальше, семимильными шагами — вперёд, к пропасти...
13 марта 1988 года о ней заговорила вся страна, то есть Советский Союз. Более того, эта добродушного вида женщина, безвестный доселе вузовский преподаватель химии из Ленинграда Нина Андреева, умудрилась напугать очень многих и... даже остановить перестройку.
Сиречь, буржуазную контрреволюцию в СССР. Правда, не навсегда, а только на 3 недели.
В газете «Советская Россия» в этот день было опубликовано её обширное письмо, озаглавленное «Не могу поступаться принципами». Сейчас уже трудно представить себе, но эта газетная статья стала одним из важнейших политических событий того года и вызвала то, что тогда же назвали «тремя неделями застоя».
В первый момент многие сочли его декларацией новой «генеральной линии». Через три недели, 5 апреля, появился разгромный ответ «Правды», без подписи, но написанный членом Политбюро Александром Яковлевым. В нём письмо Андреевой называли «манифестом антиперестроечных сил».
Перестройка тогда шла по плану, который позднее блестяще описал тот же «архитектор перестройки» А.Н. Яковлев: «авторитетом Ленина ударить по Сталину, по сталинизму.
А затем, в случае успеха, Плехановым и социал-демократией бить по Ленину, либерализмом и «нравственным социализмом» — по революционаризму вообще». Вот именно этот процесс — сползания от коммунизма к антикоммунизму — и попыталась остановить Нина Андреева.
Андреева защищала классовый подход и социализм, отчасти Сталина — в общем, всё то, что стало главной мишенью перестроечного разгрома.
Фактически Андреева всего-навсего ставила вопрос об остановке дальнейшего движения вправо, а заголовок её статьи был вполне уважительной цитатой из... М.С. Горбачёва. Что она писала?
Да, в сущности, самые умеренные вещи, с современной точки зрения. Критиковала, в частности, «леволиберальный интеллигентский социализм» (ныне давно уже отбросивший свою «левость», как и саму идею «социализма»):
«В то время, когда миллионы людей на нашей планете гибнут от голода, эпидемий и военных авантюр империализма, они требуют разработки «юридического кодекса защиты прав животных», наделяют необыкновенным, сверхъестественным разумом природу и утверждают, что интеллигентность — не социальное, а биологическое качество, генетически передаваемое от родителей к детям. Объясните мне, «что всё это значит»?».
Ну, теперь-то мы уже ясно видим, что «всё это значит». Тогда это было не всем столь понятно...
Доставалось от неё и другим правым, «охранителям и традиционалистам», сторонникам «крестьянского социализма» (которые тоже с тех пор отбросили вон лозунг «социализма»). В общем, Нина Александровна выдавала всем сестрам по серьгам.
Письмо Андреевой стали хвалить и одобрять на разных уровнях. Член Политбюро Егор Лигачёв ставил его в пример даже на заседании Секретариата ЦК партии. Письмо Андреевой перепечатали очень различные советские газеты. У многих возникло впечатление, что перестройка, как коса, «нашла на камень».
Как свидетельствовал в мемуарах работник ЦК В. Легостаев, 23 и 24 марта по требованию Горбачёва Политбюро, «отложив государственные дела, занялось Ниной Андреевой». Однако её статья не только не остановила процесс, но и многократно ускорила его. Дело в том, что, выждав небольшую паузу (те самые «три недели застоя»), и дав всем сторонникам позиции Андреевой время открыто высказаться и «засветиться», 5 апреля «Правда» дала по скромной преподавательнице химии из Ленинграда сокрушительный залп из всех орудий...
Кстати, особенно забавно читать ритуальные проклятия Андреевой в адрес Троцкого и троцкистов (Троцкий был упомянут в её статье аж пять раз). Забавно потому, что в ответном залпе «Правда» тоже обвинила её в... троцкизме, за то, что она, мол, цитировала троцкиста Исаака Дойчера. Троцкий и троцкисты оставались любимейшей «грушей для битья» как для перестройщиков, так и для их оппонентов слева, таких, как Андреева. Хотя социализму в СССР угрожали, как мы видим, вовсе не они...
Конечно, в том, что писала тогда, да и позднее Андреева, было немало правды. Например, вот цитата из одной из её более поздних статей: «Если вдуматься, то нынешняя перестройка ведёт не только к реставрации капитализма, но к превращению страны, недавно бывшей второй сверхдержавой мира, в деморализованный, разваленный политическими междуусобицами сырьевой придаток американо-японо-натовского империализма».
Тут она ошиблась только в числе — ей ещё казалось, что «придаток» будет один, то есть СССР при буржуазном строе сохранит свою целостность. Представить развал СССР на куски, который произошёл в реальности, даже ей не хватало воображения...
Между тем столь дружно ругаемый ею и её оппонентами Троцкий, как ни удивительно, предвидел это ещё полувеком ранее, когда писал, что возвращение капитализма «означало бы многолетнюю гражданскую войну с попытками бессильной бонапартистской диктатуры в разных частях страны по деникинско-китайскому образцу, с неизбежной задержкою экономического и культурного развития на долгий ряд лет.
Из этого хаоса выход мог бы открыться не в сторону демократии, которая в России, в виду её структуры и истории, является наименее вероятной из всех политических форм, а в сторону колониального закабаления или — новой октябрьской революции».
«В разных частях страны» — то есть возврат капитализма означает неизбежный распад СССР на части, это Троцкому было предельно ясно ещё в 30-е годы. А Нина Андреева, при всём уважении, не разглядела этого факта даже вплотную, в конце 80-х...
Cейчас могут спросить: а почему же идеи Андреевой не объединили вокруг себя людей, не вызвали активной поддержки советской молодёжи, например?
Но... Увы, её выступление было обречено с самого начала. Посудите сами: рыночники всех видов, не скупясь, щедро сулили слушателям золотые горы, безграничное счастье, причём каждые на свой салтык и лад.
А Нина Александровна ровным счётом ничего нового не сулила, она всего лишь скромно призывала сохранить и защитить те достижения предыдущих 70 лет, что уже были в наличии. И всё? И всё. Разве это интересно? Разве такой призыв не меркнет и блекнет на фоне тех ослепительных радужных перспектив, которые твёрдо обещали в те времена её противники?..
Конечно, меркнет.
Люди «нино-андреевских» взглядов в те годы так и называли себя, советскими консерваторами, я сам это тогда от них слышал. А перестройщики в это время манили общество новыми, неслыханными прежде правами и свободами. Они обещали сохранить всё то, что дал людям социализм — социальную защищённость, бесплатную медицину и образование, бесплатное жильё, право на труд и т.д., — и вдобавок дать кое-что ещё в плюс к этому, из «свобод» капитализма.
На это люди тогда и клюнули: к хорошему быстро привыкаешь и перестаёшь ценить, а если предлагают «в довесок» кое-что ещё, то почему бы и не взять? Не сразу ведь поймёшь, что этот «довесок» начисто уничтожает всё то, к чему он «прилагается»...
У Андреевой и её единомышленников этой темы — новых возможностей, новых перспектив и горизонтов, открывающихся для людей, страны и человечества — в текстах не звучало. Вообще, никак. Только тревога и опасение за утрату имеющегося. Чувства сколь справедливые и обоснованные, столь в подобные переломные эпохи и бесполезные..
Поэтому «три недели застоя», которые подарило стране её письмо, закономерно кончились 5 апреля. Слегка затормозившая было перестройка вновь набрала ход и двинулась дальше, семимильными шагами — вперёд, к пропасти...
