Безумный мир:«В Америке премия за «изъятого» ребенка равна $5000, в Европе платят €1000 за голову»
«Если ребенок живет в семье, государству нет от этого никакой выгоды. Когда ребенок отбирается, идет огромное перераспределение средств»
На днях в Финляндии сотрудники опеки забрали у гражданки России Анастасии Завгородней четверых детей за «хлопок по попе».
Русская женщина, видимо, предстала перед ними таким тираном, что органы опеки забрали даже младенца семи дней от роду. Реакция России последовала незамедлительно – о своей «озабоченности ситуацией» заявил и МИД РФ, и уполномоченный по правам ребенка Астахов, и глава российской делегации на сессии ПАСЕ в Страсбурге Алексей Пушков. Однако, как показала практика, с ювеналкой на Западе, которая, к слову, прорывается и в Россию, одними только заявлениями не справиться. О том, почему русские дети самые востребованные в Европе и сколько дают «за голову ребенка», Накануне.RU рассказала координатор правозащитного движения «Русские матери» Ирина Бергсет.
Финские соцработники забрали четырех детей у Анастасии Завгородней, имеющей как российское, так и финское гражданства. Всех детей поместили в соцприют. «Анастасии, у которой власти Финляндии забрали четырех детей, разрешили видеться с новорожденным раз в месяц, но запретили кормить грудным молоком. Ей дали разрешение встретиться во вторник с новорожденным, но только за решеткой и под строгой охраной», — сообщил правозащитник Йохан Бекман.
Сегодня также выяснилось, что другая россиянка, Альбина Касаткина, пытается вернуть своих детей, которых финская социальная служба забрала по подозрению в домашнем насилии. «Соцработницы пришли ко мне на дом и сообщили, что они идут в детский сад и забирают детей и ведут их на допрос. Все произошло неожиданно для меня. Я в шоке, все произошло по одному звонку нынешней жены моего бывшего мужа, которая 9 месяцев назад сообщила, что очень беспокоится за детей и мать избивает их ремнем. Это абсурд. Это не подтвердилось никаким образом. На детях ни царапинки», — рассказала она. В МИД РФ заявили, что финские власти уже не впервые действуют так жестко в отношении именно российских детей.
«Вызывает глубокую тревогу, что и по другим подобным случаям мы не видим в действиях финских властей готовности к диалогу по обеспечению прав детей в смешанных или русскоговорящих семьях. Как результат, возникновение конфликтных ситуаций, связанных с изъятием детей из-под опеки живущих в Финляндии родителей-россиян, в последние годы приобрело системный характер», — отметили в российском внешнеполитическом ведомстве.
Вопрос: Расскажите, почему в Финляндии в таком количестве забирают русских детей у родителей. Мы слышим о подобных проблемах чуть ли не каждый год.
Ирина Бергсет: Такая ситуация сложилась не только в Финляндии, а в 193 странах мира, и это продолжается последние 20 лет. Финляндия – эта та страна, в которой данная система наиболее прозрачна для россиян, потому как там есть правозащитник Йохан Бекман, и родители могут в любой момент позвонить ему, и сообщить, что вчера забрали ребенка или сейчас стучат в дверь. Такие люди есть не в каждой стране. Йохан Бекман – финн, хорошо знающий систему, доцент университета, кандидат общественно-политических наук, известный правозащитник, и мы были бы благодарны миру, если бы в каждой стране был такой человек, который бы встал между местными властями, судами и русскими эмигрантами, которые попадают в такие ситуации.
От Йохана Бекмана и напрямую от родителей мы получили информацию о том, что семья Анастасии Завгородней — 35-ая семья в этом году, у которой насильственно, без суда и следствия отобрали детей сотрудники опеки, государственного патроната, соц. патроната Финляндии. У Анастасии отобрали 4-х детей, в том числе и 7-дневного младенца. Сегодня мне позвонила еще одна женщина из Петрозаводска. Она боится назвать свою фамилию и у нее тоже отобрали ребенка в Финляндии. Он 50-ый за этот год.
Поймите, что этих людей тысячи в Финляндии, тысячи в Норвегии, Швеции, Дании, Италии, Испании, Австралии, Новой Зеландии, Америке, а список людей, которые не побоялись назвать свои фамилии и телефоны — это 77 русских или полурусских семей, у которых изъяли 109 детей по всему миру.
Вопрос: Почему органы опеки имеют возможность с такой легкостью забирать чужих детей из семьи?
Ирина Бергсет: Пока Россию отвлекали перестройкой (это мое глубокое мнение), мировое сообщество поменяло свое отношение к семье и к взаимоотношениям родителей и детей. Были приняты международные конвенции и разработаны законы в каждой стране, сообщающие о том, что ребенок принадлежит территории, на которой он стоял последние три месяца.
У меня самой отобрали двоих детей. Я считаю и всегда считала, что я хороший родитель, с нормальной социальной ситуацией – квартирой, машиной и другими необходимыми атрибутами хороших родителей. Мне дали право на один звонок адвокату, который объяснил, что это глубочайшее заблуждение, что дети имеют какое-то отношение к родителям. Дети принадлежат Норвегии. То есть государство делегирует родителям право временно проживать со своими детьми до первого нарушения. То есть до первой провинности родителя, причем под провинностью родителя могут понять все, что угодно.
Вот как все произошло у Анастасии в Финляндии – девочка якобы сказала, что ее хлопнули по попе дома. В Норвегии бывают случаи, когда ребенок сказал: «А мама сказала мне помыть руки!», причем ребенок это говорит таким тоном, что учительнице показалось, что к ребенку было проявлено насилие, и тогда ребенка изымают из семьи.
Вопрос: А как же суды?
Ирина Бергсет: Это раньше изымали детей по судам. Если вы алкоголик, наркоман или человек с криминальным прошлым или настоящим – это все понятно, и мы, как здравые люди, поддерживаем такую социальную систему, которая помогает детям, оказавшимся в таких сложных социальных ситуациях, но причем тут хорошие родители?
Вот на Западе сейчас государство стимулирует отбирание детей у хороших родителей. Они стимулируют это премиями. В Америке премия социальному работнику за отобранного ребенка составляет $5000. В Европе выдается по €1000 за голову каждого отобранного ребенка. Коммуны, районы города (в каждой стране свои названия), соревнуются в том, кто больше отберет детей, и цифры эти публикуются в открытом доступе. Вот, например, на норвежском сайте говорится, что лучше всего система опеки работает в Бергине, а опека Осло работает плохо – надо больше отбирать детей.
Государство Норвегии считает, что детей отбирается очень мало, хотя уже 1/5 всех детей, проживающих в Норвегии, отобрана у родителей. 4 млн человек проживает в Норвегии и 1,2 млн детей уже отчуждены от родителей.
У нас есть один русский отец Морозов, который приехал в Норвегию с сыном. Ребенку было 6 лет, он пошел в школу и понравился учительнице, так как ребенок смышленый, не требует никаких тренировок-дрессировок, и она захотела взять его себе. Она просто позвонила в опеку, наговорила на отца, опека приехала и забрала у него сына. Какую выгоду получила учительница? Она получила ребенка и миллион крон — это 5 млн рублей в год на его содержание.
Приемные родители в Норвегии – это единственная категория людей, зарплата которых не облагается налогом. Люди в Норвегии не идут в банк, а становятся в очередь на приемных детей. Причем вы можете выбрать ребенка. Новая семья приехала в страну, вам понравился ребеночек, вы делаете донос в опеку и заявляете, что хотите этого ребенка, и вам его отберут и приведут в полном соответствии с законом о социальном патронате.
Вопрос: Чем это выгодно государству?
Ирина Бергсет: Если ребенок живет в семье, государству нет от этого никакой выгоды, нет никакого движения средств. Когда ребенок отбирается, идет огромное перераспределение средств, к тому же за счет этой системы Норвегия решила проблему безработицы — в судах каждой деревни слушается по 10 дел в день, адвокаты получили работу, социальные работники, социальные семьи и т.д. Кроме того, это огромные дотации государства в территории, на которых живут приемные семьи. Это некая индустрия перераспределения детей по странам, по городам, по семьям. Для чего это делается, я не могу понять со своим русским менталитетом, но за этим что-то стоит, и, говорят, что деньги, которые приносит бизнес отчуждения детей от родителей, несравнимы с теми деньгами, которые приносят наркотики.
Вопрос: А что в итоге происходит с родителям?
Ирина Бергсет: Роль у родителей пассивная. Государство предлагает биологическому родителю 2 часа два раза в год свиданий в присутствии государственных надзирателей. То есть сотрудники опеки сидят и наблюдают, как эта «провинившаяся» мать приходит на свидание к своему ребенку. Причем одна слеза – и свиданий больше не будет. Мне дали со своим родным сыном одно свидание в год. И то его отменили, потому что я на этом свидании в присутствии надзирателей, практически полицейских, «могу выкрасть ребенка в Россию». Как доказать другим странам, что мы не собираемся выкрадывать детей, чтобы вывезти Россию, мы хотим их видеть, мы хотим с ними жить, мы хотим их воспитывать!
Вопрос: Были ли случаи, когда родителям удавалось спастись от европейских органов опеки?
Ирина Бергсет: Совсем недавно, несколько месяцев назад, из Финляндии сбежала семья Алексея Семенова. У них пятеро детей, и одну из девочек забрали в опеку. Что-то не понравилось учительнице, и девочка не вернулась из школы. Благо, она была уже взрослая, больше 12 лет, и она догадалась как-то бежать. Родители быстренько сели в машину, бросив все, и вернулись в Россию.
Вопрос: Правда ли, что в основном забирают именно русских детей и почему?
Ирина Бергсет: Да, такая ситуация наблюдается в Норвегии. Норвегия опубликовала статистический отчет по 2009 году, детей каких национальностей под соцпатронатом больше, и русские дети в этом списке на первом месте. Я думаю, что это связано с тем, что русские дети очень похожи на скандинавов. Может быть, они предпочитают взять ребеночка, который будет похож на родного скандинавского норвежского ребенка.
Статистика такова, что на 1 января 2010 года под патронатом государства Норвегии находилось около 3 тыс. детей, ввезенных родителями в Норвегию, но родившихся в другой стране, и 2 тыс. тех, кто родился в Норвегии. Таким образом, порядка 5 тыс. русских детей на 1 января 2010 года находилось под патронатом Норвегии. Я отмечу, что российская диаспора в Норвегии – это порядка 10 тыс. человек. Как можно отобрать у 10 тыс. человек 5 тыс. детей?! Я не понимаю! Приезжают в страну люди интеллигентные, с высшим образованием, как правило, лучшие, и сказать, что все они алкоголики или параноидальные, вы понимаете, невозможно.
Вопрос: Как реагируют на эту ситуацию наши власти?
Ирина Бергсет: Что самое удивительное, наш МИД совершенно не удивляет эта статистика. Нашу власть и господина Астахова, которому я представляла эту открытую информацию специального статистического бюро Норвегии, это не интересует.
Сейчас у нас надежда одна – на Владимира Путина. Потому что Европа считает его сильным лидером и боится его за его непредсказуемость. И сейчас мы, родители, хотим попросить Владимира Путина не вводить финский стандарт и норвежский сценарий в России.
25 сентября наши уважаемые господа депутаты под лоббированием и нажимом госпожи Мизулиной приняли в первом чтении закон о соцпатронате в России. Это значит, что после его введения с января 2013 года у нас так же будут хватать детей на улицах и в детских садах. Российские родители, которые прочитали о наших страшных историях за границей, собрали 140 тысяч подписей, и передали их в администрацию Президента с просьбой остановить этот карательный соцпатронат и не вводить его в России. И мы искренне надеемся, что Владимир Путин услышит людей, которые так же, как и он, хотят сохранить наше сокровище – русских детей. Это сокровище, 40 млн детей, которые живут с родителями в России, гораздо дороже, чем нефть, алмазы и даже наша огромная территория. Если Запад сегодня сможет внедрить свои технологии по разделению русской семьи, то это и будет самым страшным разрушением страны, а не завоеванием нашей территории.
28 сентября родители, насильственно разделенные со своими детьми, вышли на площади к судам на акции протеста. Они объединились и обратились в ООН. В настоящее время там проходит сессия по вопросам детей, так вот, родители написали петицию, в которой говорится: «Мы просим признать насильственное разделение биологических родителей с родными детьми преступлением». То, что это является преступлением для России, мы с вами не сомневаемся, но менталитет Европы, Запада и Океании совершенно другой. У них считается, что это спасение ребенка от тирана-родителя, который заставляет заниматься музыкой, развивать свои таланты, даже чистить зубы или заниматься спортивной тренировкой – это насилие. От такого родителя европейское государство и хочет спасти детей.
Вопрос: Глава российской делегации на сессии ПАСЕ в Страсбурге Алексей Пушков обещал поднять вопрос о положении российских семей с детьми в Финляндии. Как Вы думаете, поможет ли это разрешить ситуацию или хотя бы продвинуться в сторону разрешения проблем?
Ирина Бергсет: Я думаю да, потому что Алексей Пушков может представить эту проблему на своем уровне, но я хотела бы отметить, что эта ситуация приобрела катастрофический размах не только в Финляндии, но и в других странах. Во Франции с 1958 года до сегодняшнего дня у хороших родителей отобрали 2 млн детей, причем сколько из них русских, мы выяснить не можем, зато вполне может выяснить тот же Пушков.
Всего в Европе проживает около 6 млн русских, у которых примерно 2 млн детей. Представьте себе, может быть, из этих 2 млн уже миллион не живет с собственными родителями, а находится в приютах. Это же тоже дети России! А они живут в тюрьмах семейного типа! Мой сын, которому 13 лет, рассказывает, что приемная семья, которая получила на него зарплату и деньги на его содержание, может не тратить ни копейки на его содержание, за ними никто не следит.
Моему сыну выделили комнату в подвале, где стояла только кровать, и сказали : «Можешь ничего не делать, не ходить в школу, не чистить зубы». Ребенок не знал, как жить. Количество самоубийств среди детей увеличилось в разы. ООН не раз критиковала Норвегию за увеличение количества детской смертности, но никто из ученых не занимался этой историей. Поэтому мы, люди, которые попали в такую ситуацию, просим ученых, социологов, историков, психологов, криминалистов посмотреть на это не как на точечное исключение, а как на новое явление. Это как наркомания, когда она начиналась, казалось, что она где-то там, в Бразилии, это никогда не коснется моей семьи. Точно так же я всегда слышала, что детей отбирают, но никогда бы не поверила, что отберут у меня.
Дело еще и в том, что только в России есть свободная пресса. Во всех 193 проблемных странах вопросы детей и семьи называются конфиденциальными. В Финляндии ни одна газета не написала об истории Завгородней, потому что это считается нарушением закона о гостайне. То есть разделение родителей и детей приравниваются в этих странах к гостайне, и только русские СМИ сейчас могут об этом рассказывать. Поэтому Йохан Бекман ничего не может сделать без России.
Он живет в Финляндии, но освещает эти истории в российской прессе, и считает, что невозможно спасать пострадавшую группу родителей из Финляндии – нужно, чтобы была поддержка из России.
Это битва, микровойна, где никто тебе не поможет – законы страны против тебя, русские люди о ситуации в принципе не знают и считают, что это какой-то абсурд. Но сегодня мы начали объединяться. Нас уже 77 семей, у нас отобрали 109 детей, и мы хотим, чтобы 110 не было. Я хочу, чтобы ребенок Завгородней был последним, кого изъяли из семьи. Чтобы знали на Западе, что русских лучше не трогать – они поднимут шум, они объединятся, они не бросят своих! И у нас все получится, если мы сможем убедить нашего президента поддержать нас и остановить эту агрессию, которая совершается против русских детей в Европе, Америке, Океании, Новой Зеландии.
Вопрос: Вопрос о русских детях в Финляндии уже вставал достаточно остро. Почему России так и не удалось договориться с Финляндией на эту тему?
Ирина Бергсет: Я ни сколько не сомневаюсь, что у нас есть грамотные дипломаты, которые делают свою работу. Когда я обратилась в посольство России в Норвегии, как многие родители обращались в посольство в Финляндии, первое, что мне сказали, что между Россией и Финляндией и Россией и Норвегией нет договора о детях. А раз нет договоров, нет и программы, как решать эти вопросы. Под нажимом России и русских дипломатов была создана комиссия по подготовке такого договора, но заседает ли эта комиссия?.. В Норвегии мне объяснили, что Россия понимает, что дети русских родителей страдают в Норвегии, и что нам нужен такой договор, но Россия не может вынудить Норвегию сесть за стол переговоров. Дипломаты будут продолжать переговоры, но дипломатический путь – очень долгий путь.
Посмотрите на Францию – у Натальи Захаровой отобрали ребенка 13 лет назад. На подписание первого договора между Россией и Францией ушло 13 лет. Если Финляндия будет подписывать договор с Россией 13 лет, сколько будет этому 7-летнему ребенку лет? Увидит ли его мать? Как решать вопросы на переходном этапе, то есть сейчас, когда еще не подписаны эти соглашения?
Есть только один путь, если мы, родители, поможем нашим дипломатам, будем каждый раз рассказывать о наших историях, то мы станем неким тараном, который будет ускорять процессы договоренностей, изменений устаревших конвенций о детях, которые существуют в Европе. Сейчас мы наблюдаем за тем, как Россия, вступившая в торговую зону, вступила в устаревший мир, который сам нуждается в реформации. Тем не менее, Европа поставила России ультиматум – ваши законы о семье и детях должны быть европейскими. Но если послезавтра Россия примет финский закон о семье или норвежский закон №100 об опеке, то это будет не просто абсурдом, а катастрофой для всего мира, потому что родители по всему миру не могут с этим ничего поделать и ждут, что какая-нибудь прогрессивная страна и ее лидер вступятся за всех пострадавших. И сегодня я без пафоса и патетики говорю, что так сложилось, что у Владимира Путина такая историческая роль – защитить семью в традиционном смысле слова, когда родители живут вместе со своими детьми.
(«Накануне.Ru», Екатеринбург),
Анастасия Колесова
Это же какие деньги можно поднять! Да в наших условиях ... Только один момент - пострадают в основном славяне (без обид). И что делать? После таких заявок нафиг мне ТАКАЯ Европа?! Надо бы поискать что у нас делают в этом направлении. Потому как если начнется тотальный отбор ...
Помощь
